«Мадам Баттерфляй» – знаменитая опера Дж. Пуччини – глазами неискушённого зрителя.

5 мая в Астраханском государственном театре Оперы и Балета состоялся спектакль под руководством Якопо Сипари ди Пескассероли. Молодой талантливый дирижёр уникален в профессиональных пристрастиях. Он отлично разбирается в музыке и юриспруденции. Перед спектаклем, раздавая автографы, даже признался, что совмещал музыку с изучением права. Глядя на сияющего Якопо Сипари в окружении многочисленных поклонников, я решил повременить с автографом и, взяв красиво оформленную программку, углубился в суть предстоящего действа. Первое, что бросилось в глаза, – опера про двоеженца и имеет трагический финал. И если последнее в духе «Ромео и Джульетты» и воспринимается как данная неизбежность, то двоеженство вызывает бурю негативных эмоций. Поймите меня правильно: я не отношу себя к моралистам, хотя провожу чёткую границу между добром и злом, белым и чёрным, у меня нет полутонов и «лжи во имя добра», которые в постанове нашли себе место в лице американского консула Шарплеса (Александр Малышко).

Когда лейтенант американского флота Пинкертон (Сергей Маньковский) берёт в жёны пятнадцатилетнюю японку Чио-Чио-сан (Елена Разгуляева) и в открытую подумывет об измене, Шаплес, в противовес жестокому, самолюбивому и эгоистичному лейтенанту, расстраивается от легкомыслия Пинкертона и уговаривает лейтенанта не губить жизнь молодой девушки. Всё логично и правильно, но от слов и игры Малышко веет неискренностью и показной напыщенностью. К тому же он принимает участие в каждой попойке Пинкетона. К концу оперы пьянство переходит все пределы – из корабля высовывается рука лейтенанта с бутылкой и долго потчует двоеженца. К чему такие явные акценты? На пьяницу Пинкертон не похож. Может, он пытается тем самым заглушить душевную боль? Непонятно также, почему молчит Шарплес, не отстающий практически от Пинкертона ни на шаг. Где его призывы завязать со спиртным и вести себя благоразумно? В такие моменты складывается ощущение, что американский консул резко переметнулся с белой стороны на чёрную и выжидает удобного момента, чтобы опять «сменить флаги». Двойственность Шарплеса раздражает, но Александр Малышко настолько сильно впитал в себя роль положительного персонажа, что ему веришь безоговорочно, лишь изредка находишь, что где-то он смалодушничал, недоглядел, не закончил правильную во всех отношениях мысль.

Елена Разгуляева в роли Чио-Чио-сан, которую Шарплес холодно, но справедливо жалеет, находится в центре сюжета и практически не уходит со сцены. Её утончённая, во всём правильная героиня ради любви предаёт семью, отрекается от «японского бога» в угоду «американскому» и живёт во имя того, чтобы быть вечно любимой, желанной. Для пятнадцатилетнего возраста – это нормально. Так что все её слова о любви воспринимаются через розовые очки. Разгуляева потрясающе убедительна в роли японки, чего не скажешь о Шарплесе – на протяжении всего спектакля он слишком скован и прямолинеен, хотя во втором действии у него появляется сердце. Пинкертон просит передать его письмо для Баттерфляй (так Чио-Чио-сан называли подруги – гейши, а позже – новоиспечённый муж), но узнав, что в нём дурные вести, и это может привести к неминуемой трагедии, Шарплес не договаривает всей правды и в то же время, читая письмо, с воодушевлением заостряет внимание на пылких чувствах Пинкертона к Баттерфляй. Ложь во благо срабатывает, и Чио-Чио-сан теряет интерес к словам любимого, хотя до этого с трепетом «прощупывала» каждую его фразу. Она при помощи болтливой служанки Судзуки, гениально сыгранной Ольгой Богуш, прихорашивается и украшает дом цветами (на сцене они выглядят как гигантские разноцветные шары). Причём цветов поистине много. На их фоне хрупкая, заждавшаяся своего любимого Баттерфляй выглядит и сама одним из цветков, поистине прекрасным и, несмотря на наличие трёхлетнего сына, непорочным. Я с нетерпением ожидал, когда спадут розовые очки и она увидит всё ещё пылкого, молодцеватого Пинкертона в другом свете. Даже когда она, бедняжка, прождала его всю ночь, любовь не сломала её, и влюблённая женщина не перестала верить в ответные чувства со стороны мужа, подло продолжающего лакать креплёное пойло. Он появился только под утро на удивление собранным и решительным в компании новой жены – вертихвостки (эпизодическая, спорная роль Елены Малышевой) и Шарплеса. Крепко держась на ногах, лейтенант обратился к служанке с тем, чтобы она объявила, что женат на другой. Ещё он попросил отдать ему сына – последнее, что осталось у Баттерфляй. Далее следует очень сильная сцена прощания отвергнутой женщины с ребёнком. Даже на пороге самоубийства она не кажется сломленной, раздавленной и опустошённой. Вернувшись к своей вере, где бесчестие смывается только кровью, она достаёт кинжал и закалывается. Мощнейшую по накалу сцену портят лишь слова её мужа, который с корабля, видя произошедшее, повторяет, как заведённый: «Баттерфляй, Баттерфляй, Баттерфляй!»

Ощущая на коже мурашки, чувствуя сухость во рту и огонь, пылающий в сердце, я не сразу понял, что постановка подошла к логическому завершению. Мне всё казалось, что Пинкертон, покинув корабль, бросится к распростёртому на холме телу, но этого не произошло…

Поделиться: