Звонят журналисты, просят комментарий по поводу нового «падающего» памятника на Декабристов… Как можно комментировать уродство? Не знаю, что и сказать… Мне сразу на ум пришёл другой «падающий» памятник. В древнем Кириллове, недалеко от величественного монастыря, я видел неестественно наклонённого вперёд… Ленина. Но там хотя бы можно, если напрячься, додумать, что Ильич преодолевает грудью встречные «вихри враждебные». И у вождя хотя бы есть фактурное лицо, а не контуры… С этим пост-модернизмом, натужно внедряемым в классическое пространство центра Петербурга, просто беда. Мало им «Зомби-Сахарова»!.. Если кто-то и хотел сделать больно почитателям и знатокам Блока, то это ему удалось. Но не только о Блоке печаль, Блок вообще фигура печальная на небосклоне русской поэзии.
Речь идёт о системном дурновкусии тех, кто должен быть, если не сам высококультурным человеком со вкусом, то, по крайней мере, быть уважительным к особому пространству Петербурга, учитывать мнение профессиональных искусствоведов, художников, специалистов дизайна и пространственных решений, уважаемых горожан, саму атмосферу и дух особого города России.
Всё в этой истории с памятником Блоку отдает дурновкусием — и памятник, и то, как кто-то зверски его спеленал и выставил «спеленутым» за несколько дней до открытия, и само его открытие…И эта феерическая мизансцена с губернатором Бегловым сотоварищи, удивительно напомнившая компанию Швондера на пороге дома профессора Преображенского — Пеструхин, Вяземская, Жаровкин и сам: «Мы к вам, профессор, и вот по какому делу»…
У меня вопрос риторический.
Кто в связи с открытием памятника Блоку всунул в руки губернатору текст с «укором интеллигентам-дезертирам»? Я, конечно, не тонкий знаток ритуальных речей, но что такое пошлость, чувствую всей кожей. Отрабатывать актуальную политическую повестку СВО, тем самым, думать, что это принесёт очки в борьбе с невидимым оппонентом, на открытии памятника ПОЭТУ, — это ещё надо умудриться…
«Он был настоящим гражданином и патриотом, провёл семь месяцев на фронте Первой мировой войны. После революции 1917 года остался вместе со своей страной», — так начал, по-видимому, большой знаток поэзии, речь о судьбе Блока. Вообще-то, довольно пошло пришпиливать к современной повестке дня, к отъезду «коллективных» Галкина с Пугачёвой в Израиль военную часть биографии величайшего поэта, как… пример патриотизма, — это очень сомнительный и даже дурно пахнущий приём… Кому пример «подаёт» нынче Блок? Галкину? Гребенщикову? Дудю? Или Смольянинову?
Контекст этой смелой «метахворы» и уровень сравнения и сравниваемых столь же чудовищен, сколь чудовищно выглядит и сам памятник давно упокоившемуся и ни в чём не виноватому Александру Блоку. Трагически живший поэт никак не может быть примером ныне живущим клоунам и фиглярам. Не для того он жил и творил, не для того решил идти на войну, чтобы его именем стыдили предателей… Но пошлость она так и выглядит — низводит высокое до низкого.
Глава некогда «культурной столицы» не оставил никаких сомнений в том, зачем он здесь и кому отчитывается о проделанной «патриотической работе с населением». Он завершил образ вновь мобилизованного на борьбу с врагами России поэта так: «Пример Блока должен стать хорошим поводом задуматься для некоторых современных деятелей культуры, тех, кто спешит сегодня расстаться с Россией»… Это — дословная цитата, поэтому и выходит «задуматься для некоторых деятелей»…
Неужели люди, занимающиеся имиджем губернатора всё ещё… местами великого города, не понимают, что с каждой новой «пиар-акцией» (что с оторвавшейся верёвкой от рынды на открытием фестиваля «Алых парусов», что с посещением роддома в скафандре химзащиты, что с открытием станции метро с протекающим вестибюлем, что с этим согнувшимся от стыда в дугу «памятником») и без того не очень высокий авторитет губернатора «Культурной столицы» продолжает, словно свая на месте фундамента «элитного» жилья, вбиваться в мёрзлую землю по самую «шляпку»? Если кто-то этого до сих пор не понял, то тогда и губернаторский ляп, прозвучавший с трибуны на Дворцовой, в котором он назвал петербуржцев «активнутыми и противными», это вовсе не оговорка, а реальное отношение к горожанам, выдавленное в сознание и речь подсознанием.
Я поясню, что я имею в виду, обращая ваше внимание на такую, казалось бы «мелочь», как открытие очередного «страшного» памятника.
Вообще, памятник — частный, но важный случай общей культуры. Символ отношения общества к той или иной исторической фигуре и исторической эпохе. Памятник может многое сказать о тех, кто его установил. Когда я вижу на кладбище красивый памятник, то я не только понимаю, что под ним упокоился красивый человек, но и что родственники покойного очень уважительные и достойные люди. Они сумели отразить в памятнике не только своё отношение к ушедшему в мир иной, но и свой внутренний благодарный мир. Согласитесь, нечасто встретишь такое…
Государство всегда очень трепетно относилось к установке памятников. Потому, что именно по талантливости памятника люди судят о мировоззренческой адекватности, уровне культуры и творческом потенциале власти. С потенциалом у нас в Петербурге часто не лучше, чем в Воронеже. Вы ещё не забыли леденящий ужас, застывший в глазах воронежского памятника «Алёнке»?
А как вам символ перестройки — памятник, затеянный в своё время А.Собчаком, бедному Сахарову напротив филфака Университета? Его чаще зовут «зомби» или «диабетик»…
Упаси Господи от такой посмертной славы, увековеченной в бронзе! Я понимаю, конечно, что художник хотел изобразить учёного и критика режима как «человека не от мира сего», но, получилось так, что уродливый человечек, изображённый на памятнике, отразил внутренний мир шустрых деятелей той эпохи 90-х, разваливающих страну изнутри, тех самых правозащитников, оппозиционеров, грантоедов, живших в России с вечной «фигой в кармане».
Как говорил тогда вполне довольный именно таким уродливым памятником «пятой колонне» гениальный знаток культуры и реставратор Савва Ямщиков: «Место ему не на площади, а во дворе филфака университета, где расположилась свалка из бронзовых чертей «Скамьи советов»; безногой «Мадам Баттерфляй», отцеживающей молоко из грудей; головы Бродского, почему-то положенной на рваный саквояж, и карикатурного до неприличия Александра Блока».
Блок (кто видел) на этом дворе действительно удручающий… Просто систематически не везет скульптурному Сан Санычу в нашем Петербурге…
Вот и опять какой-то «Пизанский» Блок получился на Декабристов. К тому же, в жуткой маске вместо лица… Зачем этот выморочный импрессионизм или как там у высококультурных «творцов» называется стилистика «скрытых смыслов» именуется?
«Вы не понимаете, — сказала мне знакомая искусствовед. — В каждом таком памятнике, согласованном с политической властью Петербурга, заложен подсознательный месседж»… Очки мои поползли на лоб от такой «глубины» творческого замысла. «Вы помните аллюзию, заложенную в памятнике Гоголю на Малой Конюшенной?» «Честно говоря, подзабыл уже», — честно признался я, приготовившись к знакомству с «аллюзией». «Так вот, Гоголь нередко являлся по ночам жителям Центрального района Петербурга, а памятник ему в точности похож на… «ночного губернатора» города на Неве, каковым считали долгое время Владимира Барсукова-Кумарина»…
«Ах, вон оно что!… Вы это серьёзно?» «Более чем! Памятники, хоть и изображают людей прошлого времени, но отражают в их образах надежды и страхи современника… Вспомните поступь «Командора», историю пушкинского «Медного всадника»!…
Да, памятники и портреты нередко преследуют тех, кто слишком легкомысленно отнёсся к жизни своего подсознания. Если так, то «падающий» безликий Блок многое объясняет в нынешней жизни и в подсознании согласовавших и открывших его на улице Декабристов…
Зуд формотворчества обычно преследует тех, у кого серьёзные проблемы с внутренним содержанием. Я примерно представляю, что скажут о «падающем Блоке»: «Да, памятник спорный, как и сама фигура поэта была противоречивой. Скульптор так увидел»… Словно у кого-то есть особые права на вкусовые эксперименты в городе, отвергающем пост-модернизм в принципе, который устал ждать возвращения к талантливой классике…
Как Александр Блок, так, тем более, и вся плеяда русских классиков: от архитекторов и зодчих — до композиторов и писателей, кто создавал десятилетиями особую духовную среду, метафизическую ткань из камня и мысли…
«От Пушкина до Блока» — это не просто название книги Гроссмана, эта формула пути, пройденного Петербургом и русской культурой в XIX и в начале XX в. Нам этот путь продолжать. И это — не просто приятная миссия, а довольно тяжёлая обязанность тех, кто сегодня живёт в Петербурге и, уж конечно, тех, кто пытается им руководить. И Блок им в помощь! Но не такой, которого они слепили «под себя», — согнувшийся, безликий, а тот, который писал стихи, как молился…
… И пусть над нашим смертным ложем
Взовьётся с криком вороньё, –
Те, кто достойней, Боже, Боже,
Да узрят царствие твоё!…
Говорят, что лучшим памятником поэту являются его стихи, которые помнят в народе и много лет спустя…
Признаюсь, я не знаток памятников и скульптурного мастерства, но, как и вы, живу в лучшем городе мира, где всегда чувствовалась и жила необъяснимая словами связь города, времени и людей… Назовите это «тайной Петербурга», «атмосферой культурного пространства», тоже не ошибётесь. И эту атмосферу создавали и, я надеюсь, создают здания, люди, их мысли и памятники…
Лично мне, например, в связи с последними событиями всё больше и больше нравится памятник Зайцу у Иоанновского моста, хорош также Чижик-Пыжик у Михайловского и безукоризненные по форме и содержанию коты на Малой Садовой…
Всё бы ничего. Не в каждое же время в Петербурге появляются Медные Всадники…
Но нельзя же бесконечно сужаться до размеров «чижика», живя в таком объёмном, просторном и исполненном Духа святом городе!
