Наше всё или всё не наше?

Новый спектакль Астраханского театра юного зрителя «Повести Белкина» рекламировался чуть ли не как «премьера года». Что же получилось в итоге? Пушкин в интерпретации театра по-прежнему «наше всё», как привыкла считать читающая Россия со времён Аполлона Григорьева, придумавшего эту замечательную формулу? Или «всё не наше»? Об этом размышляют астраханские литераторы, побывавшие на спектакле.

Александр Токарев

Кислотный Пушкин

Мнение неискушённого зрителя

Есть в Астрахани творческое объединение молодых поэтов «Скверный Пушкин». Называют они себя так не потому, что считают Пушкина плохим или любят сквернословить. Просто читают ребята стихи (свои и чужие) в скверах нашего города, в том числе в сквере Александра Сергеевича. А вот постановку «Повестей Белкина» известным московским режиссёром Сергеем Яшиным на сцене Астраханского театра юного зрителя можно смело назвать «Кислотный Пушкин». На молодёжном сленге слово «кислотный» означает ну что-то вроде находящийся под воздействием галлюциногенов, наркоманский. Вот такой и получился спектакль. Тот, кто пошёл на него, рассчитывая увидеть классическую постановку, явно не угадал. А уж какой компот останется в головах многочисленных школьников, пришедших вместе со своими классными смотреть «Повести Белкина», можно только гадать.

Пушкинские «Повести Белкина» отличают с одной стороны, простота изложения и неторопливость повествования, с другой – в них поднимаются самые разные и довольно серьёзные темы: любовь, честь и достоинство, положение в обществе, социальное неравенство. Не уделив внимания ни романтическому «Выстрелу», ни готическому «Гробовщику», создатель спектакля оставил для сцены три сентиментальных повести, объединённых темой любви: «Метель», «Станционный смотритель» и «Барышня-крестьянка». И несмотря на то, что лишь последняя как-то располагает к комедийной постановке, спектакль прямо-таки заставляет зрителя смеяться даже там, где это совсем не уместно – например, в грустной истории про Самсона Вырина, потерявшего любимую дочь Дуню.

Наполнив весь спектакль песнями и танцами (местами неплохими), режиссёр превратил его в водевиль. И если его расценивать именно в таком качестве, то скажем честно — водевиль удался. Спектакль смотреть совсем не скучно, желания встать и уйти не возникает (это уже плюс), и настроение он создаёт хорошее. Да и публика приняла премьеру если не с восторгом, то с одобрением.

Только вот имеет ли спектакль Яшина прямое отношение к Пушкину и его произведениям? Вроде бы, однозначно да! Ведь содержание трёх повестей воспроизводится практически детально. Но атмосфера, мягко говоря, совсем не пушкинская. Актёры суетятся и дёргаются, как будто бы находясь под кайфом. С первых же минут удивляешься, а зачем они все так громко кричат, когда можно сказать то же самое спокойным тоном и чётко поставленным голосом? И кто-то несправедливо списывает это на актёрский непрофессионализм. Не умеют, мол, они так. Но ко второму действию, будучи уже пронизан всей увиденной и услышанной «кислотой», понимаешь: актёры чётко выполняют поставленную перед ними режиссёром задачу. При этом «колбасит» их не по-детски.

Гусарский полковник Бурмин, тот самый, что обвенчался в метель с растерявшейся Марьей Гавриловной, играет которого не вполне подходящий для этой роли Евгений Пшеничный, признаваясь молодой барышне в своих чувствах, начинает петь и для этого вскакивает зачем-то с ногами на скамейку. Ну вроде как гусары — народ лихой, им бы всё похулиганить. Хотя актёр на хулигана вовсе не похож, да и на гусара двадцатишестилетнего, по правде сказать, тоже. Это вроде бы мелочи, но из них в конечном счёте и складывается спектакль. Елена Перова в роли Марьи Гавриловны смотрится куда естественней. Ну если не принимать в расчёт присущий всем занятым в спектакле актёрам «расколбас». Да простят меня читатели за используемую лексику, но очень трудно передать словами нервозность и какую-то развязность (отвязность) игры актёров. Вроде бы стараются рассмешить, но смешат лишь нелепостью своих потуг.

Помните, как заканчивается «Метель»? «Бурмин побледнел… и бросился к её ногам…» Это завершение, финал, точка. Причём сформулированная так чётко и ёмко, что никаких других слов не надо. Эта авторская фраза из тех, что запоминаются на всю жизнь и входят в историю литературы. Как шолоховское «черное солнце» или «В полдень она умерла». Но, боже ты мой, зачем было повторять это трижды! Сначала от лица автора, потом героя. А после рассказа о взаимоотношениях Марьи Гавриловны с поручиком Владимиром Николаевичем, венчание с которым сорвалось из-за метели, он «побледнел…» опять. Да чтоб тебя!

Трижды повторяются и другие фразы из текста. Например, про дочь станционного смотрителя Дуню, которая, согласившись покинуть родной дом в компании заезжего гусара Минского, хоть всю дорогу и плакала, но, казалось, «ехала по своей охоте». «Я ехала по своей охоте!» — дважды кричит Дуня уже после слов автора (для непонятливых), нарезая на сцене один круг за другим. Круговое движение – изюминка спектакля. Кружатся все – и главные герои, и массовка, и главные герои, ставшие массовкой. Хотя жизнь человеческая — это и есть такой большой круговорот: от чего уходишь, к тому же потом и возвращаешься.

Если в «Метели» и особенно «Станционном смотрителе» что-то (само содержание повестей и заложенный в них смысл) ещё сдерживало режиссёра, то в «Барышне-крестьянке» он пошёл в отрыв. Песни-пляски выливаются как из рога изобилия. Авторский текст иллюстрируется самым неожиданным образом. «Прекрасная легавая собака залаяла на неё» — выбегает крупного телосложения актёр и громко лает: «Гав-гав!» Правда, не на Лизу, а в сторону зрителей: зацените, мол. «Иван Петрович Берестов выехал прогуляться верхом, на всякий случай взяв с собой пары три борзых…» Три пары замечено не было. Но зато три девицы изображали борзых довольно виртуозно. А вот «Григорий Иванович Муромский, соблазнясь хорошею погодой, велел оседлать куцую свою кобылку…» — и человек-кобылка тут как тут. Ну, в конце концов, это же ТЮЗ, привычное дело для актёров изображать животных. Недолюбливающие друг друга помещики демонстрируют свои недружественные намерения движениями, имитирующими бокс и всякую там джиу-джитсу, почти как Нео с Морфеусом в «Матрице». Алексей падает навзничь, увидев в доме Муромских закамуфлированную Лизу и не узнав в ней свою любимую Акулину. Лизу же чувства, видимо, переполняют так, что заставляют совершать время от времени какие-то колебательные движения, что вызывает сомнения в её адекватности. А вживаясь в роль молодой крестьянской девушки, она зачем-то шамкает, как беззубая старуха.

Авторская фраза: «Читатели избавят меня от излишней обязанности описывать развязку» после всего увиденного звучит почти как издёвка. Уж всё, что можно было показать, показали. И что нельзя – тоже.

Неоднозначное впечатление оставляют «Повести Белкина». С одной стороны, после задорной и наиболее удачной из трёх историй «Барышни-крестьянки» как-то забываешь всё то, что вызывало недоумение в первом действии. Но вскоре так же легко забываешь и весь спектакль. Не откладывается как-то ничего в душе, не запоминается. Кроме бесподобного человека-собаки, конечно.

«Служенье муз не терпит суеты;

Прекрасное должно быть величаво» —

доносится до нас голос Пушкина.

Вот с суетой здесь явный перебор. Смысл от этого, может быть, и не теряется, но атмосфера пушкинская как-то рассеивается.

Аркадий Байчурин

Интересует только правда

Как известно, Пушкин творил с одинаковым успехом в разных жанрах. А как драматург опередил не только свое время, но и наше… Драмы, маленькие трагедии выходили из-под его пера в самом совершенном виде.

И если Александр Сергеевич пожелал бы, то самым превосходным образом из сюжетов «Повестей Белкина» понаделал бы в Болдинскую осень пять одноактных пьес. Можно вообразить, как они были бы хороши!

Однако, для «Повестей Белкина» он сознательно выбрал скромную форму литературных экзерсисов.

Вымышленный повествователь, помещик Иван Петрович Белкин — писатель неопытный, в литературных делах новичок. Человек наивный, застенчивый, «избегающий всякого рода излишеств», неопытен он и в делах, о которых пишет. Записанные им истории знает он понаслышке, от других людей. В рукописи над каждой повестью рукой его подписано: «Слышано мною от такой-то особы».

Мир представляется его наивному взору серией лубочных картинок, не отягощены его повести лишними психологическими подробностями, мировоззренческими диспутами, нравоучениями и философией.

«Повести Белкина» прозрачны и чисты, как родник. В этой простоте сила и очарование этого уникального произведения литературы. Не сразу поняли читатели и критика, что перед ними шедевр, сам Белинский считал «Повести» слишком примитивными.

Но за кажущейся простотой в каждой истории невообразимая глубина бытия. Короткие истории насыщены событиями, неожиданными поворотами судьбы. В частной речи героев слышится отдаленный гул эпохи. Неоднозначность существования человека в повестях сопрягается с неотвратимостью законов жизни. «Повести» стоят особняком не только в творчестве Пушкина, но и в русской литературе XIX столетия. Сказочные и реалистичные одновременно, они полны веры в человека, веры в его идеалы — идеалы любви, семьи, Отечества.

Поэтому противопоказана «Повестям Белкина» показуха, фальшь, ложный пафос, которых так тяжело избегнуть при перенесении произведения на сцену.

Из спектакля, поставленного режиссером-орденоносцем, народным артистом России, заслуженным деятелем искусств РФ, профессором РАТИ (ГИТИС) и Театрального института им. Б. Щукина я видел только первый акт и не берусь категорично судить обо всей масштабной работе, в которой занята вся труппа Астраханского театра юного зрителя.

Первый акт включал в себя тексты повестей «Метель» и «Станционный смотритель», и я навеки запомню ту услугу, которую оказали мне создатели спектакля, заставив, несмотря на спорную трактовку, по-новому взглянуть на хрестоматийные произведения.

Итак, «Метель». Армейский прапорщик Владимир Николаевич и девица Марья Гавриловна вопреки воле ее родителей решают тайно обвенчаться. Природная стихия разрушает планы влюбленных. В метель Владимир заплутал в степи, а его место под венцом занял случайный проезжий — офицер Бурмин. Ни невеста, находящаяся от переживаний в полуобмороке, ни трое свидетелей, ни священник, ни верный кучер Терешка во мраке церкви не распознали подмену… Бурмин из-за необъяснимой ветрености пошел под венец с незнакомкой. Лишь когда пришло время обрученным поцеловаться, Марья Гавриловна вскричала: «Не он!». Бурмин поспешно ретировался.

Прошли годы. Бурмин встретил девушку и влюбился. Девушка также испытывала к нему интерес. В отчаянье Бурмин признался, что женат, и рассказал про венчание в метель. «Так это были вы!» — сказала Марья Гавриловна. А это была она! Хэппи энд!

В сюжете мало правдоподобия. В церкви горели три свечи, но разглядеть, что жених не тот, не смогли ни священник, ни приятели-свидетели, ни верные слуги. Поступок Бурмина, обвенчавшегося на скорую руку с неизвестной, очень странен… Он что же, рассчитывал на первую брачную ночь? Вряд ли… Что за несерьезность, что за недомыслие? К тому же, из истории не очень мотивированно устранился Владимир. По своей вине опоздав на венчание, увидев запертую церковь, он обиделся на всю семью Марьи Гавриловны, а несчастную девушку не пожелал больше видеть. Даже не выяснил, как она себя чувствует после того, как он не приехал в церковь. А ведь Марья после той ночи чуть не умерла.

Только Белкин может взяться за явно непродуманный сюжет. Не Пушкин, а именно Белкин! Человек, как мы помним, наивный и далекий от реальной жизни. Но искренне верящий в идеалы!

И вот здесь у театра очень сложная задача. Убедить зрителя, что события «Метели» — истинная правда! Сказку сделать былью.

Все повороты сюжета, все поступки героев театр обязан психологически замотивировать и оправдать поведение человека его внутренними душевными стремлениями. Иначе герои покажутся нам картонными, самодвижущейся разновидностью бутафории. И веры в истинность существования персонажей не будет. И сочувствия к картону тоже.

Но не дождался я психологической достоверности! Буффонада, кривляние и наигрыш — вот что губит современный театр! Знаете, разделаться с классикой дело нехитрое — слегка высмеять дремучесть предков, смешные для нас нравы и обычаи, нелепые одежды и манеру выражаться. Вот и получится новое прочтение классического материала. Шоу на классическом материале с классными наманикюренными дворовыми девками и с мужичьем тупым, карикатурным…

Кроме других сословий в спектакле Сергея Яшина много карикатурного офицерья, с походкой завсегдатаев пивбара. А ведь это русские офицеры… Владимир Николаевич и Бурмин — герои 1812 года между прочим!

Александр Токарев пишет, что актеров «колбасит»… Скажу больше, кажется, что актеров «колбасит», «штырит», а некоторых даже «плющит»! Представлять «на театре» «Повести Белкина» при таком физиологическом зажиме опасно для здоровья. И плохо, что актеры форсируют звук, выкрикивают текст в тех моментах, когда требуется эмоциональное затишье.

Видимо, произносить текст без надрыва и быть услышанным в зале они ещё не умеют. И только когда актер просто и точно произнес текст своей маленькой роли мальчика Ваньки, стало ясно, что труппа не безнадежна.

В любой другой постановке все сошло бы с рук, но мир «Повестей Белкина» рушится от грубой интерпретации.

Самая пронзительная вещь из школьной программы по литературе — «Станционный смотритель».

Дочь «маленького человека» Самсона Вырина бросает отца ради любви к молодому гусару. Отец едет за ней в Петербург, умоляет офицера-аристократа отдать ему дочь, но получает лишь несколько мелких купюр. Вернувшись домой, сокрушаясь о судьбе дочери, которая стала игрушкой в руках повесы, он с горя спивается и вскоре умирает. На его могиле однажды появляется дочь Дуня…Теперь она прекрасная барыня в карете в шесть лошадей, с ней трое детей и кормилица. Жизнь удалась!

Тоже вполне мыльно-оперная история получается, если не воплотить её на сцене со всей страстью. Только с полным понимаем душевных движений Вырина, Дуни, гусара Минского можно браться за эти роли. Сделать душевные движения героев своими переживаниями. Жить их жизнью и мучится их болью. А иначе неинтересно: скучно получится, даже с хорошими танцами и задушевными романсами… Интересует только правда! Неправдиво — значит неинтересно!

Поделиться:


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *