Денис Ткачук. Стихи.

*   *   *
Закрыть глаза, растаяв через миг
под южным, и поэтому привычным,
ладонью гладить камня тёплый блик,
приняв, что между вами нет различий,

продолжиться солёным вкусом брызг,
ловить себя в движении бушпритов,
моряной обогнуть ближайший мыс,
шумя шатрами шалых общепитов,

обдув янтарный тлеющий загар,
погнать прибой порывом одичалым:
волна ворчит, как старый сенбернар,
и лижет берег языком шершавым,

впитаться через галечный пунктир
и лечь на дно разменною монетой,
надеясь, что ты сможешь вновь прийти
и морем стать на несколько дней лета.

*   *   *
Похолодало. Листопад
забрасывает медью,
а я не отрываю взгляд
от стаи в заповедье.

Они не повернут назад,
ведь вера их сильнее
любых дистанций и преград,
моряны, суховея,

уйдут пернатые в поход,
не зная суеверий,
оставив нам на глади вод
серебряные перья.

*   *   *
Усталый дом ворчит по мелочам —
наверное, замучила подагра.
Он весел был ещё совсем недавно,
теперь же болен,
хоть смирился с долей,
но так же не сдаётся в плен врачам.

Что снится дому? Кто там разберёт.
Наверное, подвыпившие гости,
и дом, всё придираясь к ним без злости,
скрипит и разминает ночью кости,
и подгулявших постояльцев
ждёт.

*   *   *
Ночь покупает билеты на утренний поезд.
Ночь безнадежно устала, но это не новость.
ей не хватает для счастья не так уж и много —
но снова пора собирать чемоданы в дорогу.

Гулкий вокзал, окна-глаза и пустые перроны —
ночь поправляет рукой на затылке корону
Луны. Молча греется, курит и смотрит,
как тепловоз выезжает из дымки дремотной.

Ночь влюблена, ей слегка одиноко, и мысли пространны,
снова в дорогу. Вокзалы, границы и страны,
память внутри застучит неуёмным дождём…
Утро спешит. Никогда не бывать им вдвоём.

*   *   *
Рябью дробится свет из окна,
ветер запутался в кронах,
просто молчи. Пускай тишина
примет нас, словно влюбленных.

Скоро заря займётся вдали,
краски расплещет по дельте,
бриз пробежит — сквозь сон корабли
вздрогнут неслышно на рейде,

ну а пока что светит окно,
блики в воде разливает…
Сердце поёт: пусть долго оно
Волге седой подпевает.

*   *   *
Разве можно укротить ветер,
если ветер — это часть бури,
если ветер, словно мысль, бесцветен,
но свистит, как у висков пули.

Разве можно укротить штормы,
если каждый шторм, как жизнь, долог,
и когда тебя собьют волны,
не предскажет ни один гидролог.

Знаешь ты, что на нуле силы,
но коль шторма не принять вызов,
то сомнения сведут жилы
и уныние войдёт без визы.

Вновь прокладывает курс штурман —
ты твердишь себе, что так надо,
и ведёшь корабль в поток бурный,
прямо в щурящийся глаз торнадо.

*   *   *
Раз в год, когда с небес течёт,
искрясь распахнутым простором,
раз в год стеклянный небосвод
на землю смотрит без укора,

считаем мы с тобой до ста,
выходит месяц из тумана
и достаёт обрывки сна
и нашу нежность из карманов,

желтея, словно поролон,
над нашей сонною отчизной,
он бьёт ножом, как будто в том
все смыслы разлучённых жизней.

Поймаешь радиоволну,
и вместе с ней, шипя, струишься.
Тебя давно я не виню,
но каждый год ты мне веснишься.

ЭЛЬЗА

У Эльзы – карий цвет глаз и белое платье.
Она говорит: «Я выбираю, с кем здесь играть мне».
Эльза берёт в руки мел. Чертит вокруг себя круг.
«Раз, два, три. Тот, кто в круге, – мой друг».

Она избегает хромого мальчишку-соседа.
Он часто зовёт её с мамой своею обедать,
И мальчик мечтает под ручку гулять по аллее,
Но Эльза, его, обсуждая с подругой, жалеет.

Эльза становится старше, теперь ей шестнадцать.
К её биографии трудно хоть в чём-то придраться.
У девушки светлые волосы, платье из серого плюша.
Круг, нарисованный мелом, становится уже.

Чем старше она, тем реже берётся за книги.
Всё чаще по радио слышит она о блицкриге,
Эльза рисует себе идеалы кусочками мела
И всех, кто на них не похож,
Желает под них переделать.

Эльзе за сорок. У Эльзы есть дочь –
На неё как две капли похожа.
Эльза теперь по утрам светлит свою кожу,
Платье из шкафа берёт (платье цветом, как сажа),
И это удобно – всё делать, как старший укажет.

Круг Эльзу душит, как душит ошейник овчарку,
Жизнь непохожих не стоит и ломаной марки,
Всех, кто не в круге, – сослать, извести, уничтожить,
Им, непохожим, ничто, даже труд, не поможет,

Но что-то не так. Эльза плачет в объятьях подруги.
Похоже, что дочь её тоже вышла из круга.

ПИСЬМО

…Что до мира – он бесится, будто твоя центрифуга.
Мир штормит новостями, эфир Вавилоном гудит,
Словно Бах на органе играл ре-минорную фугу,
Так и умер, а трубы хрипят: «Защити, отведи».
Что до люда – всяк важен, как крестного хода хоругви,
Все куда-то идут, пастырь съеден под хлеб и вино,
И людского потока привычно зомбируют звуки,
Оживляя тебя, словно кадры немого кино.
Ну а что до меня – здесь достаточно пищи и света,
У меня есть свирель и акации в белом цвету.
Тишина неподвижна. Погода – без четверти лето.
Я сплетаю венок. Приезжай ко мне. Я тебя жду.

ВЕРНИСЬ

Вернись туда, где было хорошо,
И обнаружь пустыни и пустоты,
И вечность, что истёрлась в порошок,
И пса, который не узнает, кто ты.

Здесь всё покрылось пылью и золой,
Пожары обернулись горсткой пепла,
И северный циклон, колючий, злой,
Не ждёт от сфинксов верного ответа.

Безмолвствует и град Ершалаим:
Он, как и все, ничьим слезам не верил,
Твоё тепло и нежность из глубин
За неуплату выселив за двери.

В сентябрьский никчёмный ясный день
Ничто не согревает, даже солнце.

Я вспомню всё, смирив свою мигрень,
Но ничего внутри не шевельнётся.

* * *

Будильник на четвёртый раз устал:

квадрат постели не обжит и гулок.

Продраться через саван одеял

и затемно покинуть переулок,

сменять лицо на потный гермошлем,

на сдачу взяв озон и запах спирта,

войти в закрытый космос белых стен

с приборами и пробками в пробирках,

трёхдневную щетину распустив,

дышать за плексигласовым забралом

одной лишь мыслью: «Ничего, Сизиф.

Здесь всем бывает трудно поначалу».

ИНЦИДЕНТ НА ПЕТРОГРАДСКОЙ

Троллейбус с линии сошёл:

назло дорожной сетке

погнул на Петроградской столб

и вышел за разметку.

Искрясь, порвались провода,

столь важные когда-то, —

я восхищённо наблюдал

и все, кто были рядом.

Пугая встречных голубей,

тряся во чреве зайцев,

он хлопал крыльями дверей

с табу «Не прислоняться»,

и пролегла по небу вдаль

троллейбусная трасса —

лишь светофор вослед мигал

прозревшим третьим глазом.

И до сих пор я слышу стук

тех крыл над головою…

Я жду на остановке, друг.

Возьми меня с собою.

* * *

Где асфальт, где небо — не понять.

Посиди у Вечного огня —

взлётных огоньков аэродрома.

Всё имеет график и тираж:

заходи, приветствуй экипаж,

предъявляй талоны и ладони.

Нижний, Тверь, Архангельск, Петербург

встречным ветром выдуют всю дурь,

колкости на борт не принимая,

стюардесса даст пилотам знак,

и взлетишь на небо просто так —

никого плечом не задевая.

ОТЕЦ

Отец, я здесь. Да, сам пришёл. Поговорить бы.

О чём? Да всё о том же, что молитвы

здесь не работают, как лоб ты свой ни бей,

не оттого ли люди чёрта злей,

что не спасают их ни ладан, ни елей,

ни мощи, ни святые лики?

Я упрекнуть готов тебя за то,

что, вопреки наказам и заветам,

наш мир мы превращаем в шапито,

и не находится по-прежнему никто,

готовый помешать нам в этом.

Открой секрет мне, как ты ешь и спишь?

Твоё бездействие не оставляет шансов,

и как ты терпишь, чтобы не вмешаться?

Твоё спокойствие — кладбищенская тишь,

твоё молчанье стоит жизни самым лучшим,

и если ты сбиваешь в стадо тучи

и плачешь, поливая шар Земной,

я слышу стон, унылый и тягучий.

Найди же способ говорить со мной.

Шепчись со мною голосом любимых —

смотри в мои глаза и говори мне

о том, как день прошёл и как устроен свет,

рисуй их пальцами и гладь мои ладони,

ведь будет день (я всё прекрасно помню),

когда любимых выцветет портрет,

сойдёт на нет, и тут не промолчишь —

захлещешь неизбывною утратой,

уйдут, оставив сердцу только тишь.

Одна лишь мысль пусть будет мне наградой:

ты, наш Отец, за ними приглядишь.

Поделиться:


Денис Ткачук. Стихи.: 5 комментариев

  1. Похолодало. Листопад
    забрасывает медью,
    а я не отрываю взгляд
    от стаи в заповедье.* (где слог?) (такую редукцию целесообразно делать только в конце произведения)
    P.s.
    Но я, как тот усталый дом, ворчу и придираюсь к мелочам… Так же, наверное, и Пушкина можно разобрать)) С первой публикации читаю. Хорошие стихи, и с каждым разом крепче и крепче. Спасибо.

  2. Интересны сами мысли автора. Неординарные стихи.
    Спасибо!

  3. А мне даже к этому — «но свистит, как у висков пули» («Свистят они, как пули у виска — мгновения, мгновения, мгновения…(Р.И.Рождественский) придираться особенно не хочется, да ещё к кое-каким ритмическим сбивам-шероховатостям, потому что не стОит укрощать юный ветер. Я искренне рада появлению нового неординарного поэтического ТАЛАНТА. Давненько у нас такого не было.

  4. Безусловно, автор владеет пером, пишет на хорошем профессиональном уровне… Но мелкотемье выпячивает, мало своих интересных мыслей поэтических находок…А порою встречаются чисто пародийные строчки, как, например, вот эти: «ладонью гладить камня тёплый блик,
    приняв, что между вами нет различий,» Если между камнем и человеком нет различий, тогда пора автору этих строк обратиться к психиатру…

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *