Улыбки
Василий Куприянов
Антуан. Я довольно поздно познакомился с литературным творчеством Антуана де Сент Экзюпери. Был уже студентом, кажется, пятого курса Ленинградской техноложки. Ну, естественно, что я начал читать первым, был «Маленький принц». Прочитал на одном дыхании, посидел, почесал «репу» и, вернувшись на первую страницу, перечитал еще раз. Читать-то я любил, но здесь был просто ошарашен той добротой, которой пронизано все это произведение.
Издана эта книга была в середине пятидесятых и, пожалуй, была первым произведением писателя, попавшим в Союз. В небольшом предисловии было сказано и о личности автора. Там приводится один эпизод из жизни журналиста, пилота и просто замечательного человека (так и просится добавить – комсомольца, спортсмена), под впечатлением которого я нахожусь до сих пор. А написано там было следующее. Во время войны в Испании патруль республиканцев задержал Антуана. Тот не знал испанского языка, и патруль, приняв Антуана за шпиона, собрался расстрелять его. Экзюпери долго и безуспешно пытался доказать начальнику патруля, что он журналист, но убедить его так и не смог. Его решили расстрелять на месте.
Антуану ничего не оставалось делать, как согласиться, а вместо последнего слова, он, приговоренный к высшей мере, попросил сигаретку, закурил, присел на камень и… тут старший патруля вдруг резко изменил свое решение, повел задержанного в штаб, где все и выяснилось. Причина же, по которой начальник патруля вдруг изменил свое решение, была весьма проста. Когда Антуан, взяв сигарету, присел на камень, он еще и УЛЫБНУЛСЯ. По этой причине начальник патруля и объяснил в штабе, что человек с такой улыбкой не может быть плохим. Вот так счастливо все закончилось. Просто задумайтесь на миг, что может спасти жизнь человека.
Ну, и после этой зарисовки просто необходимо процитировать этого удивительного человека, что я с удовольствием и делаю:
— Часто улыбка и есть главное. Улыбкой благодарят. Улыбкой вознаграждают. Улыбкой дарят тебе жизнь. И есть улыбка, ради которой пойдешь и на смерть.
Донатас. Когда я учился в институте, у нас огромной популярностью пользовался «Устный журнал». Не помню, кто придумал такую затею — комитет комсомола или профком, но идея была очень хорошая. Раз в месяц на встречу со студентами приглашались актеры театров и кино, художники, режиссеры, студенты театрального, барды и другие интересные люди. Актовый зал вмещал человек семьсот, да не меньше сотни просто стояли в проходах. А студентов только дневного отделения было больше десяти тысяч, так что попасть на это популярное мероприятие было всегда затруднительно. Но ведь еще были желающие и из других питерских ВУЗов, которые всеми правдами и не правдами пытались попасть на эти вечера.
Впечатляет даже простое перечисление участников этих встреч. Это были набравшие большую популярность в середине шестидесятых барды Юрий Кукин, Евгений Клячкин, Владимир Высоцкий, Александр Городницкий. Артисты – Кирилл Лавров, Ефим Копелян, режиссер Игорь Владимиров и другие. Было и еще очень много известных людей. Приглашенные буквально с первых минут чувствовали доброжелательную реакцию зала, сразу устанавливался контакт, и они легко раскрывались навстречу публике. Главное, что на этих встречах говорилось, так это то, чего невозможно было, когда ни — будь прочитать в газетах или увидеть по телевидению. Выступления были поставлены просто. Сначала небольшой рассказ о себе, своем творчестве, а потом ответы на записки из зала. Обычно приглашалось три, четыре человека.
С Кириллом Лавровым произошел даже несколько забавный эпизод. Он начал свое выступление обычным рассказом о своей жизни. Все заслушались и не успели переправить ему записки. Закончив выступление, и не обнаружив на столе листочков, он встал и сказал, что раз нет вопросов, то он откланивается. На одном дыхании весь зал выкрикнул: НЕТ!!! Сколько децибелов было в этом крике, не скажу, но думаю, что столько же, сколько будет в Лужниках, когда на чемпионате мира по футболу 2018 года сборная России в финале на девяносто пятой минуте забьет победный гол в ворота Северной Кореи. Естественно, на артиста немедленно обрушился шквал бумажек, и его очень долго не отпускали со сцены.
Только что прошел знаменитый фильм «Мертвый сезон», и популярность Донатаса Баниониса взлетела на небывалую высоту. А перед этим был неплохой фильм «Никто не хотел умирать». Поэтому, когда прошел слух, что такой знаменитый актер согласился участвовать в «Устном журнале», то ажиотаж перед предстоящим событием был огромен. Я немного замешкался с добычей билета и остался не у дел. Хотя у меня и были друзья в редакции, которые обычно в подобных случаях мне помогали, но и те развели руками: раньше нужно было. Даже главный редактор, с которым я был в достаточно близких отношениях, сказал, что у него не осталось ни одного билетика. А ведь у него были все основания дружить со мной. Его невеста жила в нашем общежитии, и он неоднократно пользовался результатами моего кулинарного творчества. Уточка с яблоками, запеченная в духовке делала меня вполне популярной личностью среди студенческой братии. Попасть на это пиршество в субботний вечер иногда было даже несколько сложнее, чем в журнал. Все-таки там был актовый зал на семьсот человек, а сколько душ могла вместить моя общежитская комнатенка на три организма? Оставалось уповать только на свою пронырливость и счастливый случай. Просто так обойти церберов, охранявших зал во время выступления, было невозможно. Не один я был такой ушлый.
И вот настал этот день. Я решил караулить прибытие артиста в холле главного корпуса под «часиками». Для технологов «часики» были, я бы сказал, культовым местом. Там решались все глобальные вопросы современности, например, что мы сегодня делаем — идем пиво пить или распишем пульку. Кидалась даже монетка. Орел – преферанс, решка – по пиву, а если монета становилась на ребро, то ничего не попишешь, придется идти на занятия. Ходили, правда, непроверенные слухи, что иногда монетка зависала в воздухе. В таком неординарном случае, кажется, предполагался поход всей честной компании на экзамен без шпаргалок. Вот в этом знаменитом месте я и устроили свой наблюдательный пункт.
Когда артист зашел в холл, то на него сразу накинулась стайка симпатичных студенток — кто за автографом, а кто просто руками потрогать и пообщаться. Я, не мешкая, рванул к двери, ведущей на сцену. На входе двое крепких ребят. Мой вопль: «Банионис приехал!» несколько озадачил их. Они начали осмысливать произошедшее событие, а я, на правах гонца с такой обнадеживающей вестью, быстренько нырнул в дверь. Пока они соображали, что за фрукт перед ними нарисовался, я уже рванул на сцену и прекрасно устроился за кулисой на стульчике около пульта с кнопками освещения.
В момент появления актера за кулисами ведущий махнул мне рукой, чтобы я выключил освещение в зале, оставив только сцену. Я, как заправский осветитель, выключил, правда, все, включая и сцену. И пока методом тыка я искал возможность восстановить свет на сцене, актер двинулся к столу и уже был как раз на половине пути к своему рабочему месту, когда я, наконец, нашел нужную кнопку. Зажигается свет, и раздается шквал аплодисментов. Актер остановился, не дойдя до стола, и от неожиданности как-то даже несколько виновато УЛЫБНУЛСЯ. И продолжал стоять под непрекращающиеся аплодисменты. У него была совершенно удивительная, обаятельная УЛЫБКА. Вот за нее зал и награждал артиста. Овация длилась около десяти минут. Он не знал, как остановить зал и только продолжал УЛЫБАТЬСЯ, что еще более раззадоривало зрителей.
Не скажу, что я был великий театрал, но учиться в Питере и не посещать театры БДТ Товстоногова, Ленсовета Владимирова, комедии Акимова, было просто дурным тоном. Считай, зря прожил жизнь. Поэтому я прилагал немало усилий по добыче билетов или просто многократно караулил на входе перед театром с сакраментальной фразой:
— А нет ли у вас лишнего билетика?
Сколько потолкался в очередях, на которые у меня с детства аллергия. А ведь тогда билетик в БДТ, колбаса и очередь были словами-синонимами. Кажется, сейчас на слово «очередь» есть только один синоним: «Сбербанк». Так вот за все посещения театров я никогда не слышал таких продолжительных аплодисментов. А ведь он не сказал ни одного слова. Просто стоял и УЛЫБАЛСЯ.
Потом был рассказ о съемках нашумевшего фильма. Вопросы из зала. Все обратили внимание на его акцент и спросили, кто же его дублировал? Ответ – Александр Демьяненко, знаменитый Шурик. Рассказал и про встречи с прототипом своего героя. Много мы услышали интересного из его уст о съемках фильма, о себе, о своем творчестве, но доминантой этого вечера все же оставалась УЛЫБКА Баниониса. Это отмечали все, с кем я потом делился своими впечатлениями.
Улыбка. Я даже не знаю, с чем ее можно сравнить. Вот Владимир Шаинский в своей песенке про улыбку отметил, что от нее происходит масса полезных дел — и радуга просыпается, и слону с улиткой теплее становится и еще много чего хорошего случается.
А вспомним Олега Янковского. Он вместе со своим другом, бароном Мюнхгаузеном прямо и чисто конкретно призывает:
— Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!
Убедил? Ведь они оба очень умные ребята. Точно, обманывать или просто выдумывать не будут. Действительно, назовите мне хоть один случай, рассказанный бароном Мюнхгаузеном, который бы не был абсолютной правдой.
Согласен, что смех тоже неплохо. Но, когда смотришь, над чем иногда смеются, то становится, как-то не по себе. Упал человек — и многим смешно. А еще смешнее, когда на экране кидаются тортами. И уж очень весело, когда этими кусками с кремом в лицо попадают. Или наши записные юмористы? Сплошная умора. Тут никаких слов не хватит. Я не знаю ни одного человека из своего окружения, кого бы они не достали. Еще меня всегда интересовал вопрос, над чем же смеются зрители за кадром в ситкомах с той же Настей Заворотнюк или на Камеди клаб. Наверное, им что-то смешное показывают, раз им так весело, а не то, что мы, рядовые зрители, видим на экране. Единственное по настоящему смешное действие на экране телевизора, это когда политики начинают рассуждать о народном благе, и тем более, когда начинают с коррупцией бороться. Тут только об одном беспокоишься, как бы лужицу не сделать.
С улыбкой связано другое, что-то обязательно доброе. Вообще, что может быть лучше детской и женской улыбки? Попробуйте найти.
Ну, сами подумайте. Вот ребенку от силы пару месяцев. Ему хочется поблагодарить маму за то, что она с ним поделилась очень вкусным молочком. Согласитесь, что фразу: «Мамочка, премного благодарен вам за столь благородный поступок» не всякий ребенок в этом возрасте сможет произнести из-за такой сложной буквы Р. А вот улыбнуться вполне по силам всем. Да и вообще, почему не поощрить родителей улыбкой, особенно если они себя хорошо ведут, не капризничают, делают все, что им скажешь.
А улыбка женщины. Вот уже, сколько столетий люди гадают, чему улыбается Мона Лиза. А мой ответ проще простого. А чего не улыбнутся Лизавете. Муж третью неделю с работы приходит трезвый. Из получки заначил самую малость. Перестал заглядываться на соседку. Почему не порадоваться и не улыбнуться от хорошего настроения?
А сказанное выше говорит о том, что и от мужских улыбок иногда польза происходит. По-моему, улыбка — это дар от Бога, которым мы не торопимся воспользоваться. Да это просто и выгодно со всех сторон. Недавно вычитал одну замечательную мысль. Автор — русский швед Георгий Бострем, выпускник Санкт-Петербургской и Мюнхенской академий искусств, иконописец и блестящий реставратор. Очень понравилась его фраза. Цитирую:
— Если хотите жить долго — всегда улыбайтесь.
Вот я и подумал, овес и лекарства нынче дороги. Намного дешевле для здоровья лишний раз улыбнуться, а в ответ и тебе кто-то улыбнется. Ей Богу, это здорово. Чисто по-русски:
— Ты меня уважаешь?
А в ответ:
— И я тебя уважаю.
Поэтому:
— Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!
P.S. Недавно принимал участие в Фестивале увлекательной науки и техники, который организовала моя дочь в подмосковном поселке. Я возглавлял станцию под названием «Большая химия на кухне». Смешав соду, лимонную кислоту и сироп разливал этот самодельный лимонад в пластиковые стаканчики.
Моя продукция пользовалась большим спросом, и я решил подзаработать на этом. Цену я не стал задирать и запросил за стаканчик две детские улыбки. Отбою не было. У всех улыбки оказались при себе. Представьте мой навар. За два дня огрести больше полутора тысяч улыбок. Можете мне позавидовать.
Англичане
Василий Куприянов
Познакомился я с ними на первой для меня проектной конференции в Москве. Действие происходило в помещении Московского народного банка. Это был Советско-английский банк, то есть его Московское представительство.
От англичан была группа около десяти человек. В Англии было закуплено комплектное оборудование для двух установок производства метанола. На тот момент самых мощных единичных агрегатов в мире. Поставку осуществляла английская фирма входящая, пожалуй, в первую пятерку крупнейших мировых химических компаний. Вот для детализации положений контракта и проводились ежеквартально эти плановые проектные конференции. Я в то время работал начальником производства метанола, которое только предстояло построить, и представлял Томский химзавод, где и намечалось строительство одного из агрегатов.
Когда меня ввели в зал заседания рабочих групп, англичане сразу замолкли и заговорили только после того, когда переводчик назвал мои реквизиты: должность, фамилию и имя. После этого они дружно встали и начали подходить ко мне для пожатия моей лапки. В их глазах читалась высокая почтительность к моей персоне, даже у руководителя делегации. По их понятиям перед ними стоял большой босс – менеджер Томского метанола. Если бы они знали, что представленный им босс дома каждое воскресенье вставал в шесть утра и ехал на базар занимать место к пустому прилавку в мясных рядах, в робкой надежде, что именно на этом прилавке будут продавать говядину, а не свинину. Поясняю. До коммунизма оставалось еще пару лет и поэтому в стране в изобилии были только лозунги, призывы и партийная литература. Со всем остальным была напряженка. Особенно с мясом говядины, даже на базаре. Свинина еще была, а вот приличный кусок говядины доставался только таким способом. Занять и ожидать – повезет, не повезет при вероятности удачи примерно в пятнадцать процентов. Вот такие мысли крутились у меня в голове, когда мне, представителю развитого социализма, почтительно пожимали руку типичные представители загнивающего капитализма. Интересно, а как у них была ситуация с добычей куска говядины?
С нашей стороны делегацию возглавлял Виктор Топчий, большая умница — главный инженер Северодонецкого филиала ГИАПа. С ним была молодая толковая команда проектировщиков по всем разделам проекта, и они достаточно успешно воевали с англичанами по выбору оборудования для процесса. Ведь в контракте, хотя он и был составлен на восьмистах страницах, определялись только рамки, и полная детализация поставки оборудования, а также выбор поставщиков определялись на этих конференциях. Моя роль, скорее всего, была протокольной, просто присутствовать, В вопросах проектирования северодончане были намного квалифицированней меня, поэтому я особо никуда не совался, а просто сидел и набирался ума, что тоже было нелишним.
Но в какой-то момент и у меня взыграло ретивое. Я тоже решил показать, что не зря получаю зарплату. На одном из заседаний я развернул перед англичанами технологическую схему и пальчиком начал показывать, что вот печь конверсии, в которой лежит почти двести тонн мягкого таблетированного катализатора. Вот пункт в контракте, в котором сказано, что за год из печки уносится почти четыре тонны катализатор за счет его истирания. Вот по линии после печки конвертированный газ идет прямиком на турбину компрессора, а она родимая вращается со скорость более пятнадцати тысяч оборотов в минуту. Так вот эта пыль будет осаждаться на лопатках турбины и, следовательно, жди разбалансировки ротора турбины, и как следствие – аварийную остановку ключевого компрессора со всеми вытекающими последствиями. Поэтому настаиваем на поставке нашей стороне стенда для балансировки турбины. Англичане взвыли:
— Да этот стенд стоит целых три миллиона долларов.
— Ну, хорошо, сжалился я, если вам жалко каких-то несчастных трех миллионов, то мы настаиваем на поставке комплекта оснастки для балансировки ротора в гнезде турбины.
— Но это тоже стоит полмиллиона долларов.
— Хорошо, а что нам делать, когда из-за катализаторной пыли разбалансируется ротор, снимать и везти его в Англию. Это же, какие убытки понесет производство?
Единственное их возражение сводилось к тому, что у них такие же турбины работают годами. Я соглашался, но парировал следующим доводом, что их работающие турбины стоят на агрегатах мощностью 320 тысяч тонн в год, а наш на мощности 750, и где гарантия, что при прохождении пыли в два с половиной раза больше, чем у них турбина не разбалансируется. Единственное, чего они добились, так это отложить вопрос до приезда их главного технолога.
Когда приехал их главный я снова завел сказочку про белого бычка, дескать, пыль, которой очень много, и что мне несчастному делать, когда турбина встанет. У того тоже, кроме уверений, что турбина будет работать, ни чего не нашлось. Более серьезного возражения и с его стороны не последовало. Так и пришлось им записать в протокол наше требование и, в конечном счете, раскошелиться на полмиллиона долларов.
Вечером мы ужинали в ресторане с главным механиком завода, который по своей должности был заинтересован в получения этой оснастки. И тут с ним состоялся разговор. Задал он мне простой вопрос.
— А почему у них турбины работают без остановки?
— Да и у нас будут работать так же.
— Так ты настолько убедительно давил их, что я и сам поверил.
— Знаешь, если бы эти ребята были поумней, то они давно бы ткнули меня носом в схему, в которой ясно показано, что перед печью конверсии на одну тонну газа вводится четыре тонны водяного пара, а между печкой и турбиной стоят три ступени охлаждения газа с мощной сепарацией. Поэтому сконденсировавшийся пар настолько хорошо промоет газ, что будет он чистеньким, как слеза ребенка. А пыль просто уйдет в дренаж.
— Так ты это знал?
— Конечно, с самого начала моей басенки. Мне просто было интересно проверить их на вшивость, что стоят их кембриджи против выпускника середнячка нашей родной Питерской техноложки. Вот я и проверил.
— Ну, а если бы они, как ты выражаешься, ткнули тебя носом?
— Тогда бы я на чистейшем английском ответил бы им, что «эскюз ми» мистеры, не дотумкал.
— Так выходит, что ты их обманул?
— Можно и так считать, а чего они в матроса Кошку в Крыму стреляли, адмирала Нахимова убили, да и со вторым фронтом тянули. Должен же был кто-то поквитаться с ними за это?
Мигранты
Василий Куприянов
203… год. На западной границе России сложилась катастрофическая ситуация. Сотни тысяч мигрантов из Европы пытаются любыми способами проникнуть на нашу территорию. Наши пограничники не так чтобы против, но пытаются навести какой-нибудь порядок. В первую очередь женщины, дети, старики. Затем взрослые мужики. Надо всех как-то учесть, куда следует направить, накормить, наконец. И длится это не месяцы, а годы. Не иссякает поток мигрантов с территории АААДР. Да, именно с территории Арабо Африканской Азиатской Демократической Республики, которая разместилась в границах всей бывшей Западной Европы.
Что заставило миллионы людей со всего старого света покинуть свои родные места и двинуться на территорию России. А причина простая. Лет двадцать назад все европейцы по призыву своего заокеанского Старшего брата ринулись в Северную Африку, Ближний восток с благородной целью внедрения демократии. Под лозунгом Демократизм – светлое будущее всего человечества они натравили жителей этих не демократических стран друг на друга, перерезали бывших не демократических правителей и стали дожидаться, когда расцветут на этих землях общечеловеческие ценности, полная свобода от всего и вообще наступит тишь и благодать. Но демократия как-то быстро увяла, зато расцвел бандитизм по всем территориям. Вместо одного правителя образовались целые шайки новых правителей, а чтобы убедить своих соплеменников в том, что они самые демократичные из демократичных повели отстрел всех несогласных.
Результатом этих благих пожеланий и стал неиссякаемый поток беженцев из теплых стран в относительно прохладную Европу. Еще им очень согревали душу пособия, которые им полагались по статусу. Получая пособия можно было не работать, зато не возбранялось плодиться и размножаться, что они с успехом и делали все последующие годы. А учитывая, что у европейцев главной общечеловеческой ценностью считалось обеспечение прав сексуальных меньшинств, а у них как-то с рождаемостью не очень ладилось, то достаточно быстро вновь приехавшие стали титульной нацией по всей Европе.
Памятуя о демократизме, они быстро по избирали себя во все парламенты, поменяли законы и вообще неплохо устроились. К работе у них душа не лежала, для этого они сохранили диаспоры из бывших коренных жителей Европы, которые продолжали трудиться за себя и тех парней. Новыми законами не ограничивалась численность в гаремах, поэтому они, не чинясь и не спрашивая желания у тех же француженок, заполнили эти культурные заведения. А секс-меньшинства, которым убрали кое-что лишнее заполнили почетные вакансии евнухов.
А как же гордые европейцы смогли все это потерпеть? А их никто и не спрашивал. Они ведь сами выбирали себе шибко толерантных правителей. Ну и до выбирались. Дошло до того, что европейцам предложили и мытье унитазов. Слава Великим Украм, которых, наконец, без виз начали запускать в «це Еуропу». Они то и заполнили эти престижные и доходные по их мнению должности.
В общем, веселья у европейцев хватало. А куда деваться? Ехать в Сомали или в Ливию. Так не было уверенности, что им там будут рады. За океанами их тоже не больно-то ждут.
Первыми зашевелились немцы. Они вспомнили о своей вековой мечте – «дранг нах остен». Но они прекрасно помнили, что поездки туда на танках очень плохо для них кончались, а вот с миром их всегда в России принимали. И землицы им нарезали, и в правах не ограничивали. Правда их всегда пугали две проблемы – медведи и русский чиновник. Этот пострашнее медведя будет. А что медведи, у них с медведями вообще дружба имелась. Даже в названии столицы внесли это милое создание. Медведи об этом всегда помнили и ценили.
А как поступить со вторым страшным зверем? Да очень просто. Первые переселенцы были вооружены знанием великой тайны. Кому и сколько занести в Кремле, чтобы прикупить три четыре губернаторские должности. На первых же выборах они набирают далеко за девяносто и становятся хозяевами нескольких территорий, которые были по площади по более их Германии.
Новые губернаторы тут же проводят естественный отбор чиновного люда. Строят их всех. Смотрят, какие часы на руках, у кого какие автомобили и сверх успешные в бизнесе жены. После строевого смотра большинство отправляют на покой, а сами начинают наводить свой «Орднунг».
А что аборигены этих территорий. Да никаких проблем. Русский и накормит и напоит, и в морду даст, а потом в засос расцелует и снова нальет. Откровенно говоря, местных тоже достал по полной чиновный бардак. А когда все приехавшие немцы дружно стали записываться в русские националисты, то им тут вообще произошел полный «решпект и уважуха».
Естественно, при наборе в российских селах работников немцы иногда не понимали, почему селяне пьют на рабочем месте, приворовывают корма. Они убедительно просили господ бывших колхозников не делать этого. Это же не хорошо. Но потом все наладилось. Знающие люди подсказали им, что неплохо бы получить мастер-классы у бывших бригадиров колхозников, как нужно правильно разговаривать с местными на оперативных совещаниях. И сразу все наладилось. Достаточно было Гансу на всем понятном языке объяснить «ледям и джентельменам», куда он их все пошлет, что, куда и как им натянет, вспомнит и близких родственников. Вот после этого народ их принял, наши люди, с ними не забалуешь.
Первые немцы приехали в те времена, когда в России уже работали с пяток губернаторов, которые думали о людях. А тут еще три немецких, а это уже сила. Оказалось, что если не воровать, то пары лет хватало для того, чтобы самую дохлую губернию вывести на приличные прибыли. А тут еще и наука под суетилась. Специалисты Самой Высшей Школы Экономики обследовав эти немецкие губернии пришли к парадоксальному выводу, что десять процентов отката в Кремль в сумме значительно превосходят девяносто процентный откат с дохлых территорий. Невероятно, но факт. А немцы тоже не в убытке. Их налоги на содержание новых титульных наций в Европе были заметно выше российских, включая откат.
В общем, жизнь на новых немецких территориях налаживалась. Дошло до того, что некоторые территории начали без спросу выбирать своих губернаторов, которые не засветились в лихоимстве. Были и такие, страна-то большая. Правда, даже эти «без спросу избранные» не стали нарушать вековую русскую традицию – откат. И дело пошло. Начали строиться заводы и восстанавливаться старые. Было налажено производство и экспорт мягких игрушек в Китай. Там ведь вон сколько детишек растет. А что говорить про землицу, которой в России больше сотни миллионов гектар. Несколько лет хватило, чтобы завалить Швейцарию сырами, Прибалтику молочной продукцией, а Америку российскими курочками, которые не чета приснопамятным «ножкам».
Вот тут и потянулись за немцами остальные европейцы. Ведь тем же шведам не особенно по душе было, что их жен, дочерей, внучек насилуют новые европейцы с регулярностью девять раз в неделю. Голландцы быстро освоили выращивание бананов в теплицах за полярным кругом и организовали их поставку в Южную Америку.
Дольше всех держались гордые прибалты, но и они запросились в Сибирь, когда новая титульная нация из Африки перевела их в разряд «негров». Речь идет не о цвете кожи, а о социальном положении, то есть — «не граждане». Они помнили рассказы своих дедов о том, что в Сибири им неплохо жилось, на фоне того, что они сейчас имеют.
А как же уживался этот интернационал. Да прекрасно. Все остальные, вслед за немцами тоже стали записываться в русские националисты. Отказу не было никому. Критерий один – живешь в России, любишь Россию, значит ты русский националист. А при чем здесь национальность. Немцы, голландцы, итальянцы, евреи, испанцы, узбеки да и вообще все остальные нации. Земли хватает, никому не тесно. С демократией, правда, проблемки, но если главным достоинством демократии считается осанна геям, то на какой хрен бы она была нужна нормальным мужикам и таким же нормальным женщинам.
Вот только чукчи не пожелали вступать в русские националисты. Но тут особый разговор. К этому времени они прибрали под себя Аляску. Заметим, исконную чукотскую территорию. Причем сделали это красиво. Под окнами губернатора чукотские агенты собрали митинг в защиту демократии. Сожгли несколько десяток покрышек, а главное угостили местных аборигенов строганинкой, моржатиной, оленьими языками. Народ просто ахнул. Их сотню лет кормили Биг Маками и прочими Биг Факами, а оказывается в соседнем государстве в это время люди питаются нормальной пищей. К утру губернатор был свергнут и образована новая автономия в составе Великой Чукотии. Следующей потенциальной Чукотией намечалась Британская Колумбия, а там уже и до мексиканской границы недалеко. Поэтому чукчи пока не торопились вступать в русские националисты, чтобы Россию не обвиняли в агрессивности.
А что Россия, да в нее с Европы даже во времена татаро-могольско ига народ стремился. А о чем это говорит. Что иго было намного лучше, чем жизнь в Европе в те времена. А Россия всех принимала. А сколько славы России принесли инородцы Беллинсгаузен, Беринг, Лефорт, Дерибас и пр. и пр.
P.S. Недавно выцепил информацию в Интернете. Оказывается сегодня, ежедневно в миграционную службу поступают до 30-ти телефонных звонков с вопросами, как получить гражданство РФ. И это звонят не бывшие соотечественники, а чистопородные европейцы. Полгода назад таких звонков было 3-5 в месяц. То ли еще будет?
Байки от Комарова. Виола
Василий Куприянов
История началась с того момента, когда прямой начальник Геннадия заявил, что ему следует отбыть на двухмесячную стажировку для целей повышения своей квалификации. Мой герой сначала не пришел в восторг от этого предложения, но когда выяснилось, что местом стажировки назначена колыбель трех революций сменил гнев на милость. Ну, кто же откажется на халяву пару месяцев погулять по самому Питеру да еще в белые ночи.
Разместили их во вполне приличной общаге на Фонтанке. Занятия шли в ЛИВТе, институте водного транспорта. Группа состояла из 25 человек, и как-то сразу, непроизвольно сложился ряд микро коллективов по интересам. В пятерке Геннадия выделялся один рослый, светловолосый, стройный парень из Омска. Дальше будем его называть Сибиряком. Добавлю, что его род шел от казака, пришедшего в Сибирь с самим Ермаком.
Занятия шли своим чередом, но было немало и свободного времени. Памятуя наказ своего астраханского руководителя о том, что нужно обязательно посетить как можно больше полезных достопримечательностей, Геннадий и предложил своей компании заняться этим благопристойным делом.
Решили прогуляться пешком. Вышли с Фонтанки на Московский проспект и двинулись к Сенной площади. А далее, не переходя Садовую улицу, направились в сторону Невского проспекта. Лучше бы они перешли эту улицу. Но с другой стороны, если бы перешли, то тогда и писать этот рассказ было не о чем.
Неспешно они двигались по улице Садовой, пока их взгляд не остановился на странной вывеске. Вертикальный ряд буковок выстроился в слово МЕТРОПОЛЬ. Что за метрополь, может быть какой-нибудь музей, о котором они раньше не слышали или библиотека? Решили зайти. Метрдотель честно признался, что в этом культурном заведении не осталось ни одного свободного столика на четверых и их пятерых он готов посадить только за большой стол. Замечу, что этот стол оказался не письменным, а банкетным.
Ребята не стали капризничать, согласились на большой стол и приступили к культурному времяпровождению. В разгар мероприятия метрдотель попросил разрешения у нашей компании на подсадку за их стол еще четырех человек. Да сколько угодно, нам что, жалко. Тут же была совершена эта операция. За столом оказалось еще четыре человека. Трое были мужского пола финской национальности, а вот четвертая… тут и слов не хватит, чтобы описать то явление, которое оказалось за их столом. Они увидели живую Виолу.
Немного отвлекусь. Уже два года Финляндией правил новый президент. Этот толковый мужик быстро смекнул, что европейские демократические ценности несколько уступают возможностям получить необъятный рынок для реализации продукции, изготовленной своими подданными. Поэтому на всех столичных прилавках красовались коробочки плавленого сыра, на этикетках которых была изображена писаная белокурая красавица. Сыр назывался Виолой, ну ясно было, что эту красавицу и зовут этим звучным именем. Так вот Виола за столом с фотографической точностью совпадала с Виолой на этикетке.
Год назад в нашей столице произошел фестиваль дружбы молодежи и студентов под лозунгом «За мир и дружбу». Жидкая субстанция, которую периодически подносили на стол официанты, очень даже способствовала претворению этого лозунга в жизнь. Косяком пошли здравицы за наших вождей. Финны за дорогого Никиту Сергеевича, наши за не менее дорогого Урхо Калевича. Следует отметить, что наши здравицы оказались заметно действеннее, Урхо Калевич прожил большую политическую жизнь и вообще ушел на девятом десятке. А Никитку его горячо любимые соратники спровадили на пенсию через шесть лет.
Но все это мелочь по сравнению с присутствием самой Виолы за столом. Наш красавец Сибиряк не подпускал к ней никого. Все танцы только с ней. Тем более, что она вполне прилично лопотала на русском. Остальная компания общалась на смеси нижегородского с аглицким. С каждым тостом дружба и взаимное уважение только крепли. Дальше окрепнуть дружбе помешали хозяева заведения, которые попросили компанию на выход в связи с закрытием.
Распрощавшись с представителями дружественного государства, наша четверка двинулась в общагу. Почему четверка? Да потому что красавец Сибиряк не мог оставить без помощи свою Виолу. Ей предстояло еще перейти Невский проспект и целых триста метров тащиться до гостиницы Европейской. А может быть там ей в номере нужно будет чем-то подсобить. Его несло как на крыльях. На землю его опустили только на втором этаже гостиницы несколько ребятишек одетых одинаково цивильно, которые даже помогли ему добраться до красивого здания по адресу Литейный 4.
Старые питерцы это здание именовали Большим домом. По слухам в ясную погоду с крыши и даже подвала этого сооружения было видно Колыму. О содержании бесед работников этого заведения с Сибиряком Геннадию известно мало, но остальную компанию тоже не забыли. Среди ночи их вынули из постелей и тоже любезно помогли добраться до здания на Литейном. Трамваи-то уже не ходили.
Майор, который вел с ними беседу, признал, что они неплохие парни, но вот «маненько» ошиблись и что хорошим уроком послужит письмо руководству их предприятий. Геннадий признался мне, что после таких слов у него вспотели все части организма, включая интимные. Он ясно представлял последствия своего падения. Ведь на самом деле его вербовали коварные финны. И на краю, какой бездны он оказался. Ему ясно представилось внеочередное комсомольское собрание, на котором его будут с позором изгонять из стройных рядов самой передовой молодежи. А ведь он был еще и членом комитета всего пароходства. И это после награждения его почетной грамотой Министерства его прямиком занесло во вражескую разведку. Да и с карьерой выше старшего дворника не стоило рассчитывать до конца жизни. Оказывается, майор знал содержание их разговора за столом намного лучше, чем помнили они.
Мы совсем забыли про главную героиню, красавицу Виолу. Двигаясь с любезным Сибиряком к гостинице, она радовалась, что под копила деньжат на эту поездку и встретила здесь свое счастье. Она осознавала, что от мужиков в хозяйстве и польза может происходить, что они и коровок подоят, и свинок покормят, да и постирушками не побрезгуют. Любуясь своим статным красавцем, рисовала свою дальнейшую безоблачную жизнь. Действительно, разве можно сравнивать зачуханных чухонцев с ядреным сибирским мужиком, если выбирать суженного? Все рухнуло в один момент. Очень нехорошие люди разъединили их в гостинице, и она поняла, что это навсегда. Будь она у себя дома в Финляндии, она как слегка подраненная львица или чем-то сильно огорченная медведица, с легкостью бы раскидала разлучников. Но здесь другое государство и идти на международный скандал она не решилась. Хотя действия этих хмурых мужиков можно было вполне квалифицировать, как преступление против человечества – геноцид русско-финского народа. Сами подумайте, сколько бы они нарожали маленьких Виолочек и Сибирячков на радость окружающим.
А что наш Геннадий? Прекрасно понимая последствия отправки майором «телеги» руководству завода он сообразил позвонить своему непосредственному астраханскому руководителю и во всем покаяться. Тот со своей стороны принял свои превентивные меры, договорился с канцелярией, что если письмо придет, то оно должно сразу попасть на стол к нему, а не к большому руководству. Майор, правда, не стал подличать и портить карьеру молодым балбесам, поэтому никаких писем не отправил. Руководитель Геннадия при встрече четко и образно объяснил ему, кто он такой на самом деле. Цитировать не буду, вдруг дети прочитают. А в завершении стажировки, когда поступило предложение от двадцати участников отметить это событие в Метрополе, то наша пятерка настолько громко и убедительно прокричала – НЕТ!!!!, что действительно пришлось отмечать это событие только не в Метрополе.
P.S. Угораздило же меня на старости лет подружиться с действующим «агентом» финской разведки, с более чем пятидесятилетним стажем. Одно его извиняет, что он не ушел в глухую несознанку, как с тем майором из рассказа, а честно мне все рассказал и покаялся. Давайте и мы простим его. Ведь по молодости оступился и до сих пор переживает. Но если честно признаться, то Геннадий манкировал своими обязанностями агента финской разведки даже тогда, когда работал генеральным директором крупного оборонного предприятия. Но и финны тоже хороши, за все годы ни одной марки, ни одного доллара или фунта не передали в оплату услуг агента. Скаредными оказались чухонцы.