250 лет назад, 13 февраля 1769 года родился Иван Андреевич Крылов… «Дедушка Крылов», как звали и зовут его многие – с любовью и бесконечным уважением за всё, что он сделал для русской литературы, да и России в целом. Уже современники баснописца, что бывает нечасто, хорошо понимали ему цену. К примеру, Пушкин в своей работе о русском театре привёл такие, уже популярные, слова из басни Крылова:

По мне уж лучше пей,
Да дело разумей.

А красавица Анна Петровна Керн, в которую был влюблён в своё время Александр Сергеевич, рассказывает в воспоминаниях, что на одном из вечеров у Олениных (знаменитый в Петербурге дом, любимый служителями муз) она встретила Пушкина и не заметила его, потому что все столпились вокруг Крылова, читавшего басню «Осёл и мужик». «…И теперь мне еще слышится его голос и видится его разумное лицо и комическое выражение, с которым он произнес: «Осел был самых честных правил!». И не случайно Пушкин в знаменитой строке из «Евгения Онегина» — «Мой дядя самых честных правил» — словно проводил ироничную аналогию с басней Крылова, где осёл, гоняя птиц, всё потоптал в огороде, который охранял.

Язык басен Крылова – народный по сути своей, остроумный, меткий, во многом для того времени смелый, без труда входил как в сердце ученика младших классов, так и в светские гостиные, в коих Иван Андреевич чувствовал себя вполне комфортно, как повествуют многочисленные о нём воспоминания, в том числе с улыбкой, о чём я расскажу чуть позднее. Именно благодаря необыкновенной демократичности языка Крылов не только интересен, но и очень современен даже в XXI веке, хотя и признаемся, что редко можно услышать нынче его произведения. Не потому ли, что слишком часто басни его бьют не в бровь, а в глаз?.. Потому что сам человек мало в чём изменился. Окружив себя техникой, человек сохранил в себе вечные недостатки: жадность, лень, предательство, скудоумие, невежество, стремление к незаслуженным почестям, угодничество перед теми, кто выше по должности, чванливое равнодушие к судьбе другого, и так далее, и тому подобное. Не стареют басни дедушки Крылова, и всё тут!

Интересно, что первый, искренно одобривший его сочинения, — был Иван Иванович Дмитриев, сам известный дотоле баснописец, понявший сразу, что появился соперник, который взлетит в своём вдохновенном творчестве выше его. И Дмитриев великодушно приветствовал Крылова: «Это истинный ваш род, наконец вы нашли его». А Иван Сергеевич Тургенев так объясняет невероятную популярность басен Ивана Андреевича: «…С самого детства Крылов всю свою жизнь был типичнейшим русским человеком: его образ мышления, взгляды, чувства и все его писания были истинно русскими, и можно сказать без всякого преувеличения, что иностранец, основательно изучивший басни Крылова, будет иметь более ясное представление о русском национальном характере, чем если прочитает множество сочинений, трактующих об этом предмете».

Приведу несколько крылатых выражений, которые мы не случайно помним до сих пор.

— А ларчик просто открывался.
— Беда, коль пироги начнет печи сапожник, // А сапоги тачать пирожник.
— У сильного всегда бессильный виноват.
— А где пастух дурак, там и собаки дуры.
— Слона-то я и не приметил.

Откроем же книгу, вот, к примеру, басня «Две собаки».

«…Да чем же ты, Жужу, в случай попал,
Бессилен бывши так и мал,
Меж тем как я из кожи рвусь напрасно?
Чем служишь ты?» — «Чем служишь! Вот прекрасно!-
С насмешкой отвечал Жужу.-
На задних лапках я хожу».
————————————————-
Как счастье многие находят
Лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят!»

И впрямь, ведь не раз и не два мы вспоминали эти слова при мысли о тех, кто «на задних лапках ходят!» Нарицательными, то есть прочно вошедшими в обиходную жизнь понятиями, стали и названия многих его басен: «Слон и Моська», «Тришкин кафтан», «Демьянова уха», «Свинья под дубом» и другие.

Откуда же у Крылова, вальяжного завсегдатая светских салонов, не обделённого вниманием самой императрицы, — это знание народной жизни, эта точность и образность языка, эта отнюдь не книжная мудрость, несмотря на широкую образованность Ивана Андреевича? Немногим дано так постичь родную речь, её суть и живость. Давайте же заглянем, хотя бы одним глазком, в его детство и юность.

На знакомство с яркими людьми Ване везло с детства. Так везло, что в январе 1774 года знаменитый и коварный атаман Емельян Пугачев поклялся повесить капитана Андрея Прохоровича Крылова со всей его семьёй, поскольку тот организовал яростное сопротивление при защите Яицкого городка. Мать вывезла маленького Ваню, спрятав в большом глиняном сосуде.

И вот они, удивительные повороты судьбы: много лет спустя Александр Сергеевич Пушкин подробно расспрашивал Ивана Андреевича про то самое время. И вполне вероятно, что образ капитана Крылова ожил многими красками в «Капитанской дочке».

Немаловажно, что отец Ванюши Крылова очень любил книги и повсюду возил с собой целый сундук с ними. Он хотел дать хорошее образование сыну, но денег на это не было, и отец отдаёт Ваню в богатую семью, где детей учат дома. И вскоре Андрей Прохорович с удовольствием узнаёт от преподавателя об успехах сына во всех науках, и особенно в математике.

А первым литературным трудом было для Вани письмо аж самой императрице – с просьбой о пенсии, которое они сочиняли вместе с мамой, когда умер его отец. Ваня очень надеялся, что добрая государыня растрогается от этих искренних и горестных строк и обязательно решит помочь семье своего верного слуги, храбро сражавшегося с самим Пугачёвым. И тогда он, Ваня, и его младший брат Лёвушка пойдут учиться, как их товарищи, бабка Матрена будет угощать пирогами с мясом, а мама не будет работать по чужим домам, ведь у неё итак неважное здоровье.

Однако письмо осталось без ответа, и в Твери, где они тогда жили, он поступил на работу канцеляристом, будучи ещё подростком, волею судеб ставший главой семьи. (Есть о чём задуматься нашим акселератам, ждущим родительской помощи и в самом зрелом возрасте). Будущий баснописец учился аккуратно и красиво переписывать бумаги, но пытливый ум мальчика уже тогда замечал, как игнорировались письма и жалобы простых людей, в каком большом ходу была взятка. Всё ложилось, как кирпичики будущего дома, в его память.

В эти годы он много читал, и однажды попробовал перевести басню французского поэта Жана Де Лафонтена «Ворона и Лисица». Так что Крылов начинал отнюдь не на пустом месте. Тем более что басни Лафонтена замечательны своим разнообразием, ритмическим совершенством, трезвым взглядом на мир и глубоким реализмом. А тот в свою очередь, как от печки, танцевал от Эзопа — полулегендарной фигуры древнегреческой литературы. Хорошо известно выражение «эзопов язык», язык иносказания, который так свойственен басням.

Так был перекинут мостик в само будущее Ивана Крылова, и то, с каким желанием юноша брался за перевод, говорило о его надежде посвятить литературному делу всю жизнь. А когда довелось впервые побывать в театре, — в душе его уже не было сомнений, кем быть, и в 14 лет он пишет в стихах комическую оперу «Кофейница». И был первый успех, правда, до гонорара дело пока не дошло. Но это вполне в русских «традициях»: считается, что стихи, басни и многое другое сваливается на вдохновенного художника прямо с неба и таким образом мало похоже на серьёзный труд, хотя настоящее творчество требует от человека концентрации всех духовных и физических сил. Как видим, и Крылов испил эту чашу.

Но уже ничто не могло свернуть его с главной дороги. В эти годы он усиленно занимается самообразованием, самостоятельно овладевает несколькими европейскими языками, а это немалый труд. Он уже хорошо понял, что в жизни ничего весомого даром не даётся. И вот она, столица империи, — Санкт-Петербург! Он продолжает писать басни, его имя становится всё более известным в литературных кругах. Он принят в доме самого Алексея Николаевича Оленина — члена Государственного Совета, директора Императорской Публичной Библиотеки, президента Императорской Академии Художеств, который сам не чурался литературного труда, рисовал, занимался археологией. В эти годы Крылов знакомится с Пушкиным, Тургеневым, Белинским и другими писателями. Он поступает на службу в Монетный департамент, но, главное, он пишет несколько пьес, которые идут в театрах, издаёт книгу собственных басен и с нею безоговорочно входит в русскую литературу. В 1811 году Иван Андреевич избирается членом Академии Наук, и далее почти 30 лет служит в Императорской Публичной библиотеке, где впервые в России применяет шифры для указания места книги в хранилище, а также разрабатывает правила работы в читальном зале, некоторые из которых служат нам и нынче. Современники рассказывали, что, когда в ноябре 1844 года Крылова хоронили, кто-то из прохожих спросил: «Кого это провожают?..» Ему ответили:

— Министра народного просвещения.

— Как министра? — удивился прохожий. — Министр просвещения, господин Уваров, живой, я его сегодня видел.

— То — не настоящий министр. А настоящим министром народного просвещения был баснописец Крылов.

Согласитесь, такая оценка человека из народа стоит дорогого.

Но обратимся снова к басням.

«А жаль, что незнаком
Ты с нашим петухом, — 
Еще б ты боле навострился,
Когда бы у него немножко поучился», —

говорит осёл соловью, послушав трели «народного артиста» Лесной республики. И басня заканчивается словами: «Избави, бог, и нас от этаких судей». К сожалению, петушиное пенье и нынче всерьёз принимается многими за настоящее искусство со всеми вытекающими. Так называемые звёзды – от села до столицы — заполонили большую часть культурного пространства, о чём недавно сокрушался в интервью прекрасный актёр Василий Лановой и что становится уже предметом многих дискуссий. И тут басни Крылова делают своё – помогают на многое взглянуть со стороны, вспомнить вечные ориентиры: честь, достоинство, гражданское мужество, которое даром никому не даётся, как не давалось и Крылову. Владея всеми оттенками народного слова, Иван Андреевич фантастически ярко и точно одним-двумя словами создавал портрет «героя», раздвигая сами горизонты литературной речи, смело пользуясь и фольклором, будь то пословицы, поговорки или просто удачные речевые обороты.

Запели молодцы: кто в лес, кто по дрова 
И у кого что силы стало. 
В ушах у гостя затрещало. 
(“Музыканты”)

За пьесы, обличающие пороки современного общества, его подвергали злой критике, ставили всевозможные препятствия, лишь бы не допустить до сцены. Немало душевных сил отнимало издание с другими писателями таких сатирических журналов, как «Почта духов», «Зритель», «Санкт-Петербургский Меркурий». Одно время над Крыловым был установлен полицейский надзор. Вот почему всё чаще Иван Андреевич стал доверять свои мысли и мнения героям басен, которые в конце концов и сделали его истинно знаменитым. Не случайно Варвара Алексеевна Оленина, одна из дочерей того самого Оленина — члена Государственного Совета и так далее, вспоминает в своих записках: «Я осмелилась раз, еще в юных летах, заметить И. А. Крылову, зачем он выбрал такой род стихотворений. Отвечал он мне: «Ах, фавориточка: ведь звери мои за меня говорят». (Кто не знает, поясню, что фаворит – человек, особо приближённый к очень значительной особе, в данном случае – государыне).

Цитаты из басен расходились по северной столице быстрее курьерской почты, становились на века крылатыми:

А вы, друзья, как ни садитесь, — 
Все в музыканты не годитесь.
Великий зверь на малые дела.
(А Лев-старик поздненько спохватился,
Что Львенок пустякам учился.)

Думаю, у каждого по этому поводу есть свои примеры из сегодняшних дней.

За что же, не боясь греха,
Кукушка хвалит Петуха?
За то, что хвалит он Кукушку.
Как белка в колесе, – 
(Это уж, конечно, про нашу женщину).
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать.
А воз и ныне там.
Меня весь муравейник знает.

В нынешние времена, когда звёздная болезнь поражает многих подобно гриппу, очень актуальна басня «Муравей», где главный герой хочет снискать славы не только у себя дома, но и в городе. И вот чем это закончилось:

«…Уставши, наконец, тянуться, выправляться, 
С досадою Барбосу он сказал,
Который у воза хозяйского лежал:
«Не правда ль, надобно признаться,
Что в городе у вас
Народ без толку и без глаз?
Возможно ль, что меня никто не примечает,
Как ни тянусь я целый час;
А, кажется, у нас
Меня весь муравейник знает».

Кажется, нет такой жизненной ситуации, на которую бы не отозвался Иван Андреевич. Не случайно «неистовый Виссарион» (Белинский), слова которого и ждала, и побаивалась литературная общественность, в своей статье отметил: «Кто-то и когда-то сказал, что «в баснях у Крылова медведь — русский медведь, курица — русская курица»: слова эти всех насмешили, но в них есть дельное основание, хотя и смешно выраженное. Дело в том, что в лучших баснях Крылова нет ни медведей, ни лисиц, хотя эти животные, кажется, и действуют в них, но есть люди, и притом русские люди… Хотя он и брал содержание некоторых своих басен из Лафонтена, но переводчиком его назвать нельзя: его исключительно русская натура все перерабатывала в русские формы и все проводила через русский дух. Честь, слава и гордость нашей литературы, он имеет право сказать: «Я знаю Русь, и Русь меня знает», хотя никогда не говорил и не говорит этого».

Более чем привычное понятие «моя хата с краю» у Крылова по-своему расцвечивается в басне «Прихожанин». Речь в ней идёт о вдохновенном слове проповедника, которое, казалось бы, не может никого оставить равнодушным.

«…Когда ж из божьего миряне вышли дому,
«Какой приятный дар! —
Из слушателей тут сказал один другому, —
Какая сладость, жар!
Как сильно он влечет к добру сердца народа!
А у тебя, сосед, знать, черствая природа,
Что на тебе слезинки не видать?
Иль ты не понимал?» — «Ну, как не понимать!
Да плакать мне какая стать:
Ведь я не здешнего прихода».

Надо сказать, с личностью Ивана Андреевича связано много историй, подчас юмористических. Так бывает, когда рассказывают о человеке, которого уважают за главное и потому прощают небольшие слабости. Некоторые из баек, чаще всего правдивых, я охотно приведу.

Известно, что Крылов не был женат, в бытовом плане был предоставлен самому себе и не раз выслушивал упрёки друзей относительно своего внешнего вида. Художник В.Г. Солнцев вспоминал о том, как однажды Крылов собирался на маскарад и спрашивал совета у жены и дочерей А.Н. Оленина, какой наряд выбрать. Они предложили ему основательно помыться и надлежаще причесаться, — тогда бы он без сомнения остался неузнанным.

Когда Варвара Оленина его спросила: «Отчего вы не женились?» — он ей ответил: «Оттого, фавориточка, что ту, которую бы я хотел, то за меня бы не пошла, а которая бы на это решилась, ту бы я не взял».

Крупная фигура Ивана Андреевича требовала должного питания, и больше всего баек было на эту тему, тем более что Крылов постоянно давал для этого повод. Вот как он рассказывал о званом обеде в царском дворце:

«…А индейка-то совсем захудалая, благородной дородности никакой, жарили спозаранку и к обеду, изверги, подогрели! А сладкое? Стыдно сказать… Пол-апельсина! Нутро природное вынуто, а взамен желе с вареньем набито. Со злости с кожей я его и съел. Плохо царей наших кормят — надувательство кругом. А вина льют без конца… Вернулся я домой голодный-преголодный… Пришлось в ресторацию поехать».

У Крылова над диваном, где он обыкновенно сиживал, висела большая картина в тяжелой раме. Кто-то ему заметил, что гвоздь, на котором она была повешена, не прочен и что картина когда-нибудь может сорваться и убить его. «Нет, — отвечал Крылов, — угол рамы должен будет в таком случае непременно описать косвенную линию и миновать мою голову».

И будто наперекор басням о лености Крылова, — Александра Осиповна Смирнова-Россет:

«…Весьма немногие знают, что Крылов страстно любил музыку, сам играл в квартетах Гайдна, Моцарта и Бетховена, но особенно любил квартеты Боккерини. Он играл на первой скрипке. Тогда давали концерты в Певческой школе».

«…Известно, что Крылов был к себе несравненно строже, чем его читатели: он по многу раз переписывал одну и ту же басню, всякий раз переделывая ее, и удовлетворялся только тогда, когда в ней не оставалось ни одного слова, которое, как он выражался, «ему приедалось», — утверждал В.Ф.Кеневич, биограф Крылова.

И снова – о находчивости и остром уме Ивана Андреевича. В одном из бенефисов знаменитая актриса Катерина Семенова решила сыграть с оперной актрисой Софьей Самойловой в комедии Крылова «Урок дочкам». К той поре они были уже в почтенных летах и полноте. По окончании комедии кто-то спросил мнения Ивана Андреевича.

— Что ж, — отвечал он, — они сыграли очень хорошо; только название комедии следовало бы переменить: это был урок не «дочкам», а «бочкам».

А вот ещё – на «любимую» тему о Крылове. Обедал он накануне дома. Подали ему, больному, щи и пирожки. Съел он первый пирожок и замечает горечь, взял второй — тоже горек. Тогда он, по рассмотрении, заметил на них плесень. «Ну, что же,- говорит, — если умирать, то умру от двух, как и от шести». И съел все шесть. «После того желудок поправился, и сегодня думаю ехать в клуб».

А вот уже серьёзно — Варвара Оленина: «Ни перед кем главу не преклонял. Друг был неизменный…

Мать и брата своего содержал до конца их жизни».

Вот вам и сибарит!

Как музыка, звучат его уроки, обращённые к нам, вроде, и не про нас вовсе, а всё-таки…

Ты все пела? это дело:
Так поди же, попляши!
Ты сер, а я, приятель, сед. 
У сильного всегда бессильный виноват.
Услужливый дурак опаснее врага.
Что сходит с рук ворам, за то воришек бьют.

И в заключение хочется привести басню «Петух и Жемчужное Зерно», конечно же, не просто так.

«Навозну кучу разрывая,
Петух нашел Жемчужное зерно
И говорит: «Куда оно?
Какая вещь пустая!
Не глупо ль, что его высоко так ценят?
А я бы, право, был гораздо боле рад
Зерну Ячменному: оно не столь хоть видно,
Да сытно».
Невежи судят точно так:
В чем толку не поймут, то всё у них пустяк».

Не будем же невеждами, и возьмём басни Крылова себе в поводыри! Уж точно не пожалеем, в том числе и потому, что замечательный писатель сумел поднять басню до произведения, где помимо определённого смысла играют всеми красками и сатирическая острота, и, как оказалось, бессрочная актуальность. 

Когда будете в Санкт-Петербурге – обратите внимание на памятник Ивану Андреевичу Крылову в Летнем саду, изображающий баснописца в окружении его героев. А то и поклонитесь замечательному русскому писателю на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры. Ведь не случайно гениальный Гоголь назвал басни Крылова «книгой мудрости самого народа».

Поделиться: