“Чем бы занять себя сегодня, 18 августа 2019 года?” Это была его первая мысль, освещённая лучами утреннего солнца. Перевоплотиться в отшельника, чтобы поселиться на год на острове в весьма сносном сельском доме, оказалось делом несложным. А вот дальше… Кроме Серафимы, котёнка, привезённого из Астрахани, побеседовать тут было не с кем. И если поначалу новая обстановка писателя радовала, то спустя всего четыре месяца монотонность жизни стала утомлять. Не то, чтобы писать ему расхотелось, – нет, конечно! Всё оказалось намного прозаичнее, вроде, и мысли у него были, и план был, и начало уже написано, но полноценному творческому процессу постоянно что-то мешало. То у него давление подскочит, то жара невыносимая, то в комнатах стоит такая духота, что вентилятор греется. Самому ему было бы, наверное, стыдно признаться, что больше всего его доставали местные мухи. Городские жители такого не поймут. Уничтожить всех мух и не допускать проникновения насекомых в комнаты оказалось делом не для слабонервных. А с началом арбузного сезона и вовсе невозможным. Мухи прятались под столом, бегали по ногам, наглели, вылетали и касались лица и шеи. И от этого всё тело начинало зудеть и чесаться.

– Отправлюсь-ка я сегодня исследовать остров по левую сторону от села. Прогуляюсь по острову, пройдусь по берегу ерика, а заодно и члены разомну и время проведу с пользой, – сказал отшельник, обратившись к пушистой Серафиме Александровне. Надо отметить, что очеловечивание котёнка началось внезапно, можно сказать, сразу и как-то совершенно естественно. Но его предупредительное подсознание, особенно в вопросах житейских перспектив, решило, видимо, не ждать последствий предстоящего одиночества и напомнило о том, что разговаривать, а тем более советоваться с кошками чревато.

Собрался быстро и вышел налегке. Кроме ножа, на поясе под футболкой больше ничего нет. По степной дороге, ведущей на другую сторону острова, он дошёл до воды и присел под раскидистой ветлой. Сидит, наслаждается видами далей на другой стороне ерика. Хорошо в тенёчке! Обмахивается веточкой, вдыхает ароматы трав, слушает птиц. И вдруг – всплеск. Он переводит взгляд на течение. За изгибом русла, скрытого деревьями и кустарником, кто-то ударил о воду блесной. Одновременно до слуха доносится характерный протяжный шелест разматывающейся следом за блесной лески. И тут же прилетел радостный женский возглас:

– Получилось! Любимый, у меня получилось!

С того места, где сидит отшельник, отдыхающих ему не видно, и пара пока не знает о его присутствии. Холостяк с пятилетним стажем почувствовал растущую в сердце зависть — чувство, которое мгновенно могло перерасти в болезненную тоску. По тропинке потянулся дымок. Вслед за дымком последовал аромат шашлычка с помидорчиками и лучком.

“Ну вот, приезжие всё испортили!” – подумал он и встал, чтобы окончательно не захлебнуться слюной. Мужчина со вздохом поднялся и, повернувшись спиной к деревьям, скрывающим довольную парочку, зашагал прочь, предаваясь на ходу воспоминаниям о днях и ночах, проведённых со своей любимой женщиной. По правую руку — ерик, в этом месте противоположная сторона русла более живописная. Там — густая растительность, высокие кроны, корни деревьев в воде и белёсые коряги в окружении белых кувшинок. Одним словом, не пейзаж, а сказка! По левую — тутовое деревце, степь, по которой свободно разгуливают коровы, кустарники и камыш. Увлечённый необременительной ходьбой и картинками приятных воспоминаний, путешественник берёт правее, оказывается на тропинке, заросшей ежевичными переплетениями и спускается к воде. На вытоптанном рыбаками пятачке, кроме пустой банки из-под червей да нескольких сторожков, торчащих у берега, ничего нет.

Появление человека оживляет природу, оно рождает у окружающих опасение за свою жизнь. Неизвестно откуда, в небо подрываются две белых цапли, а с поверхности воды исчезают несколько панцирей мудрых черепах. Выбираясь через заросли ежевики, высотой едва достающей колена, он провалился в земляной ход, проложенный водяными крысами во время весеннего паводка. Ну вот, снова наверху, а впереди некое подобие дороги, и теперь можно спокойно шагать по укатанному джипами ковру из камыша. По ощущениям, влажности в этом месте значительно больше, птиц не слышно, но зато скрипучим хором надрываются лягушки.

…Подумал,а, может, хватит прятаться и писать от третьего лица? Иду я по этому зелёному коридору, настоящий забор от Кин Конга — высоченный камыш. Коридор сужается, камышовое покрытие сворачивает влево и неожиданно заканчивается. Под ногами песок, впереди полноводная широкая река. А это значит, что я вышел на берег Бахтемира. Стою на прогалине, обрамлённой с двух сторон деревьями и нависающими над головой кронами. Береговой тупик с единственным подъездным путем, по которому я сюда притопал, выглядит уютно. За спиной стена из камыша, защищающая естественный зелёный шатёр со стороны острова от ветра. Но и следов от недавнего посещения отечественными янками – москвичами, достаточно много. Пластмассовый ящик с бутылками из-под финской водки, там же оранжевые пакеты с использованной одноразовой посудой, а на берегу валяется сломанное пластиковое удилище. Следы от кострища, импровизированные стол и скамейки из пеньков и досок в расчёт, естественно, не берутся. Постоял немного, посмотрел, всё вроде увидел, а теперь надо возвращаться, но как только что выяснилось, снова в обход. Идти по пройденному маршруту, честно признаюсь, у меня никакого желания не было. Но и вперёд тропа отсутствует.

Овен и Огненный дракон – вполне возможно, что именно моя горючая астральная смесь и увлекла меня вдоль берега реки Бахтемир. Преодолев заросли куста, я обнаружил голый плоский берег, весь истоптанный цаплями и чайками. Почва сырая и заиленная, поэтому подошвы кроссовок оставляют жирные следы, выжимая из-под себя воду. Пришлось отойти от берега метров на десять: здесь значительно суше. Я остановился и осмотрелся — других следов вокруг не было, как не было и характерных отпечатков от днищ катеров или лодок, упиравшихся недавно в берег. Место казалось диким, а впереди стена из непроходимого камыша. Не останавливаюсь, для рывка пригибаюсь и с треском вваливаюсь в чащу. И неожиданно для себя обнаруживаю сломанный камыш и следы, оставленные парой шедших напролом коров. Некоторое расстояние я пробираюсь по следу скотины, но по причине вынужденной скованности телодвижений, меня накрывает чувство клаустрофобии, панически начинаю задыхаться. И тут я почувствовал себя мухой, запутавшейся в паутине. Другими словами, мне жутко захотелось вырваться, сократить этот нудный, физически тяжёлый и труднопроходимый участок и поскорее оказаться дома. Стою, держусь рукой за сердце и с тоской смотрю в небо. На секунду мне увиделось моё местонахождение относительно посёлка Товарный, причём увидел я это глазами пролетевшей над камышами удивлённой цапли. Я развернулся и выбрался из зарослей. И медленно, ещё с большей уверенностью, направился перпендикулярно прежнему маршруту.

“Ведь, может же быть, что камышовые заросли окажутся не лесом, а лишь узкой полосой?” – подумал я. Через каких-то десять минут размахивания бесполезным ножом мои последние физические силы иссякли настолько, что двигаться больше не хотелось и не моглось. Запутавшись ногами в камыше, мои сто килограммов стали заваливаться, и я беспомощно повис на стеблях. Интенсивность битвы с речной растительностью изнурила меня настолько, что появилась мысль сдаться и остаться здесь навсегда. Понятно, что в таком прекрасном месте меня никто и никогда искать не станет, а печальные останки, если и обнаружат, то случайно и очень-очень нескоро. Яркие картинки перспективы отрезвили, и я воспрял. Первым делом мне пришлось цепляться носками кроссовок за почву в поисках опоры. Треща и хрустя ненавистным камышом, проваливаюсь, встаю на одно колено, потом поднимаюсь на ноги и полностью выпрямляюсь. И тут оказалось, что стою я на остове маленького рыбацкого ялика. “Погребальная ладья!” – мелькнула мысль.

Но даже такой печальный признак цивилизации поднял мне настроение, а неслабая писательская фантазия метнулась за помощью к дедукции. И это не удивительно. Загадки и логические ответы на любые самые сложные из них — мой главный творческий конёк! Как, каким образом ялик оказался на безлюдной стороне острова, да ещё на приличном расстоянии от ближайшего села Зюзино? Ведь если задуматься, загадка состоит в том, что если лодку решили бросить, то на чём возвращались назад? Если хозяин умер, ялик стал бесхозным, брошенным и рассохся, то почему не пустили на дрова? А ответ прост: или дети играли и стащили его в реку, или его смыло весенним паводком и унесло в безлюдное место, где он и нашёл покой. Прямо судьба отшельника, можно сказать, целая тема! Поиск ответа на вопрос о судьбе ялика был прерван так же внезапно, как и возник…Прямо посреди непроходимых зарослей стоял телевизор марки Goldstar! Сказать, что я застыл, открыв рот, – не сказать ничего…

Никаких следов или отпечатков вокруг телевизора я не обнаружил. И ни одного поломанного сухого или зелёного стебля я не нашел! Телевизор начала девяностых оказался с проводом и вилкой. Да и в целом, “чёрный кореец” выглядел как новый! Положение телевизора в пространстве противоречило логике. Согласно концепции переноски таких предметов, экрану полагается давить на пупок, всем известно, что задняя часть кинескопа раз в десять легче, а это значит, что телевизор принесли на руках из самой гущи камышового леса. Но ведь это невозможно, поскольку позади меня стена из сухого и зелёного камыша, и она абсолютно целая! Как любой бедуин в Сахаре, вдруг обнаруживший среди барханов оранжевый спасательный жилет, я вознёс глаза к небу. Даже самого примитивного объяснения инциденту у меня не нашлось. Будучи озадаченным таинственностью появления предмета, я кое-как выбрался из камыша и, пребывая в состоянии глубокой задумчивости, благополучно вернулся домой.

Над двором луна. Сижу, положив ногу на ногу. На столе чашка чая с мелиссой. Периодически почесываю небритый подбородок. Ломаю мозг. А что делать! Пытаюсь постигнуть логику непостижимого… Как и каким образом, и, главное, почему телевизор оказался в непроходимых камышовых дебрях? Я и представить себе не мог, что снова ломлюсь в не менее непроходимый лес, из которого выбраться окажется практически невозможно. С мыслями о странной находке я лёг спать, с этой же мыслью я проснулся утром. Поговорить о мучавшем меня вопросе не с кем. Теперь-то я понимаю, для чего нужны родственные души! Даже если мне бы и повезло, рассуждал я, и такой собеседник всё-таки нашелся, то всё равно бы вразумительного ответа мы не нашли.

Всю следующую наделю, практически каждый день, чем бы я ни занимался, мои мысли постоянно возвращались и крутились вокруг загадки. Мысли настойчиво тащили меня назад в камышовую чащу, словно требовали в обмен за разгадку чемодан эндорфинов. Тут ещё проблема и в том, что я привык своим универсальным умом легко находить ответы даже на самые сложные загадки. Да, в этот раз я себя накручивал и непомерно страдал от собственного бессилия избалованного интеллекта. А здесь такой облом! А ведь прошёл уже месяц. Предположим, что ненужный телевизор привезли москвичи, которые отдыхают здесь подолгу и не ленятся тащить из Москвы бензиновые генераторы и морозилки. Ну а дальше-то что? Нет, это не ответ. Как телевизор Goldstar оказался в нетронутой гуще камыша? Или я не могу отличить копыта коровы от следов человека? Не с неба же он упал!

Время шло, а версий не рождалось. Я стал меньше есть и спать. В конце сентября поймал себя на мысли, что у меня вошло в привычку рассуждать вслух. Я осознал, что, чем человек более развитый, тем разрушительней на него действует одиночество, как бы он себя ни занимал. Его мозг, как губка, он и впитывает и отдаёт в зависимости от внешнего давления. Так получается, что мозг продолжает сам искать ответы, даже если кажется, что ты не вспоминаешь о своём интеллектуальном поражении. Рассуждения в таком ключе навели меня ещё на одну мысль о том, что в условиях одиночества дуракам выживать проще. Самодовольство, отсутствие потребностей интеллекта в виде вопросов и ответов, привычка довольствоваться избитыми истинами — есть не что иное, как прекрасная защита от сомнений в собственном превосходстве. Вот кому на Руси жить хорошо, вот кому можно позавидовать!

Эта история, как и положено всему, что никогда и никому не было рассказано, давно бы канула в Лету, но и спустя годы, разгадав десятки самых различных загадок, я иногда вспоминаю тот необъяснимый случай и испытываю по этому поводу искреннее огорчение.

…Ближе к обеду семнадцатого августа 2019 года ниже по течению в нескольких километрах от слияния реки Бахтемир и ерика Прямого, на турбазе Огнёвка, в оперативном порядке собираются рюкзаки. Вместе с ними на борт забрасываются сумки с утренним уловом, судаками и щуками. Полицейский вертолёт поднимается в воздух и берёт курс на село Икряное.

— А это ещё зачем? — удивленно спрашивает пожилой генерал у полковника, с трудом поворачивая красное лицо с двумя подбородками и красными выпученными от давления глазами. Полковник кивает на майора.

— Да егерь попросил в мастерскую закинуть! – громко отвечает майор.

— Выкинуть эту херню! Подарю новый егерю, хороший Витя мужик!

После этих слов генерал таращится в иллюминатор и тяжело потирает грудь в области сердца. На какую-то минуту вертолет снижается, и телевизор подчиняется пинку ноги майора. Витин Goldstar скрылся в гуще камыша. Поднимая зелёные волны, вертолёт взмывает и шумно исчезает за горизонтом. На другой день в 10.00, когда полковник спускался по трапу самолёта в Домодедово, у астраханского генерала случился инфаркт.

А в это же самое время на острове посреди камыша стоял ошарашенный человек, в голове которого рождалась загадка всей его жизни.

Поделиться: