Сегодня день памяти Николая Степановича Гумилёва. Точная дата и место его расстрела неизвестны, но по одной из версий это произошло 26 августа 1921 года… Поэт был арестован по так называемому делу «Петроградской боевой организации Таганцева» и стал одним из первых российских интеллигентов, подвергнутых репрессиям. Более того, Гумилёв был одним из последних реабилитированных (в 1992 г.). Интересно, что согласно документам из уголовного дела, так называемое следствие по резонансному делу вёл некто Якобсон, нигде более не фигурировавший. Под этим псевдонимом скрывался чекист Яков Агранов, знакомый Лили Брик и организатор массовых репрессий, — тоже расстрелянный, но только через 17 лет.

Литературовед Валерий Шубинский пишет: «Есть поэты, от которых остаются стихи и только стихи. Их биография – всего лишь приложение к текстам, комментарий к ним, история их создания. Это бывает довольно часто – причём именно с самыми большими мастерами. С Гумилёвым всё иначе. От него остались не только стихи, но и Легенда – образ поэта-воина, поэта-путешественника, конквистадора, заговорщика. Вся его сознательная жизнь – от первого африканского путешествия до гибели в застенках ЧК – выстраивается в эффектную и впечатляющую картину.

«Я хочу, чтобы не только мои стихи, но и моя жизнь была произведением искусства», – говорил он незадолго до смерти Ирине Одоевцевой. Можно сказать, что по крайней мере отчасти это у него получилось. Биографическая легенда Гумилёва покоряла воображение множества юношей в России в XX веке, как биография Байрона в веке XIX…»

Николай Гумилев вошел в историю русской литературы как основатель акмеизма, поэт, переводчик и художественный критик. Он участвовал в Первой мировой войне, получил несколько орденов, много путешествовал. Кроме стихов​, в его творческое наследие вошли и этнографические заметки о жизни народов Африки. Николай Гумилев родился 15 апреля 1886 года в Кронштадте. Он стал третьим ребенком в семье, у него были старшие брат Дмитрий и сестра Александра. Его отец служил корабельным врачом, а мать происходила из старинного дворянского рода Львовых. Детство будущего поэта прошло в Царском Селе. Но на лето семья переезжала в имение Березки в Рязанской губернии: Гумилев часто болел, и родители следили, чтобы он побольше бывал на свежем воздухе.

В 1894 году Гумилев поступил в гимназию Якова Гуревича в Петербурге​. Учиться ему не нравилось: гораздо больше он любил читать приключенческие романы и рисовать. По иностранным языкам мальчик неизменно получал плохие оценки, а в 1900 году его оставили на второй год. В это же время заболел старший брат Николая Гумилева, и врачи посоветовали семье переехать на юг, в теплый климат. Гумилевы отправились в Тифлис. На юге Гумилев увлекся астрономией и историей, начал брать уроки рисования, много времени проводил в горах. Впечатления от Тифлиса легли в основу его первых стихов. В 1902 году газета «Тифлисский листок» опубликовала его произведение «Я в лес бежал из городов»​. В Тифлисе семья прожила три года, затем вернулась в Царское Село, где Гумилев поступил в седьмой класс Царскосельской Николаевской гимназии. Как и раньше, учился он плохо, регулярно попадал в списки неуспевающих. Дело дошло до исключения, не дал отчислить юношу директор гимназии — поэт Иннокентий Анненский. На педагогическом совете он заступился за Гумилева и заметил, что неуспеваемость юного поэта компенсируется отличными стихами.

Я помню дни: я, робкий, торопливый,
        Входил в высокий кабинет,
Где ждал меня спокойный и учтивый.
        Слегка седеющий поэт.
Десяток фраз, пленительных и странных,
         Как бы случайно уроня,
Он вбрасывал в пространство безымянных
        Мечтаний — слабого меня.

Николай Гумилев, «Памяти Анненского»​, 1911 год

В 1903 году Гумилев познакомился со своей будущей женой — Анной Горенко, которая позднее прославилась под фамилией Ахматова​. Она училась тогда в Мариинской женской гимназии и писала стихи​. Гумилев сразу влюбился, но Ахматова долго не отвечала ему взаимностью. В октябре 1905 года вышел первый поэтический сборник Николая Гумилева — «Путь конквистадоров». Критики отозвались о нем сдержанно. Книга, созданная под впечатлением от стихотворений французских декадентов, показалась им старомодной: она напоминала работы старших символистов 1890-х годов — Константина Бальмонта​ и Федора Сологуба. В журнале «Весы» рецензию на «Путь конквистадоров» опубликовал поэт Валерий Брюсов​. «В книге есть и несколько прекрасных стихов, действительно удачных образов. Предположим, что она только путь нового конквистадора и что его победы и завоевания впереди», — писал он. Гумилев прочитал рецензию Брюсова и отправил ему письмо с благодарностью. Брюсов в свою очередь решил помогать начинающему поэту советами. Так началась их многолетняя переписка.

Окончив гимназию в 1906 году, Гумилев отправился продолжать учебу в Париж. По совету Брюсова он хотел познакомиться с жившими там символистами — Дмитрием Мережковским, Зинаидой Гиппиус​ и Андреем Белым​. Встреча не задалась: писатели не приняли начинающего поэта. Гиппиус писала в письме Брюсову:

О Валерий Яковлевич! Какая ведьма «сопряла» Вас с ним [Гумилевым]? Да видели ли Вы его? <…> Двадцать лет, вид бледно-гнойный, сентенции старые, как шляпка вдовицы, едущей на Драгомиловское. Нюхает эфир (спохватился) и говорит, что он один может изменить мир: «До меня были попытки… Будда, Христос… Но «неудачные». После того как он надел цилиндр и удалился, я нашла номер «Весов» с его стихами, желая хоть гениальностью его строк оправдать Ваше влечение, и не могла. Неоспоримая дрянь. Даже теперь, когда так легко и многие пишут стихи, — выдающаяся дрянь. Чем, о, чем он Вас пленил?

Неудачное знакомство с символистами не оттолкнуло Гумилева от поэзии. Под впечатлением от прогулок по парижскому зоопарку он написал стихотворение «Жираф»​:

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

В Париже Николай Гумилев познакомился с Алексеем Толстым​, Максимилианом Волошиным​ и художником Мстиславом Фармаковским. Общение с ними подтолкнуло поэта к созданию собственного литературно-художественного журнала — и в 1907 году он начал издавать «Сириус».

Мы дадим в нашем журнале новые ценности для изысканного миропонимания и старые ценности в новом аспекте. Мы полюбим все, что даст эстетический трепет нашей душе, будет ли это развратная, но роскошная Помпея, или Новый Египет, где времена сплелись в безумье и пляске, или золотое Средневековье, или наше время, строгое и задумчивое. Мы не будем поклоняться кумирам, искусство не будет рабыней для домашних услуг. Ибо искусство так разнообразно, что свести его к какой-либо цели, хотя бы и для спасения человечества, есть мерзость перед Господом.

Николай Гумилев о журнале «Сириус»

В «Сириусе» Гумилев печатал свою поэзию и прозу, первые стихи Анны Ахматовой, репродукции картин Мстислава Фармаковского, Семена Данишевского. Чтобы скрыть нехватку авторов, Гумилев публиковал собственные работы под разными псевдонимами: Анатолий Грант, К°. Журнал не вызвал интереса у публики, поэтому после выхода трех номеров его пришлось закрыть.

В 1908 году в Париже Гумилев выпустил свой второй поэтический сборник «Романтические цветы», а затем вернулся в Россию. К этому моменту он уже был известен в литературных кругах: на «Романтические цветы», как и на «Путь конквистадоров», написал рецензию Валерий Брюсов.

Стихи Н. Гумилева теперь красивы, изящны и большей частью интересны по форме; теперь он резко и определенно вычерчивает свои образы и с большой продуманностью и изысканностью выбирает эпитеты. <…> Конечно, несмотря на отдельные удачные пьесы, и «Романтические цветы» — только ученическая книга. Но хочется верить, что Н. Гумилев принадлежит к числу писателей, развивающихся медленно, и по тому самому встающих высоко. Может быть, продолжая работать с той упорностью, как теперь, он сумеет пойти много дальше, чем мы то наметили, откроет в себе возможности, нами не подозреваемые.

Валерий Брюсов о сборнике Николая Гумилева «Романтические цветы»

В 1908 году Гумилев побывал в Египте. Об этой поездке он мечтал давно, но его отец был против: Степан Гумилев хотел, чтобы сын уделял больше внимания учебе. Николай Гумилев придумал, как не огорчать отца. Он решил скрыть любую информацию о путешествии — заранее написал несколько поддельных писем, которые его друзья присылали семье поэта от его имени. Деньги на путешествие Гумилев скопил сам. Из Египта он написал Валерию Брюсову: «Дорогой Валерий Яковлевич, я не мог не вспомнить Вас, находясь «близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра». Но увы! Мне не удается поехать в глубь страны, как я мечтал. Посмотрю сфинкса, полежу на камнях Мемфиса, а потом поеду не знаю куда».

С 1908 по 1910 год Гумилев жил в Петербурге и Царском Селе. В октябре 1909 года вышел первый номер журнала «Аполлон». Его создатель — поэт Сергей Маковский — пригласил к сотрудничеству в издание Иннокентия Анненского и Николая Гумилева. В этом журнале опубликовали поэму «Капитаны»​, которая стала одним из самых известных произведений Гумилева.

Быстрокрылых ведут капитаны —
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.

Отрывок из поэмы «Капитаны»

Николай Гумилев часто сотрудничал с «Аполлоном»: в разделе «Письма о русской поэзии» выходили его критические статьи и обзоры литературных новинок. Осенью 1909 года Гумилев совместно с Вячеславом Ивановым создал новое художественное общество — Академию стиха. В него, помимо основателей, вошли поэты Александр Блок​, Михаил Кузмин, Иннокентий Анненский и Сергей Маковский. В заседаниях Академии стиха участвовали видные писатели, поэты, художники и ученые.

В конце 1909 года Гумилев предложил руку и сердце Анне Ахматовой. Свадьбу планировали на начало следующего, 1910 года. Вскоре после этого поэт вновь отправился в путешествие: через Константинополь и Каир он добрался до африканского государства Джибути. Здесь он много общался с местными жителями, охотился на диких зверей. «Я совсем утешен и чувствую себя прекрасно», — писал Гумилев поэту Вячеславу Иванову. В начале 1910 года Николай Гумилев вернулся в Россию. А в феврале умер его отец, из-за траура в семье пришлось перенести свадьбу с Ахматовой на конец апреля.

Тогда же вышел третий сборник стихов Гумилева «Жемчуга», посвященный Валерию Брюсову. Рецензии на книгу появились в крупных литературно-художественных журналах России — «Аполлоне» и «Русской мысли».

Осенью 1911 года совместно с поэтом Сергеем Городецким Гумилев создал новое художественное объединение — «Цех поэтов». В его состав вошли Анна Ахматова, Осип Мандельштам​, Владимир Нарбут и другие. В этом объединении сформировалось новое литературное направление — акмеизм. Впервые этот термин употребил Гумилев в сентябрьском номере журнала «Аполлон» за 1912 год. Новое течение противопоставляли символизму. По мнению акмеистов, литературные произведения должны были быть понятными, а слог — точным. Этим принципам следовал Гумилев в сборнике «Чужое небо». В него вошли фрагменты поэмы «Открытие Америки»​ и перевод стихотворения Теофиля Готье «Искусство»​, которое стало своеобразным образцом для акмеизма:

Созданье тем прекрасней,
Чем взятый материал
Бесстрастней —
Стих, мрамор иль металл.

В конце 1912 года акмеисты создали собственное издательство — «Гиперборей» и начали выпускать одноименный журнал, а в январе 1913 года вышел номер «Аполлона» со статьями «Некоторые течения в современной русской поэзии» Сергея Городецкого и «Наследие символизма и акмеизм» Николая Гумилева. Они стали манифестами нового литературного течения.

Всегда помнить о непознаваемом, но не оскорблять своей мысли о нем более или менее вероятными догадками — вот принцип акмеизма. Это не значит, чтобы он отвергал для себя право изображать душу в те моменты, когда она дрожит, приближаясь к иному; но тогда она должна только содрогаться.

Николай Гумилев, «Наследие символизма и акмеизм», 1913

Почти весь 1913 год Гумилев путешествовал​. Как посланник Академии наук он отправился в Африку — собирать информацию о местных жителях. Маршрут поэта пролегал через Турцию​, Египет и Джибути. В пути он вел дневник, в котором описывал уклад жизни обитателей этих земель и местную природу.

Гумилев вернулся в Россию осенью 1913 года. Вскоре он выпустил сборник переводов из Теофиля Готье «Эмали и камеи». Критики писали, что недостаточное владение французским языком не помешало Гумилеву хорошо перевести стихотворения Готье — они отмечали «поэтическое братство» двух поэтов, близость мотивов и образов в их творчестве. 1914 год изменил привычный богемный образ жизни Гумилева: распадался «Цех поэтов», напряженными стали отношения с женой, а летом началась Первая мировая война​. Россию охватил патриотический подъем, и, как многие другие, Николай Гумилев отправился на фронт добровольцем. «Войну он принял с простотою совершенной, с прямолинейной горячностью. Он был, пожалуй, одним из тех немногих людей в России, чью душу война застала в наибольшей боевой готовности. Патриотизм его был столь же безоговорочен, как безоблачно было его религиозное исповедание», — писал о нем сотрудник журнала «Аполлон» Андрей Левинсон.

На время войны Гумилев выпал из литературной жизни России и не следил за ее изменениями. Однако в газете «Биржевые ведомости» публиковали цикл его военных очерков «Записки кавалериста». На фронте он писал религиозно-патриотические стихи, которые восхваляли русскую армию. Ярким примером творчества этого периода стал цикл «Наступление» 1914 года:

Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.

Николай Гумилев, «Наступление»​

В начале августа 1914 года Гумилева зачислили в уланский полк. Его наградили Георгиевским крестом III и IV степеней, в январе 1915 года произвели в унтер-офицеры, а в марте 1916-го — в прапорщики гусарского Александрийского полка. В мае того же года Гумилеву пришлось оставить военную службу из-за воспаления легких. Он вернулся в Петербург, переименованный на волне патриотического подъема в Петроград, а оттуда по рекомендации врачей уехал на юг, в Ялту​. В это же время поэт выпустил новый сборник — «Колчан», в который вошли его военные стихотворения. После лечения Гумилева направили на учебу в кавалерийское училище. Закончив его, поэт вновь вернулся на фронт и Февральскую революцию 1917 года встретил в окопах.

Анна Ахматова не разделяла патриотических настроений мужа. Война усугубила разлад в отношениях супругов. Гумилев интересовался боевыми действиями куда больше, чем жизнью семьи. Даже после Февральской революции он не вернулся в Россию, а поехал в Грецию на Салоникский фронт, затем присоединился к Экспедиционному корпусу Русской армии во Франции. В Париже Гумилев прожил до января 1918 года. Там он много общался с русскими эмигрантами, создал трагедию «Отравленная туника», увлекся восточной поэзией — ее переводы вошли  сборник «Фарфоровый павильон».

В 1918 году Гумилев приехал в Россию. На фоне массовой эмиграции его возвращение расценивали почти как самоубийство: было очевидно, что убежденному монархисту в большевистской России будет трудно. «Уж мать-то всегда ждет, а здесь и она не ждала…» — вспоминала Анна Ахматова. С женой Гумилев увиделся уже в начале мая 1918 года. Эта встреча не стала для поэта радостной: Ахматова потребовала развода. Супруги развелись в августе, а уже в начале 1919 года Гумилев женился во второй раз. Его избранницей стала Анна Энгельгардт, дочь историка Николая Энгельгардта.

Почти все стихотворения Гумилева конца 1918 года были посвящены Востоку и Африке. В это же время издательство «Петербург» предложило ему написать книгу «География в стихах». Первой частью этой книги стал сборник «Шатер», который вышел в 1921 году. Осенью 1918 года Максим Горький​ организовал издательство «Всемирная литература». В редколлегию он пригласил видных деятелей литературы тех лет: Александра Блока, Михаила Лозинского и Николая Гумилева. В издательстве Гумилев заведовал французским отделом, редактировал переводы других поэтов. Он все так же интересовался восточной литературой.

В начале 1919 года Гумилев опубликовал перевод вавилонского эпоса «Гильгамеш». В это же время его пригласили преподавать мастерство перевода в недавно учрежденный Институт живого слова. В 1919 году вышел новый сборник Гумилева — «Костер», его переводы Шарля Бодлера, Сэмюэля Кольриджа, Роберта Саути и других известных европейских поэтов, переиздания книг «Романтические цветы» и «Жемчуга». Гумилев попытался воссоздать «Цех поэтов». Новое литературное общество просуществовало два года и выпустило два альманаха стихов. Помимо «Шатра» в 1921 году поэт выпустил сборник «Огненный столп», который стал вершиной его поэтического творчества.

Критики отметили рост его поэтического таланта. «Огненный столп» — красноречивое доказательство того, как много уже было достигнуто поэтом и какие широкие возможности перед ним открывались», — писал поэт Георгий Иванов. Гумилев также возглавил литературную студию «Звучащая раковина», где читал лекции начинающим поэтам. Николай Гумилев никогда не скрывал своего отрицательного отношения к новой власти. Он открыто заявлял, что не понимает и не уважает большевиков.

Раньше о политических убеждениях Гумилева никто не слыхал. В советском Петербурге он стал даже незнакомым, даже явно большевикам открыто заявлять: «Я монархист». Гумилева уговаривали быть осторожнее. Он смеялся: «Большевики презирают перебежчиков и уважают саботажников. Я предпочитаю, чтобы меня уважали.

Поэт Георгий Иванов

3 августа 1921 года Николая Гумилева арестовали. Его обвинили в контрреволюционной деятельности, заговоре против советской власти и сотрудничестве с Петроградской боевой организацией. Руководителем заговорщиков назвали сотрудника Академии наук Владимира Таганцева. По делу Петроградской боевой организации Владимира Таганцева арестовали свыше ста человек. Почти все были представителями творческой и научной интеллигенции.

Гумилев Николай Степанович, 33 лет, б. дворянин, филолог, поэт, член коллегии «Изд-во Всемирная Литература», беспартийный, офицер. Участник Петроградской Боевой Организации, активно содействовал составлению прокламации контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, которая активно примет участие в восстании, получал от организации деньги на технические надобности.

Из материалов дела «Петроградской боевой организации Владимира Таганцева»

Друзья Гумилева — поэты Николай Оцуп и Михаил Лозинский — пытались заступиться за него, но не смогли повлиять на решение комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. 24 августа был вынесен смертный приговор. 26 августа 1921 года Николая Гумилева и 56 других обвиняемых по делу Петроградской боевой организации Владимира Таганцева расстреляли. В СССР творчество Николая Гумилева практически не изучали, а произведения не публиковали. Поэта реабилитировали только в 1992 году — тогда его дело признали сфабрикованным. Позднее были обнародованы документы, которые подтверждали существование Петроградской боевой организации. Однако вопрос о причастности Гумилева к ее работе до сих пор остается открытым. Место захоронения поэта неизвестно.

Известно, что в ЧК поэт держался мужественно. К примеру, на вопрос конвоира, есть ли в камере поэт Гумилёв, ответил:
— Здесь нет поэта Гумилёва, здесь есть офицер Гумилёв.

Литературовед Юрий Зобнин рассказывает о последних днях поэта, проведшего в тюрьме три недели: «Чудом – иначе и сказать нельзя – спустя полвека после трагедии августа 1921 г. нашёлся свидетель, который побывал в камере на Шпалерной уже после расстрела «таганцевцев» и видел, что было написано Гумилёвым на этой страшной стене. Последними словами 35-летнего Гумилёва были: «Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь»…
О поведении Гумилёва в последние минуты перед расстрельной ямой рассказывал в 1921 году поэт и чекист по совместительству С. П. Бобров: «Да… Этот ваш Гумилёв… Нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. Я слышал из первых рук. Улыбался, докурил папиросу… Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из особого отдела произвёл впечатление. Пустое молодечество, но всё-таки крепкий тип. Мало кто так умирает. Что ж – свалял дурака. Не лез бы в контру, шёл бы к нам, сделал бы большую карьеру. Нам такие люди нужны».
Есть также свидетельство, что поэты, близкие Гумилёву, разыскали какого-то садовника, жившего недалеко от места расстрела, предположив, что он мог что-то видеть, и уговорили его рассказать о случившемся. По его словам, всю партию поставили в один ряд. Многие мужчины и женщины плакали, падали на колени, умоляли пьяных солдат. Гумилёв до последней минуты стоял неподвижно».
Среди множества легенд, оставшихся от Гумилёва, есть и такая. Будто бы на стене камеры Кронштадтской крепости, где последнюю ночь перед расстрелом провёл Гумилёв, были обнаружены нацарапанные стихи:
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Проплывает Петроград…
И горит на рдяном диске
Ангел твой на обелиске,
Словно солнца младший брат.
Я не трушу, я спокоен,
Я — поэт, моряк и воин,
Не поддамся палачу.
Пусть клеймит клеймом позорным —
Знаю, сгустком крови чёрным
За свободу я плачу.
Но за стих и за отвагу,
За сонеты и за шпагу —
Знаю — город гордый мой
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Отвезёт меня домой.

Специалисты расходятся во мнениях по поводу авторства этих строк, поскольку никаких документальных свидетельств до сих пор найдено не было…

Поделиться: