16 февраля 1825 года в Петербурге вышла из печати первая глава романа «Евгений Онегин». Цензурное разрешение было подписано А.С. Бируковым 29 декабря 1824 года. Издание открывалось посвящением брату, Льву Сергеевичу Пушкину (Лёвушка отвёз рукопись первой главы из Михайловского в Петербург). Далее следовало «Предисловие» («Вот начало большого стихотворения, которое, вероятно, никогда не будет окончено…»). Затем был напечатан «Разговор книгопродавца с поэтом» – поэтическая декларация Пушкина, утверждающего свободу творчества. «Вслед за Разговором…» – «Глава первая».

Поговорим о тех ошибках в художественных текстах, которые связаны с неправильными речевыми оборотами, с нарушением правил грамматики, что выражается в использовании слов, мягко говоря, в некорректной конструкции, так называемом «ложном синтаксисе». Это когда смысл высказывания нам, вроде бы, понятен, но сама форма противоречит установленной норме. В литературоведении такие ошибки получили название «солецизмы».

Сколько всего связано в русской жизни со снегом!

Падают, таинственно мерцая и всех ненадолго возвращая в детство колдовские кристаллики, сияют, собираясь в воздушные хороводы, зовут в реальность поэзию и музыку бытия…

Снег совершенный, снег поэтический:

Вот моя деревня:

Вот мой дом родной;

Вот качусь я в санках

По горе крутой;

Вот свернулись санки,

И я на бок – хлоп!

Кубарем качуся

Под гору, в сугроб.

Распадающийся комсомол, перенасыщенный карьеризмом, застигнутый окуляром поляковской прозы в тот момент, когда любое идейное уже ушло на задний план, а на первом – всё ради себя… «ЧП районного масштаба», долго отфутболиваемое редакциями, взорвалось, наконец, в «Юности», сделав Полякова знаменитым… Читается ли сейчас? Но история литературы ценна сама по себе.

ВЕЛИМИР (ВИКТОР) ВЛАДИМИРОВИЧ ХЛЕБНИКОВ (1885 – 1922)

Если вам повезёт, и вы купите, достанете или украдёте золотую книгу о любви Виктора Шкловского «Zoo, или письма не о любви», написанную в 1922 году, в год смерти Виктора (Велимира) Хлебникова, вы будете «таскать за собою и знать назубок» уже эпиграф к этой удивительной книге, потому что проблему эпиграфа к «Zoo» Шкловский разрешил восхитительно просто: взял в качестве него гениальную поэму Хлебникова «Зверинец» — целиком!

На презентации своей книги «Элиза» Алексей Казанцев выразил желание, чтобы «Родное слово» познакомило читателей с различными оценками его прозы. Ниже публикуются рецензии на новое издание, авторы которых – астраханка Екатерина Четверикова и Константин Шулятьев из города Кирова. Надеемся, что столь разноречивые мнения критиков вызовут ещё больший читательский интерес к «Элизе».

ЕКАТЕРИНА ЧЕТВЕРИКОВА

ПОЭТИЧЕСКАЯ ПРОЗА АЛЕКСЕЯ КАЗАНЦЕВА

Недавно вышла в свет новая книга Алексея Казанцева. Ну как книга: карманный формат, твёрдый переплёт, живописный акварельный рисунок на обложке, поэтическое название «Элиза». В книгу вошли две новеллы и небольшая повесть «Элиза». Если говорить о жанре, то все правила жанра новеллы и повести соблюдены. Это проза о женщинах, о любви, о чувствах. Это проза для женщин. Такой жанр произведений существует уже много лет, и Алексей Казанцев вписал в него свою новую, яркую страницу.

В основе стихосложения лежит пение. Слова в стихах должны подбираться так, чтобы логические и речевые ударения совпадали с музыкальным ритмом стиха. Стихотворные произведения бывают разными по объёму, структуре, форме записи текста. Обычный вид стихотворения – одна или нескольких строф (частей стихотворения с повторяющимся чередованием рифмующихся строк) с одинаковым ритмическим рисунком, строки в которых располагаются друг под другом, «столбиком» (исключение – рифмованная проза). Когда у вас созреет замысел стихотворения, попробуйте сначала написать несколько вариантов строк и посмотреть, в какой размер слова ложатся удобнее.

Достойное место в истории отечественной литературы занимают святочные и пасхальные рассказы Антона Павловича Чехова (1860–1904). В настоящее время возрождается, поистине – воскресает! – классический жанр пасхального рассказа, который долгое время пытались замалчивать, скрывать от читателя. Однако глубоко прав оказался в своём пророчестве Н.В. Гоголь, из “Шинели” которого, по известному образному выражению Ф.М. Достоевского, вышла вся русская литература: “Не умрёт из нашей старины ни зерно того, что есть в ней истинно русского и что освящено Самим Христом. Разнесётся звонкими струнами поэтов, развозвестится благоухающими устами святителей, вспыхнет померкнувшее – праздник Светлого Воскресения воспразднуется, как следует, прежде у нас, чем у других народов!”

У меня есть книжка стихов Александра Вертинского «Избранное. Годы эмиграции» — издание 1990 года, в которой имеется стихотворение «Письмо к даме». К сожалению, под стихами не указаны годы написания. Но ясно, что оно было написано, когда Вертинский находился в эмиграции (с 1920 года). А что если Вертинский написал его до 1925 года?.. И тогда станет ясно, что оно было использовано для фальсификации последнего стихотворения Сергея Есенина «До свиданья, друг мой, до свиданья…», якобы написанного им кровью… Но мог ли А.Вертинский после 1925 года не знать и не слышать о последнем стихотворении Есенина?.. Хотя, конечно, возможно и другое: он мог использовать для своих песен чужие тексты.

КОЧЕТКОВ ЮРИЙ ИВАНОВИЧ (1927 – 2011)

В своём выступлении на пленуме Московской писательской организации в 1985 году, которое он назвал «Уроки военной поэзии», участник Великой Отечественной войны (он, как и Ю. Кочетков, добровольно рванул на войну в 17 лет), известный русский поэт и прозаик К. Ваншенкин сказал: «Теперь представьте себе, что бы мы потеряли, если бы Твардовского было решено сохранить для литературы и не пустить на войну? Литература прежде всего потеряла бы самого Твардовского. Ведь он на войне стал великим поэтом. Мы не имели бы не только чуда русской поэзии «Василия Тёркина», но и другой гениальной поэмы «Дом у дороги», и таких стихов, как «Две строчки», «Я убит подо Ржевом», «В тот день, когда окончилась война». Художник не имеет права себя беречь, никогда и ни в чём не должны оберегать и другие, решать за него его судьбу. «Нас не нужно жалеть…» — недаром вырвалось когда-то у Семёна Гудзенко.