Окна девятиэтажного дома выходили на пустырь, и где-то далеко за тополями стояли белые столетние кирпичные бараки. Летом они были почти неразличимы и только вечером, когда Журавлёв приходил с работы, они мигали окнами. Журавлёв по вечерам сидел перед окном, пил кофе или просто разглядывал огни, приводя в порядок мысли. В свои тридцать с небольшим он работал делопроизводителем. Как бывший студент-отличник юрфака, проходивший практику в следственном комитете, он хотел большего… Нельзя сказать, что ему было интересно снимать квартиру на паях вместе с молодой парой, но появлялся он дома редко, исключительно по вечерам. Такое общежитие его вполне устраивало. Некоторые трудности, чинимые соседями, он сводил к недоразумению. Он был из семьи русских репатриантов, родился он ещё в советском Таджикистане и с началом войны успел насмотреться там всякого. С тех пор к любым тяготам и трудностям относился философски – их шкала была определена для него иначе.