Это была не просто учительская командировка на освобожденную Украину, а боевая операция по спасению и сохранению детей, затерявшихся на фронтовых дорогах. Мой отец по болезни не участвовал в Великой Отечественной войне, но, как педагога и коммуниста, его командировали летом 1944 года подо Львов, когда город был еще в руках немецко-фашистских захватчиков.

Маме исполнилось 25 лет, мне – 5, а папе – 33. У мамы был уже шестилетний партийный стаж, поэтому и она получила возможность отправиться вместе с папой в такую далекую и опасную поездку. В паспорте её мужа Бондысек А.И. в графе национальность было записано – «поляк», что явилось одной из основных причин, по которой райком партии направил его на польскую территорию. Эта командировка показала глубокую преданность двух молодых учителей – Елены и Александра – своей Родине и друг другу.

Война продвинулась далеко на запад. Мы ехали по местам, где прошли тяжелейшие сражения. И наша проводница строго приказала пассажирам плотно закрыть все окна шторами. Но мама все-таки взглянула: всё поле вдоль железной дороги было покрыто телами советских воинов. Их некому было хоронить. Но, когда снова открылись шторы, пассажиры могли видеть поля, усеянные крестами с касками – так были похоронены немецкие солдаты. Мы ехали вслед за войной. Разрушенные города, плохо одетые люди, дети, потерявшие своих родителей, дети без семьи. Их нужно было скорее спасать. Кормить, учить и обласкать.

Украина. Город Подволочиск. Наш поезд пришёл ночью. Не успели все выйти из вагона, как тотчас же началась бомбежка, мы ехали вслед за фронтом. Всё вокруг сверкало. Опытные пассажиры быстро попрятались в новые гробы, которые возвышались на перроне как белые горы. Наша семья последовала их примеру. Так прошла целая ночь.

Утром моих родителей принимали в райкоме партии. Папа получил задание и вскоре в Подволочиске организовал детский дом, который расположился в двухэтажном особняке – с балконами, галереями и венецианскими окнами. Вокруг дома раскинулся парк, обнесённый высоким узорчатым металлическим забором. В парке были устроены фонтаны, но тогда они бездействовали. Говорили, что дом покинул богатый помещик и ушёл с немцами. На территории парка появлялся несколько раз молодой человек серьёзного вида. Предполагали, что это был сын хозяина особняка. Неподалёку от дома находился костёл. И звуки органа постоянно привлекали меня. Я как-то не выдержала и сказала маме:

– Хочу туда!

– Нам туда нельзя. – ответила она. И я больше не просила.

В детский дом, даже ночью, постоянно привозили детей. Помнится, что их хорошо кормили. На завтрак постоянно подавали вкусные бутерброды с ароматной колбасой и душистый цейлонский чай в кружках, которые были очень умело вырезаны из узких консервных баночек, с удобными ручками. Шла война. Дети не капризничали, не устраивали ссор. Только очень скучали по своим родителям. У многих они погибли. Воспитатели часто обнимали и жалели их. Под присмотром моей мамы или других женщин дети постоянно играли в парке. Отдыхали все на втором этаже в просторных комнатах с высокими потолками. Там было чисто и спокойно, совсем как дома.

Мы жили в гостинице за железной дорогой в частном секторе. Вокруг тянулись густо заросшие травой огороды. Нам иногда разрешалось отыскивать в них помидоры. В гостинице наша семья занимала часть второго этажа. Каждое утро мы с мамой ходили на работу в детский дом, а вечером возвращались обратно в гостиницу. Мы шли мимо железной дороги, по которой спешили поезда на западный фронт. Иногда они останавливались. И мы слушали, как пели бойцы под гармонь. И почти всегда звучала песня «Огонёк». На всю жизнь она осталась для нас самой родной из всех военных песен, самой тревожной и волнующей.

«На позиции девушка

Провожала бойца

Тёмной ночью простилася

На ступеньках крыльца.

И пока за туманами

Видеть мог паренёк,

На окошке на девичьем

Всё горел огонёк».

Папа часто уезжал: он и другие его помощники собирали детей по ближайшим посёлкам, лесам и дорогам. И привозили их в детский дом. Своего транспорта не было. Пользовались только попутными машинами. Удивительно, но папа всегда ходил один. Мама из-за этого очень беспокоилась. С её заболеванием (врождённый порок сердца) нельзя было волноваться. Однажды папа уехал и долго не возвращался. Мама всё это время провела у окна, часто ложась на подоконник, почти не спала ночами. И всё ждала. В одну из ночей он вернулся. Мы так радовались! Он успокаивал маму и говорил, что его никто никогда не останавливал и не угрожал. Папа был худой, тонколицый.

– Я похож на поляка и поэтому спокойно хожу один по лесам и полям, – улыбаясь, говорил он маме, – не беспокойся, Леночка, за меня!

И всё же они оба рисковали своими жизнями. Остаётся неизвестным, не знал ли он об опасности или просто успокаивал свою жену. Ещё летом 41-го года в инструкциях бандеровцев (на период войны) по очищению территории от враждебных элементов конкретно сказано о ликвидации поляков, главным образом, интеллигенции.

Срок папиной командировки заканчивался. Мои родители очень хотели вернуться домой. Как-то слишком рано проснувшись, мама выглянула из окна и испуганно отпрянула. Из гостиницы выносили один за другим закрытые гробы – ночью жильцов первого этажа уничтожили бандеровцы. Как выдержало всё это больное мамино сердце?

Возвращаться в Самару было нелегко, поезда ходили редко. Передвигались, в основном, военные эшелоны. В один из вагонов папа с трудом пробрался через крышу. Потом, почти полностью свесившись из окна, поднял меня и посадил на вагонную скамью. И снова, чуть не выпав из окна, поднял в него маму. Я была коротко пострижена и одета в шаровары, и меня подкармливали солдаты. Один из них постоянно повторял:

– Какой хороший и спокойный мальчик… ешь, ешь…

Мы приехали в Киев. Папе предлагали здесь работу и квартиру. Но родители решили твёрдо – вернуться. Дом, где мы остановились, стоял в центре Киева. Одним солнечным утром во дворе собрались жители и что-то обсуждали. Мы тоже вышли. И узнали, что сейчас поведут («будут гнать» – так говорили вокруг нас) пленных немцев. Все пошли к воротам. Я присела возле них со стороны улицы на маленький стульчик и наблюдала. Улица спускалась далеко вниз мимо наших ворот. Неожиданно на ней показалась колонна пленных немцев. Обыкновенные люди. Молодые, русоволосые. Улыбались и несли, как мне казалось, деревянные башмаки через плечо. Их сопровождали конные конвоиры. Было солнечно, тепло и покойно. Покой был также на лицах пленных…

Летом 1945 года Бондысек Александр Иульянович – учитель одной из железнодорожных школ Поволжья – был награждён медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.»

Поделиться: