ГЛАВА 37

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Весна в Кандагаре приходит рано. Затянувшиеся дожди, начинавшие изливаться с небес в конце декабря, к концу февраля постепенно иссякали, изрядно напитав землю живительной влагой, а солнце, пробившись из-за уходящих за горизонт дождевых туч, приступало к интенсивному прогреву почвы. Дневная температура достигала таких плюсовых значений, что в послеобеденный «час мушавера» практически все жители кампайна не упускали возможности насладиться ласковыми лучами пока ещё не столь жаркого светила и, раздевшись почти догола, загорали на крышах своих вилл. Чуть позже, когда в Кандагаре установится нестерпимая жара, солнечные «ванны» могли привести к сильнейшим ожогам открытых участков тела.

В первых числах марта коллектив советников царандоя покинул Саша Екатеринушкин. Его заменщик — Михаил Погодин, прибывший в Кандагар накануне Дня Советской Армии, за неделю вник в особенности служебной деятельности специального батальона и уже самостоятельно выезжал к своему подсоветному, тем самым дав возможность Александру готовиться к отъезду в Союз.

   Почти одновременно с Екатеринушкиным «дембельнулся» Виталий Потапов, разменявший по-весеннему тёплый Кандагар на заснеженный Великий Устюг. На его место прибыл политработник, с которым Николай познакомился во время обучения на спецфакультете Ташкентской ВШМ. В отличие от остальных его слушателей, в Афганистан этот майор попал едва ли не самым последним.

   Особой радости от того, что был распределен именно в Кандагар, он не испытывал, чего даже не скрывал в разговоре с постояльцами тринадцатой виллы, куда по воле старшего советника был временно подселён к Николаю. Это обстоятельство его сильно угнетало, и он никак не мог смириться с тем, что младший по званию спит на металлической кровати, а он на раскладушке. За время квартирования на тринадцатой вилле майор несколько раз переставлял свою раскладушку, пытаясь найти самое безопасное место в комнате, где его не смогли бы достать шальные душманские пули и осколки.

   А в самый первый день своего нахождения в Кандагаре, он так вообще «отличился».

   Произошло это в послеобеденное время, когда все жильцы городка отдыхали, либо занимались «бытовухой». Так уж получилось, что Николай вместе с майором сидел на лавочке, стоящей возле входной двери на виллу, рассказывая ему об особенностях житья-бытья в кампайне. Собеседник живо заинтересовался, когда Николай завёл разговор о том, в какое время душманы обстреливают городок реактивными снарядами, и какие звуки улавливал слух, прежде чем ракеты начинали падать.

   Не успел «старожил» обо всём этом ему поведать, как со стороны «зелёнки» бабахнуло. Николай знал, что это такое и, не дожидаясь второго «бабаха», шустро юркнул на виллу, по пути успев крикнуть майору: «Заскакивай в дом!» Но тот, судя по всему, растерялся или до конца не понял, чего от него хотят. Вместо того, чтобы последовать примеру «сокамерника», или хотя бы плашмя упасть на землю, он, распластав руки в разные стороны, всем телом прижался к кирпичной стене.

   Четыре ракеты, провыв над кампайном, разорвались за пределами его территории. Какое-то время жильцы виллы воздерживались выходить на улицу, хотя с самого начала было понятно, что «духи» наверняка стреляли из мобильной четырёхствольной реактивной установки, и последующего залпа в ближайшие минуты скорее всего не будет. У противника сейчас главная задача не перезарядка установки очередной партией ракет, а «сматывание удочек» с огневой позиции, поскольку советские наблюдатели их наверняка засекли, и через одну — две минуты в их сторону полетят ответные «бакшиши» в виде гаубичных снарядов.

   Когда они наконец-то вышли на улицу, майор так и стоял, обнимая руками стену.

   — Ты чего это в дом не заскакивал? Я же кричал тебе! — поинтересовался Николай.

   — Я побоялся, что не успею, — ответил майор.

   — Ну, тогда надо было на землю падать.

   — Боялся, что костюм запачкаю.

   — А без башки остаться ты не боялся, — съязвил Беспалов.

   После этого случая отношения майора с остальными жильцами «тринадцатой» как-то не заладились. Он сторонился вечерних посиделок с возлиянием, мотивируя это тем, что у него больной желудок, и спиртное ему противопоказано. Но мужики особо и не настаивали, и уговаривать его не собирались — им же больше достанется.

   Как только Потапов убыл в Кабул, майор в тот же день переселился в комнату, где жил Виталий, и жильцы «тринадцатой» с облегчением вздохнули.

«Кума с возу, кобыле легче!»

Они тогда ещё не знали, что майор с первого дня «стучал» про их «выкрутасы». Сначала, он попытался наушничать Белецкому, но после того, как тот послал его куда подальше, переключился на Лазебника.

   Надо отдать должное Виктору Михайловичу, который внимательно слушал его, поскольку просто обязан был прислушиваться к мнению подчинённого, который, ко всему прочему, по должности стал секретарем партийной организации коллектива царандоевских советников. Но, тем не менее, он, ни разу не вынес сор из избы и не устраил публичного разноса сотрудникам «засвеченных» «тихушником». В беседах с ними с глазу на глаз, Лазебник дал понять, чтобы они не были столь доверчивыми и не распространялись о своих «похождениях» в присутствии секретаря партийной организации. Да те и сами поняли, с кем имеют дело, и по этой причине, все их неформальные посиделки теперь стали проходить при закрытых дверях. А если и наведывался кто-нибудь к ним нежданно-негаданно, успевали убрать со стола все компрометирующие их предметы, прежде чем посетитель оказывался на вилле.

   А майор, ну, что — майор? После того, как полковник Гульдуст дважды был замечен Ушерзоем на рабочем месте в нетрезвом виде, Лазебник потребовал от майора принятия соответствующих мер в отношении подсоветного. В противном случае он поставит вопрос о профпригодности самого советника, со всеми вытекающими последствиями.

   Майор быстро сориентировался и по причине обострения язвенной болезни желудка слёг в госпиталь, выписавшись откуда, тут же обратится с рапортом о переводе в другую провинцию. Видите ли, его не устраивал не только жаркий кандагарский климат, но и насыщенная известью вода, которую его желудок просто не усваивал.

   Его просьбу руководство Представительства удовлетворит, и он будет переведён в одну из северных провинций, где прослужит до отпуска, после чего убудет в Союз, откуда назад в Афганистан уже не вернётся.

   Но всё это будет позже, спустя несколько месяцев. А пока же мушаверам приходилось терпеть «партайгеноссе» и стараться лишний раз не попадаться ему на глаза.

   К концу марта подошло к логическому завершению строительство банного комплекса, в возведении которого Николай был за прораба, каменщика, штукатура, плотника и даже художника-дизайнера.

  Поскольку баня была негласной собственностью жильцов тринадцатой и четырнадцатой вилл, ею пользовались только они. Правда, бывали случаи, когда в процессе помывки принимали участие приглашённые со стороны сослуживцы, а также всякого рода проверяющие, прилетающие на несколько дней из Кабула. Но то было неким исключением из правил.

   Единственное, чего не было в данном богоугодном заведении, так это комнаты отдыха и бассейна. Ещё при строительстве бани, во втором боксе была выложена кирпичная стенка, отсекающая четвёртую часть площади бокса. Именно в этой импровизированной ёмкости и планировалось сделать бассейн, но советник начальника тыловой службы Второго армейского корпуса ДРА, который и был инициатором строительства бани, ещё весной прошлого года уехал в Союз, а его заменщик никакого отношения к строительным делам не имел. В общественные обязанности полковника входило лишь бесперебойное обеспечение бани бочкой дизельного топлива, которую он завозил в начале каждого месяца.

   Чтобы воплотить идею с комнатой отдыха и бассейном в жизнь, для начала предстояло выложить стену с окном на въезде в бокс, оштукатурить и зашпаклевать внутренние стены бокса, установить «лягушку» в полу бассейна, и вставить в неё трубу с краном для слива воды из бассейна. А ещё нужно было уложить на бетонный пол лаги и смонтировать деревянный пол.

   За реализацию задуманного Николай взялся ещё до ноябрьского праздника. Всеми необходимыми строительными материалами и инструментом обеспечил всё тот же тыловик. Месить цементный раствор ему помогали Васильев и Прокопенко. Последний, ко всему прочему, несколькими рейсами на советнической «таблетке» привёз из Бригады бомботару и ящики из-под ракет к «Граду». Они-то и пошли на изготовление деревянного пола.

   Для удобства купания в бассейне, пришлось изготовить две лестницы. Одна — металлическая, сваренная из водопроводных труб афганскими спецами из РМО Второго АК, была установлена с внутренней стороны бассейна. А вторую — деревянную – лестницу Николай изготовил в виде подиума, со ступеньками, балясинами и поручнем. Балясины вырезал из брусков от бомботары, пользуясь для этого обычным ножом, в результате чего набил на ладони правой руки кровяные мозоли. Точно таким же образом пришлось сделать резные ножки для стола и двух лавочек.

   Но на этом он не остановился и приступил к дизайнерскому оформлению комнаты. Для начала обложил внешнюю сторону бассейна плоскими камнями, коих в округе было как грязи, закрепив их к стене цементным раствором. В центре стены вмуровал конструкцию из дерева, внешне напоминающую торец пивной бочки. Он даже пробку в ней установил, что позже стало предметом посягательств со стороны подвыпивших гостей, которые почему-то считали, что если пробку вытащить, то из бочки непременно потечёт коньяк или, на худой конец, пиво. Из обрезанных наполовину алюминиевых банок из-под лимонада Si-Si, предварительно наполнив их цементным раствором, он выложил небольшое пространство в виде овала, отдалённо напоминающего иллюминатор подводной лодки «Наутилус». Внутреннее пространство «иллюминатора» также выложил мелкими камнями различного цвета, сделав это так, чтобы рисунок напоминал морские волны.

   Принеся с улицы засохший ствол гранатового дерева с ветвями, приторочил его к боковой стенке подиума, а на ветки закинул кусок маскировочной сети. Теперь этот сухостой выглядел как реальное дерево, выросшее прямо из-под пола. Но «дерево» никак не гармонировало бы с окружающей обстановкой, если бы стояло в гордом одиночестве. Нужен был фон, и его, в виде картины во всю стену, Николай нарисовал, используя художественные краски в тюбиках, привезённые из отпуска Васильевым, и которые он сам прикупил в одном из кандагарских дуканов. На картине было изображено голубое озеро на фоне заснеженных горных вершин. Теперь, у находящихся в комнате отдыха людей, создавалось впечатление, что они сидят на берегу горного озера и созерцают красоту окружающего ландшафта.

   От данного художества осталось пару тюбиков с краской красного и коричневого цвета. Чтобы не пропадать добру, Николай решил раскрасить «под кирпич» верхнюю часть камина в своей комнате, но краски хватило лишь на несколько рядов «кирпичной кладки».

   Торжественное открытие обновлённого банного комплекса было решено приурочить к третьему апреля. В этот день была джума, и у советников был выходной. Ко всему прочему, именно в этот день из Кабула должны были возвратиться «гонцы» с месячным запасом консервов и водкой. Конкретно для Николая они везли коробку с двенадцатью бутылками «Маруськи», за которые он отвалил половину месячной зарплаты. Водка была нужна ему для празднования предстоящего дня рождения. Чтобы не ударить в грязь лицом и не прослыть жмотом, пришлось раскошелиться. Конечно, можно было обойтись фирменной «Доной», но её запасы на вилле закончились, а очередная партии браги из-за относительно прохладных ночей ещё не вызрела.

   Одним из «гонцов» в Кабул летал переводчик Шарафутдин. Во второй половине апреля у него подходил срок окончания загранкомандировки, и чтобы не вернуться на родину с пустыми руками, он решил прикупить в Кабуле бакшиши всем членам своей многодетной семьи и многочисленным родственникам. В основном это были отрезы экзотических тканей, коих в Союзе днём с огнём не сыскать. Всё это можно было запросто приобрести в кандагарских дуканах, но там стоимость такого товара была на порядок выше.

   Ленточку при открытии обновлённой бани в тот день не резали по причине отсутствия таковой. Но когда хозяева тринадцатой и четырнадцатой вилл, а также приглашённые гости через промежуточную дверь из душевой прошли в комнату отдыха, они ошалели от всего увиденного. Ко всему прочему, на столе, что стоял посреди комнаты отдыха, красовался электросамовар, который где-то раздобыл шустрый сосед-тыловик.

   В процессе банной процедуры было принято единогласное решение — никакого алкоголя в бане быть не должно. Когда до одури пропарившись в парилке, «клиент» нырял в бассейн с ледяной, артезианской водой, а потом обратно пулей летел в парилку, и так несколько раз, от неимоверной перегрузки сердце запросто могло остановиться, а алкоголь ускорил бы этот негативный процесс. Поэтому интенсивную потерю влаги из организма решили компенсировать за счёт питья чая и минеральной воды.

   В тот день, а точнее вечером, после процедуры купания, у себя на вилле жители «тринадцатой» закатили праздничный ужин, и привезённые из Кабула продукты и спиртное оказались очень даже кстати.

   А поутру Шарафутдин рассказал всем новость — его неизбежный «дембель» откладывался как минимум на целый месяц. Заменщик, что должен был его сменить в Кандагаре, у себя на родине в Таджикистане попал в ДТП и с переломом ноги угодил в больницу. Резервных тарджимонов в Кабуле не оказалось, поскольку в двух северных провинциях переводчики загремели в госпиталь по причине инфекционных заболеваний, и чтобы хоть как-то перекрыть убывших «с поля боя», руководство Представительства было вынуждено пойти на рокировку за счёт вновь прибывших сотрудников.

   Шарафутдин по этому поводу расстраиваться особо не стал, поскольку лишний месяц пребывания на чужбине приносил ему определённые дивиденды и давал возможность осуществиться давнишней мечте в виде автомашины «Волга», которую он планировал приобрести по возвращению домой за инвалютные рубли, заработанные им в Афгане.

   Седьмое апреля ничем не отличалось от предыдущих дней. Солнце с безоблачного неба светило так ярко и жарко, словно и не весна вовсе на улице, а самый разгар лета. Оно и не удивительно — Благовещение, большой христианский праздник. А в этот день, как говаривали в старину, птица гнезда не вьёт, девка косу не плетёт. Одним словом, грешно было православным в такой день работать. Но советники не у себя дома находятся, а в мусульманской стране, а здесь религиозные праздники совсем другие.

   Ещё до отъезда в царандой, Белецкий при всех поздравил Николая с днём рождения и, как бы между прочим, намекнул, что коллектив ждёт от него план мероприятий на сегодняшний день, на что Николай ответил, что всё им запланированное свершится сегодня в шестнадцать ноль — ноль, и произойдёт сие действо в Ленинской комнате.

   Накануне он обеспечил Шарафутдина всем необходимым для приготовления плова. Зелень и кое-что из фруктов и овощей планировал прикупить в городе. Подсоветного решил не посвящать в свои планы, и вообще не хотел, чтобы афганцы знали про его день рождения. Но когда он появился в царандое, Аманулла сообщил, что его в своём кабинете ожидает Асад. Войдя в кабинет начальника джинаи, он обнаружил, что, кроме Асада, там собрался практически весь офицерский состав отдела. Не всем им достались стулья, и большая часть сотрудников стояла у входной двери кабинета.

   Позже он узнает, что это Гена Стрепков подсуетился и проинформировал Асада про его день рождения. А пока же, выйдя из-за стола, Асад направился к нему и, как полагается в таких случаях у афганцев, начал лобызаться и поздравлять, после чего вернулся обратно и достал откуда-то из-под стола большую коробку с фруктами. Николай поблагодарил его за оказанное внимание и такой замечательный бакшиш.

А потом слово взял Аманулла. После небольшой вступительной речи он тоже зашёл за стол Асада и извлек оттуда ещё одну коробку. В ней лежали овощи, зелень, сухофрукты и несколько кукурузных лепёшек, в которые были завернуты жареные рыбы «маринка».

   Николаю ничего не оставалось, как пригласить обоих в кампайн на вечерние посиделки, от чего те вежливо отказались, мотивируя это тем, что во второй половине дня руководителей служб царандоя собирает Ушерзой, и как долго они пробудут у большого любителя поговорить, ещё не известно. Но не это самое главное. Поступила срочная оперативная информация, которую Асад пообещал озвучить Николаю и Геннадию с глазу на глаз, и, когда его подчинённые покинули кабинет, и в нём остались Асад, Аманулла и их советники, Николай напомнил Асаду про его обещание.

   — Сегодня утром из Дамана вернулся агент, который сообщил, что в кишлак Карз ещё вчера прибыли моджахеды из отряда Муллы Насима. Основной отряд базируется в провинции Гильменд, но у него есть небольшие мобильные группы, которые частенько наведываются в нашу провинцию с целью совершения диверсий и терактов. Вот и сейчас они приехали на двух «Семургах», на одном из которых установлена двенадцатиствольная реактивная установка. Из неё они планируют обстрелять строящийся на восточной окраине Кандагара военный завод по ремонту бронетехники и артиллерийского вооружения. Сейчас машины стоят в саду, неподалёку от кишлака, а после обеденного намаза одна из них, та, что с реактивной установкой, переберётся в другое место, туда, где в своё время находился небольшой искусственный водоём. Со временем он полностью пересох, и на его месте образовалась очень удобная для подобных обстрелов ложбина. При пуске ракет ваши наблюдатели не смогут визуально определить точное местонахождение реактивной установки, и поэтому ответный огонь будет вестись по лесопосадкам вокруг этой ложбины, что даёт возможность моджахедам покинуть огневую позицию ещё до того, как шурави нанесут по ней ответный удар.

   — Если я правильно понял, то обстрел произойдёт до наступления вечернего намаза? – поинтересовался Николай.

   — Всё верно, именно в это время, — подтвердил Асад.

   — А если мы нанесём упреждающий артобстрел или даже БШУ по этому месту, это не повредит деятельности вашего агента?

   — Может быть, и повредит, — задумчиво ответил Асад. — Проблема в том, что кордоны моджахедов в «зелёнке» фиксируют всех, кто идёт или едет в город, и, если по реактивной установке нанесут упреждающий удар, то обязательно начнётся внутреннее разбирательство, и агенту придётся держать ответ перед Исламским комитетом. А там собралась такая публика, что вмиг расколят его.

   — Стало быть, упреждающий удар отменяется, — подытожил Николай. — Но что-то же надо делать? Если ракеты попадут в цель, то на заводе могут быть жертвы, да и сам завод наверняка пострадает, если ракеты будут с фосфорной начинкой.

   — Насчет потерь в живой силе можешь не беспокоиться. Ваши военные строители в кампайн возвращаются не позднее двух часов дня, да и наши специалисты не задерживаются на работе. На момент обстрела там будут находиться лишь военнослужащие специального батальона царандоя. Но за них тоже можно не переживать, поскольку бетонный бункер, где расположено караульное помещение, хорошо укреплён, и его обычными ракетами не разрушить.

   — В таком случае, будем надеяться на благополучный исход дела. Самое главное, чтобы душманы не ошиблись в своих расчётах и случайно не обстреляли кампайн.

   Пока Асад рассказывал советникам обо всём этом, Николай раскрыл рабочую карту и вычислил примерное место, откуда будет вестись обстрел. Если от этой точки провести прямую линию до строящегося завода, то траектория летящих ракет будет проходить как раз над кампайном. Достаточно «духам» слегка ошибиться в расчётах, и ракеты наверняка упадут на советнический городок.

   Хорошенькое начало для празднования его дня рождения. Но не отменять же запланированное мероприятие!

   Какое-то время он ещё находился в кабинете Асада, но внутренний голос подсказывал — на сегодня пора завязывать с мушаверством, но кое-что ещё надо довести до логического конца.

   — Асад, а у дежурного по управлению есть прямая связь со спецбатальоном?

   — Конечно.

   — Тогда пойдём к нему, мне надо срочно связаться с советником комбата.

   Через несколько минут Николай разговаривал с Михаилом Погодиным и вкратце обрисовал ситуацию с предполагаемым обстрелом.

   — Ты, это, особо не распространяйся о том, что я тебе сейчас сказал. Просто поставь задачу своему подсоветному, чтобы он предупредил своих нукеров, несущих службу на военном заводе, чтобы те не суетились перед вечерним намазом. Пусть лучше заблаговременно залезут в свой бункер и там молятся своему Аллаху. Да и сам не засиживайся у комбата, не забывай, какой сегодня день.

   Попрощавшись с Асадом и Амануллой и ещё раз поблагодарив их за бакшиши, Николай попросил дать ему машину, чтобы доехать до кампайна. Расщедрившись, Асад дал служебную «Волгу» джинаи. Стрепков, не дожидаясь особого приглашения, под видом оказания помощи в погрузке коробок, уселся на переднее сиденье «Волги», и выкурить его оттуда не было никакой возможности.

   По прибытии на виллу, где кроме Николая и Геннадия ещё никого не было, они решили не откладывать в долгий ящик начало празднования дня рождения и, раскупорив «Маруську», «кам-кам» разлили содержимое бутылки по стаканам. Потом ещё по чуть-чуть и ещё. В итоге, когда на виллу вернулся Васильев, оба были навеселе. Александр вернулся не с пустыми руками, а с букетом красивых роз, которые нарезал во дворе Мабаса – кандагарской тюрьмы, куда специально съездил со своим подсоветным Сардаром.

   Обедать в этот день у себя на вилле не стали, поскольку впереди их ждал праздничный стол, на котором еды будет больше, чем предостаточно. Но прежде, чем приступить к реализации плана мероприятий, Николай сходил к Белецкому и проинформировал его о коварных замыслах «духов». В свою очередь, тот попросил Николая предупредить командира взвода охраны городка — чем чёрт не шутит, а вдруг ракеты действительно упадут на кампайн. А если это произойдёт, тот должен принять необходимые в таких случаях меры. По-крайней мере, сделать всё, чтобы в обозначенное время по территории кампайна не наблюдалось праздно шатающихся советников, а на волейбольной площадке не было ни одного «спортсмена».

   В самый последний момент, когда они собрались уж перетаскивать спиртное и продукты питания в Ленинскую комнату, к ним на виллу заглянул Лазебник, внёсший коррективы в план проведения мероприятия.

   — В общем, так, мужики. Ленинская комната на сегодня отменяется. В прошлый раз, когда городок обстреляли эрэсами, а мы в ней проводили совещание, именно возле неё упали ракеты, а одна на крышу самой комнаты угодила. Так что не будем в очередной раз испытывать свою судьбу, и торжества проведём на вашей вилле. Николай, твоя комната вполне подходит для этих целей, в ней и отметим твой день рождения.

   Спорить с полковником никто не стал, тем более, не надо было никуда идти, да и коробки таскать им не придётся.

   В тот вечер мушаверы засиделись допоздна. Запланированный «духами» ракетный обстрел случился как раз в тот момент, когда кто-то из гостей произносил в адрес юбиляра хвалебные слова. Провыв над виллой, ракеты полетели дальше, и через несколько секунд вдалеке раздались взрывы.

   То ли у «духов» наводчик оказался неопытный, то ли ещё по какой причине, но ракеты до строящегося завода так и не долетели, разорвавшись на пустыре, метрах в двухстах от кампайна. А одна ракета взорвалась буквально за его забором, угодив в сосну, росшую возле дороги, ведущей на Калат. Потерь в живой силе, как со стороны советников, так и афганских военнослужащих, в этот день отмечено не было.

   Кто-то из присутствующих на мероприятии, поднимая очередной тост, пошутил:

   — Даже «духи» знают, что Николай празднуют сегодня день рождения. Вон какой фейерверк устроили по этому поводу.

   А когда дошла очередь говорить Жоре Даценко, он прочитал стихотворение, посвящённое юбиляру. Даже целую поэму аж на четырёх печатных листах! Позже Жора включит её в сборник своих стихотворений под названием «Кандагарские были».

   Но это будет позже, а пока же советники отмечают день рождения сослуживца и совершенно не задумываются о том, что будет с ними в необозримом будущем.

Поделиться: