ПРЕДСТАВЛЯЕМ НОВУЮ КНИГУ
Уже семь лет работает при Енотаевской районной библиотеке литературное объединение «Енотаевские родники». За эти годы при помощи администрации муниципального образования «Енотаевский район» вышло два коллективных сборника самодеятельных авторов, активно участвующих в деятельности ЛИТО. И вот третья коллективная встреча с читателями. «Ты живи, мой край родной!» (стихи и проза енотаевских литераторов) – так называется сборник, только что вышедший из печати в издательстве «Джангар». Его редактором-составителем стал председатель Астраханского отделения Союза писателей России, почётный гражданин Енотаевского района, руководитель «Енотаевских родников» Юрий Щербаков.
В новый сборник вошли произведения тринадцати енотаевских поэтов и прозаиков. В предисловии к книге Глава района С.А.Левшин написал: «Обязанность власти, как говорил президент России В.В.Путин, «состоит ещё и в том, чтобы помочь людям в развитии их творчесских способностей, в приобщении их к традиционным культурным ценностям». К числу таких культурных ценностей в нашем районе я безусловно отношу тягу людей к литературному творчеству, к сохранению и развитию традиций высокой словесности, заложенных ещё в восемнадцатом веке, когда на нашей земле родился первый российский баснописец Иван Хемницер… Верится, что у наших самодеятельных авторов впереди добрая дорога обретения и развития мастерства. Ведь пишут они о главном – о любви к родному краю, к его людям и природе. Творческих удач и озарений авторам этой книги!»
Присоединяясь к этому пожеланю Сергея Анатольевича, мы представляем сегодня читателям «Родного слова» авторов нового издания.
НАДЕЖДА ИВАНОВА
* * *
Разукрасьте жизнь ярко красками,
Их в палитре великое множество:
Разудалость, веселье – красными,
Чувства светлые – ярко-жёлтыми!
Смех ребёнка, закаты, рассветы,
Время года, природы приметы –
Всё раскрасьте, и жизнь улыбнётся,
Ведь вот это всё счастьем зовётся!
* * *
Я выпускаю голубя из рук
В окно открытое, за городской предел.
Привычной жизни разрывая круг,
Обрёл свободу, что давно хотел.
Несбывшихся надежд не оправдать,
Они растают, словно снег вессной.
Насыплю зёрен у крыльца опять,
А вдруг да возвратится голубь мой?
* * *
Не умею в жизни лгать. Не умею.
Не умею осуждать. И не смею.
В жизни, как судьба решит, так и будет,
Счастье в двери постучит, не забудет.
Не умею распознать. Не умею.
Не умею вслед кричать. И не смею.
Сердце дробью застучит, и – навылет.
Значит, так тому и быть. Не предвидеть.
Не просила, не звала. Не умею.
Слёзы градом не лила. И не смею.
Просто тихо подожду и, не каясь,
Тенью мимо я пройду. Не узнаешь?
* * *
Иссякнет эта круговерть забот,
Устало я присяду на диване,
У ног свернётся беззаботно кот,
И в этот вечер вспомнишь ты едва ли
Те встречи на закате у реки,
И карусель, бегущую по кругу,
И глаз моих счастливых огоньки,
И нашу осень – верную подругу.
Свою тоску поведаю коту –
Уж столько зим единственному другу…
Нет, я не верю, что забудешь ту,
С кем карусель несла тебя по кругу.
* * *
В нашем парке промчалась мятежная осень,
Раскидала цветную листву на скаку.
В небе сером ищу долгожданную просинь,
Чтоб надежду вселила, отринув тоску.
В нашем парке – октябрь, и осенние лужи
На глазах листопад заметает опять.
Видно, крепко природа с палитрою дружит…
Что ей стоит и наш поцелуй написать!
* * *
Есть что-то тайное в мерцании огня,
Не зря летят на пламя мотыльки.
О, страстный танец на исходе дня –
Как пламени танцуют языки!
Есть что-то тайное в журчании воды,
От брызг хрустальных глаз не оторвать.
Глядите, отражение звезда
В ручей нырнуло, гордое, опять!
В потоке дней, в мельканье бурных лет,
Немногого хочу от жизния:
Огня с водою разгадать секрет,
Свет очага и радости ручья!
АЛЕКСАНДРА ЖМУРОВА
* * *
Тысячами вьюг мир этот высечен,
Тысячами струй прозрачных выточен…
Мир такой большой – в нём всё на тысячи!
Неужели всё придумано для нас?
Тысячи веков земля вращается,
Тысячи галактик вновь рождаются…
Сколько звёзд в озёрах отражается!
Наблюдают это чудо сколько глаз?
Сколько тысяч раз мы отрекаемся,
Сколько тысяч раз мы возвращаемся…
Сотни тысяч раз мы ошибаемся!
Проклинаем и прощаем сколько раз?
Тысячи людей в пути встречаются,
Тысячи дорог в одну сливаются…
Люди так понять себя пытаются!
Для чего им этой жизни дан алмаз?
В сотне тысяч дней нам каждый нужен день,
Каждый вдруг понять так ясно вынужден:
В мир большой приходит он единожды,
Чтобы жизни этой нить не порвалась!
* * *
Согласитесь, устроено мудро:
Упадёт единый листок,
Но над миром проснётся утро,
Над листвой засияет Восток.
Как невнятной старческой лаской
Небо землю оденет снежком,
В декорации старой сказки
Превращая мой сад и дом.
Да, без нас, но сугробы снега
Смоет тёплым весенним дождём,
И в высоком зарёванном небе
Встанет радуга пёстрым горбом.
Юность гроз отшумит весною,
Зрелость лета придёт в свой час,
Осень спелых плодов покроет
Рваной шалью сады и без нас.
Пусть без нас будет всё, как было!
Дай – то Бог, чтоб для наших детей
Солнце тёплое так же светило
И луна, и звёзды при ней.
Принимаю, устроено мудро:
Упаду отжившим листком,
А над лесом новое утро
Встанет в срок и одарит теплом.
РАСЧЁТЫ
Кто-то считает вёсны –
Сколько осталось лет.
А кто-то считает звёзды –
На небе ищет ответ.
Кто-то гребёт дублоны —
Копит на чёрный день.
А кто-то кладёт поклоны —
Всю ночь не встаёт с колен.
Кто-то блины считает,
Лепит пельмени впрок.
А кто-то стихи читает,
Ищет себя между строк.
Кто-то живёт наукой
Званиям счёт ведёт.
А кто-то целится в муху –
Мечтает, что попадёт.
Многим дороже жизни
Правда или борьба.
Скептик речёт с укоризной:
«По чьим воробьям стрельба?»
Кто-то считает метры,
Просто – метры жилья.
А кто-то сразился с ветром,
Вцепившись в руль корабля.
Каждый живёт, как хочет!
Каждый живёт своим:
Ищет, вздыхает, пророчит,
Надеется на Гольфстрим…
Я – считаю уроки –
Жму календарный план!
Верю, в кратчайшие сроки
Он будет завучу сдан!
СВОЙ АРШИН
Мама головой в сердцах качала:
«Ну и нрав… Святая простота…»
Укоризны я не замечала,
С чистым сердцем жизнь прожить мечтала.
До сих пор мне – крыльями мечта!
«Ты на свой аршин людей не меряй,
А иначе горюшка хлебнёшь!»
Разреши, мне, мама, не поверить!
Коль чужой аршин, что толку мерить?
А, не примеряясь, как найдёшь?
Головой теперь и я качаю:
«Милый мой… Святая простота…»
Сыновей от сердца отрываю,
В мир большой и взрослый отпускаю…
Крыльями пусть будет им мечта!
Господи, не дай им лёгкой жизни!
Каждый пусть достигнет тех вершин,
На которые судьбою будет призван.
Но молю: с порога и до тризны
Пусть мерилом будет их аршин!
ОЛЬГА ИВАННИКОВА
АСТРАХАНСКАЯ СТЕПЬ
Тёмной ночью, когда всё спит,
Я хочу брести по степи.
Любоваться всю ночь под луной
Серебристой полынью степной.
Слушать музыку древних легенд
Под протяжный аккомпанемент,
Как сменялись цари и года,
Как цвела Золотая Орда,
Как свой невод плели рыбаки,
Как сражались в боях казаки.
Словно кадры в кино, миражи
Сна и яви сотрут рубежи.
Из верблюжьих колючек букет
Дарит мне астраханский рассвет.
Ранит руки колючая кисть…
В астраханской степи – моя жизнь.
***
Уходит май, как скорый поезд.
А я тебя всё также жду.
А ты живи, не беспокоясь,
Что боль моя вся на виду.
Что боль моя – берёзы ветви,
Что боль моя – сирени куст.
Что боль моя – троллейбус ветхий,
Что боль моя – полыни вкус.
Что боль моя – стихи в тетради,
Что боль моя – как колдовство.
Что боль моя – чего-то ради
Пройти у дома твоего.
Пусть мчится май, как скорый поезд.
Пусть отцветёт сирени куст.
Живи, как жил, не беспокоясь,
Что я забыть тебя боюсь…
КРУЖКА МОЛОКА
Рассказ о моей прабабушке
На кухне кружка молока стояла
Ведь так и не притронулась я к ней.
Но мама мне однажды рассказала
Историю прабабушки моей:
«Твоя прабабка, бабушка Мариша,
В войну трудилась, как и все, в тылу.
На фронте муж, и прохудилась крыша,
И дождь несносный в каждом льёт углу.
Жила Мариша, рук не покладая,
Для фронта, для победы каждый миг.
А дома три дочурки голодали,
Ей душу разрывал их детский крик.
И вот однажды, ноченькой осенней,
Идёт Мариша с кружкой молока.
Несёт для дочек: Кати, Мани, Ксени.
Несёт, но как дрожит её рука!
И думает Мариша: «Расстреляют!
Увидят коль, что у солдат краду!»
Но донесла. Господь ей помогает,
Отводит неминучую беду.
Обрадовались резвые девчушки —
Всем по глоточку молочка пришлось…
Уснули дочки. Но с пустою кружкой
Всю ноченьку Марише не спалось.
Прошли года. И бабушка Мариша,
И доченьки – все выжили в войне.
И только прадед под родную крышу
Не смог вернуться. В дальней стороне,
В Молдавии наш дед Илья схоронен,
О нём мы в книге памяти прочли.
Наш храбрый прадед пал при обороне
От дома и от Родины вдали.
Была Мариша смелой и пригожей,
Но всё ей доставалось нелегко…
Мне говорят, я на неё похожа….
С тех пор я полюбила молоко.
ЗОЛУШКА
Посуду мою день и ночь,
Мету полы метлою гадкой.
И просит мачехина дочь
Полить её фиалки в кадке.
Вдыхаю едкий жар плиты,
Готовя ужины-обеды.
Со мною лишь мои цветы
Ведут душевные беседы.
Но сердца яростный запал
Не видят нежные цветочки.
Через неделю будет бал,
Там будут мачехины дочки.
А мне опять кастрюли мыть,
Опять мне чистить сковородки,
Пока там принца покорить
Хлопочут местные красотки.
Пусть веселятся на балу,
Танцуют там без остановки.
Все в туфлях, а в моём углу
Стоят хрустальные кроссовки.
ВЛАДИМИР БАГАНИН
ЛУННЫЙ СВЕТ
Какая красота – прорехи в облаках,
Коль очертанья их подсвечены луною!
А мокрая земля блестит, как лёд, в рядках
Клубничных стебельков, рассаженных тобою.
Полуночный покой – как прерванный забег,
Всех сложностей земных простое упрощенье.
Ты сердишься: луна устроила побег,
А вышла из-за туч – волшебное прощенье!
Кружится голова – стареющий юнец,
Наверно, заражён к простым вещам любовью.
Брюзжанья моего заслуженный конец
Приходит через свет и не окрашен кровью.
Какая красота – весенняя луна!
Но гонит в дом меня полночная прохлада.
Там спит судьбы моей извечная вина,
И там судьбы моей безбрежная награда.
ДОЖДЬ
Дождик – инструмент из вышины,
Инструмент из серии ударных,
Из квартета, в жизни самых главных
Ветра, солнца, влаги, тишины.
Каплями, что жертвенно скользя,
Бьются об листву, машины, рамы,
Создаются озвучанья гаммы
Чувств, которых избежать нельзя.
Вот аллегро – звонко, скоростно,
Вот адажио – печальнее и глуше,
Под размер бессрочно затяжной
Полонит чувствительные души
Тонко шутит, именно сейчас
Хочется на улицу, трудиться.
Верится, что Родиной гордиться
Доведётся каждому из нас!
Столько сил дарует невзначай,
Столько мыслей в такт ему струится,
Что покуда он не прекратится,
Со Вселенной пью спокойно чай.
ПОЭЗИЯ
Как каждым вечером закат,
Всё также неподдельно ново
В века впечатанное слово!
Виват, Поэзия, виват!
На страже светлого в душе
Страданьем плавленые строки.
Преодолений всех уроки
На чёрно-белом рубеже.
С тобой общением богат
Пусть собираю по крупицам,
Но нет конца твоим страницам.
Виват, Поэзия, виват!
ЖУРАВЛИ
Улетают журавли, и в хмуром небе
Крики их безмолвие дробят.
Тон прощанья в перекличке – небыль,
То не стон печальный, то язык солдат.
Держат строй, и происходит смена
Без регалий, званий и заслуг –
Лидера, что разрывает стену,
Сменит за спиной летящий друг.
Чёткие команды, скрип ответа,
Идеально выстроенный путь.
Пусть летят с заката до рассвета.
Жалко, но назад не повернуть.
Что поделать, но суровы зимы
В том краю, где подняли детей,
Чтоб весной подняться в небо клину,
Превратятся временно в гостей.
Грусть разлуки сердце сдавит плавно,
Но с небес мне слышится теперь:
– Ждите нас, страны родимой плавни,
Мы весной вернёмся без потерь!
ПОЛУНОЧНЫЙ СТРАХ
В разгар мучительного тягостного сна
Приснилось мне, что без тебя весна.
И, в ветром вдребезги разбитой тишине,
Сомнение глаза открыло мне.
Всё напряглось, я превращаюсь в слух,
К ненужным звукам равнодушен, глух.
Вернёт меня из страха в бытиё
Лишь тихое дыхание твоё.
Но то, что днём проходит мимо слуха,
Упорно ночью раздражает ухо.
И если сон твой сладок, как нектар,
Услышать вдох мешает и комар.
Скрипели ставни, выли силы зла,
Душа затишье, хоть на миг, звала.
Но мир снаружи бесконечно груб…
Спасение ж в тепле любимых губ.
Я потревожил сон твой, ты вздохнула,
Подушку недовольно развернула,
Жалея потревоженный покой.
Испуг мой не замечен был тобой.
Всё успокоилось, я снова нем и глух,
Ничто уже не потревожит слух.
И вновь – забытья лучший корифей –
Мне тянет руку помощи Морфей.
Но убедил, как самый лучший друг,
Внезапный мой полуночный испуг,
Что искренни связующие чувства,
И нет над ними власти равнодушья!
СЕРГЕЙ КОРОТКОВ
Вобла
От всей большой перемены осталось пять минут. После перемены будет немецкий. Колька готовился «шпрехать». Вообще-то у него плохо получалось «шпрехать», да и мысли его были далеко, на берегу реки. Колька хотел заглянуть под воду. Там, в темноте волжской воды, шла вобла. А здесь этот «немец» будет приставать «биттэ, Колья, вайтер, Колья, шнеллер, Колья».
Колька всей душой был на берегу, мысленно перебирал червяков в детском ведёрочке, осторожно насаживал их на крючок, забрасывал удочку и завороженно смотрел на поплавок.
На перемене было хорошо: все говорили про рыбалку, про то, что погода, как будто нарочно, такая хорошая, и что механик с насосной Николай Петрович поймал вчера целое ведро вот такой воблы. При этом по ходу разговора руки раздвигались всё шире, и вобла по размерам начинала походить на здоровенного леща.
Никто на перемене про немецкий не вспоминал. Колька вспоминал.
— Но ведь немецкий будет и завтра, и на следующей неделе, и в новом учебном году, а воблы уже не будет, — убеждал себя Колька.
Вдруг он заметил (И как так получилось?!), что он уже не в школьном дворе, а идёт по своей улице. Вот уже и дом. Вот мама.
-Что это ты, Николай, рано сегодня?
-Да у нас урок отменили, — вдруг вырвалось у Кольки, и на душе у него стало легко и даже весело. Всё! Можно идти на Волгу.
Колька старался убедить себя, что он не сбежал с урока, он просто ушёл; ведь все сидят в классе, учеников Сергею Григорьевичу хватит. Может он даже не заметит, что Кольки нет на уроке. Может он даже по классу не пойдёт, а сядет за стол и закроется от всех журналом.
Ноги несли Кольку на берег. Ветерок с Волги приятно холодил лоб и уши.
Вот берег. Вот…
Почти весь Колькин класс, все кроме девчонок, рядком сидят на берегу и смотрят на сторожки.
— Вы чё,- закричал Колька, — с ума сошли? Вы чё все сбежали-то? А на немецком кто?
— А ты, сам-то, скажешь, не сбежал?
— Я думал… Да у меня черви пропасть могут. Жарко же, — сказал Колька и стал разматывать закиднушку.
Всем, как и Кольке, стало на душе легко и даже весело: солнце светит, вобла клюёт, друзья рядом. А Сергей Григорьевич в школе «шпрехает».
А Сергей Григорьевич зашёл в класс и удивлённо уставился на пустые парты. Только за одной сидели близняшки Ниночка и Таня.
— Где все? – спросил с негодованием Сергей Григорьевич.
— А они сбежали на рыбалку, — заговорщическим тоном сообщили девочки.- Они, наверное, домашнее задание не сделали, вот и сбежали.
Сергей Григорьевич был педагог молодой, работал первый год, и ему тоже хотелось ловить воблу, но он был человек взрослый, да к тому же ещё и на работе. Никак нельзя! И он пошёл к директору школы.
— Евгений Петрович, весь пятый класс сбежал на рыбалку. Что теперь делать?
— Ну что делать? – проговорил с улыбкой пожилой педагог.- Раз сбежали, то и Вы идите домой. Ничего не поделаешь: вобла идёт. Потом разберёмся.
Сергею Григорьевичу стало легко на душе, даже весело: солнце светит, урока нет, можно тоже идти на Волгу ловить воблу.
На берегу место нашлось рядом с Колькой.
— Клюёт? – улыбаясь, спросил Сергей Григорьевич.
— Ага, — буркнул Колька, опустив глаза, — только мелкая. Надо дальше забрасывать.
Через полчаса после Сергея Григорьевича, на берег со старым синим портфельчиком , пришёл и Евгений Петрович. Место ему нашлось рядом с Сергеем Григорьевичем.
На душе у всех было легко и даже весело. Солнце светит, вобла клюёт, все рядом: Колькины друзья, Колька, Сергей Григорьевич и директор школы.
Драка
Колька шёл драться. Он шёл драться никак – нибудь, а по – взрослому. Он ещё никогда не дрался по – взрослому. Он вообще не любил драться, и решение сделать это, далось ему нелегко.
Вчера вечером Колька сидел на бревне около своего дома и болтал с соседской девчонкой Иринкой. Иринка была так себе девчонка, мелкота. Она сидела на бревне и ногами даже до земли не доставала, но говорила она так весомо, что Колька невольно верил её словам.
— Ты уже дрался по – взрослому?- спросила Иринка, качая босой ногой.
— А как это по- взрослому? – вопросом на вопрос ответил Колька. Я вообще- то не люблю драться.
— А-а, — протянула Иринка, — раз не дрался, значит, ты ещё маленький.
После этого заключения Иринка сползла с бревна, поправила платьице и ушла к себе во двор, презрительно хлопнув калиткой.
До этого разговора у Кольки проблем не было. Он считал себя достаточно взрослым для десяти лет. Но Иринка одним вопросом разрушила картинку Колькиного взрослого мира.
Надо было идти драться. Но с кем? Ведь нельзя же пойти драться с Мишей. Он, во-первых, брат, а во-вторых, он заканчивает школу, сдаёт экзамены. А вдруг он после драки не сдаст этот, как его, ЕГЭ!? Вдруг ему Колька всю жизнь сломает! Нет, Мишу бить нельзя.
Вот может пойти на соседнюю улицу и подраться с Толиком Богословским? Нет, там тоже ничего не получится. У Толика есть Брат Николай. Придётся драться и с ним. А бить сразу двоих на их же улице! На это решиться труднее, чем на драку с Мишей. А ведь после этого тётя Нина, мама Толика и Николая, наверняка будет говорить в очереди в магазине, что Колька – хулиган. Приходил на их улицу и драться с её мальчишками.
Драться нужно с кем-то, кто тебя понимает, — думал Колька. Драться нужно с Серёжкой.
Так вопрос, с кем драться , был решён.
Колька, как всякий умный человек в десять лет, который слушается маму, понимал, что для драки нужен этот, как его, повод. Нельзя же просто так побить Серёжку. Он же обидится.
Колька думал, что для драки по-взрослому надо себя ещё и разозлить. Вот подойду к Серёжке злой, да как дам ему! А он как заорёт! Да как заплачет!
Кольке стало жаль Серёжку. Тот, всё-таки, был его лучшим другом. Но обратного пути не было. Завтра надо идти драться с Серёжкой. По-взрослому.
Наступило завтра.
Настроение у Кольки было тягостное. Его мучили предстоящие события. В голове звучали слова этой мелкоты: « Значит ты ещё маленький!?» Да и мама утром, как будто нарочно, сказала:
— Ты чего с утра такой смурной? Чего задумался, как генерал перед большой дракой? Пойди сходи лучше к Серёжке. Узнай, как он там.
Мама всегда так говорила, когда уборку в доме затевала, и всех мужчин из дома надо было убрать. Она твёрдо верила, что мужчины в настоящей уборке ничего не понимают и способны только паласы от пыли выбивать. Да и то, пока не скажешь, не сделают.
И вот Колька шёл драться
Вот Серёжкин двор. Вот Серёжкина калитка с дырочкой от сучка. Сквозь эту дырку они с Серёжкой наблюдали за улицей. Это же здорово – ты всех видишь, а эти все о тебе даже не подозревают. Но сейчас всё это будет в прошлом.
В это время калитка, громко скрипнув петлями, раскрылась, и на улицу вышел сам Серёжка. В руках у него были удочки и маленькое зелёное ведёрко с землёй.
— Там, наверное, черви,- только успел подумать Колька, как Серёжка радостно заговорил:
— Колька, привет! Хорошо, что ты пришёл! Я на рыбалку собрался. Хотел за тобой зайти, а ты сам уже тут.
На душе у Кольки стало светло. Веснушки на его лице зашевелились от улыбки.
— А я к тебе за этим и шёл, — заорал зачем-то Колька. А про себя подумал — А взрослым я и так стану.
ВЛАДИМИР БАКАНЕВ
* * *
Град-крепость у реки чудесный
Стоит, как стражник, тракт храня.
На Волге-матушке известна
Тем Енотаевка моя!
В низинах – лес, в полоях – травы
Покрыты вешнею водой.
Идёт там нерест в пике славы,
Сазан играет золотой!
Разливов Волги путь безбрежный,
Степей бескрайние поля,
Цветов сирени запах нежный –
То Енотаевка моя!
Поля здесь в белом одеянье –
Под плёнкой овощи растут.
И в ярком солнечном сиянье
Лежат арбузы весом в пуд!
Живёт народ здесь наций разных,
Устои жизни все храня.
Растят в селе детей прекрасных –
То Енотаевка моя!
Люблю тебя, село родное –
Скажу по правде, не тая!
Почти полвека я с тобою,
Здесь дом родной, здесь жизнь моя!
ДЕТСТВО
После схватки на площадке
Поиграть пришлось мне в прятки.
Дал ему разок-другой,
А он – жалиться домой!
Вижу я: через дорогу
Мчится бабка на подмогу!
Ты с Аниськой не шути –
Убегай с её пути!
Будет сечь ремнём сплеча!
Тут задал я стрекача.
Прибежал домой я, вроде.
Мамка бдит на огороде!
В полымя – да из огня!
Друг Каштан, спасай меня!
Бабка бегает кругом,
Но зайти боится в дом!
Лает пёс наш у ворот,
На загривке шерсть встаёт.
— Выходи, я не шучу!
Ох, стервец, поколочу!
Отучу тебя, милашка,
Как у Кольки рвать рубашку!
Безотцовщина, босяк!
Выходи!
Я что, дурак?
Так вот прямо и приду!
Тут, на бабкину беду,
Услыхала её мамка.
Завязалась перебранка.
Лаялись они так рьяно,
Что куда там и Каштану!
Прямо затыкайте уши –
Отводили бабы души!
Только радовались рано
Мы тогда с дружком Каштаном.
За удачей – неудача!
Мамка всыпала «горячих».
Не за драку, не за силу
Ремешком меня учила.
А порола без поблажек,
Чтоб не рвал чужих рубашек!
ОДА
Милая моя, ты – солнца лучик!
К сердцу моему заветный ключик.
Греет сердце мне твой взгляд лучистый,
Ласточка моя, ручей мой чистый!
Зоренька моя, моя росинка,
В озере любви – моя кувшинка.
Белочка моя, котёнок, лада!
Мне твой звонкий смех навек награда!
Много добрых лет одной судьбою
Мы, любимая, живём с тобою!
Вместе мы прошли семьи науки,
И у же у нас взрослеют внуки –
Продолженье наше, наше дело!
Свет мой негасимый, свет мой белый!
ПРЕДДВЕРИЕ ВЕСНЫ
Морозом скованное утро.
В багряном пламени рассвет.
Деревья в инее, как будто
Писал художник их портрет.
Как белоснежною парчою
Одет роскошно окоём!
Но пахнет в воздухе весною
Неуловимо зимним днём!
Но солнце весело восходит
На синий, чистый небосвод.
Скворец на ветке трель заводит –
Весну озябшую зовёт!
БАБЬЕГО ЛЕТА ПОРА
Багрянцем и золотом утренний лес
Сверкает в лучах восходящего солнца.
Лазурные дали высоких небес
Сквозь ветви деревьев сияют в оконцах.
У озера дремлет кудрявый камыш,
Ковром у воды зеленеет осока.
Не плещутся волны, вокруг – гладь и тишь,
Лишь только в кустах тараторит сорока.
Погодка что надо сегодня с утра!
В рулонах вывозится пряное сено.
По гриве к парому спешат трактора,
Паромщик командует въездом степенно.
То осени бабьего лета пора,
Под солнышком тают тумана росинки.
Дождливо и холодно было вчера,
А нынче плывут над землёй паутинки.
НИНА СМИРНОВА
ПОЕЗДКА В ВОЛГОГРАД
Мы плывём на теплоходе
Майским днём, прекрасным днём.
В Волгограде мы выходим,
Сталинград его зовём.
С нами ветеранов много –
Кто в великую войну
Знал сквозь смерть одну дорогу:
«За Советскую страну!»
Ах, ты, Волга, наша речка!
Наша гордость и мечта!
Сколько сёл спешат навстречу!
Жизнь идёт, хоть и не та,
Что построить мы хотели,
И мечтали о какой
В страшной огненной купели
И солдат, и рядовой.
Так вот в жизни и бывает,
В перекрестье новых лет:
Кто-то деньги отмывает,
У кого-то денег нет,
Нет и грязных, нет и чистых.
Как ты хочешь – так живи…
Вот и Волгограда пристань –
Пристань скорби и любви.
Старики глядят сурово,
Слёзы катятся из глаз,
Будто каждый нынче снова
Жизнь готов отдать за нас!
На Мамаевом кургане
С ними вместе мы стоим.
Неужели буря грянет,
Родина, в поля твои?
Знаем главные ответы
Мы на этот вот вопрос:
Сколько здесь легло за это,
Чтобы горе не сбылось!
Сколько здесь лежит в могиле
Наших родненьких – беда…
Тех, что в битве победили
И остались навсегда…
Здесь Мать-Родина над нами.
Тяжело держать ей меч.
Так давайте их помянем –
Тех, что Родину сберечь
В разорённом Сталинграде
Здесь смогли для нас, живых.
Так поднимем же, как надо,
По сто граммов фронтовых!
РАССВЕТ
Настал рассвет, хоть небо было хмурым.
Наперекор всему – но наступил рассвет!
Кудахчут в сараюшке хлопотливо куры –
Пора их выпускать уже на белый свет!
В такой рассвет, что к нам явился снова,
Творить бы и творить великие дела:
Несушек накормить и проводить корову
Туда, где стада сбор у нашего села.
На этом мир стоит всей глубиной и сутью!
И выше для меня, поверьте, счастья нет,
Чем свежестью дышать чудесной полной грудью,
Чем на ногах встречать заветный мой рассвет!
ЖИЗНЬ
Жизнь проходит быстро,
Словно как в кино.
Но мы-то – не артисты,
Нам – не всё равно!
Так порою хочется
Жизнь перемотать,
Чтоб вернуться в молодость
Давнюю опять!
Только я советую:
Ты не торопись
С кинолентой этою
Под названьем «Жизнь»!
ЛЕТО
Лето жаркое настало,
И любой сегодня рад:
Мошкары – как не бывало!
А вчера был просто ад!
Ребятня бежит на речку
Прямо с самого утра.
Из-за Волги ей навстречу
Поднимается жара.
От неё одно спасенье.
Карауль, не карауль.
Волги-матушки теченье –
В нём купается июль!
РАССВЕТ
Забрезжил свет
Над матушкой Россией,
И облака плывут,
Как корабли.
Померкли звёзды
Яркие ночные.
Прекрасно
Пробуждение земли!
Кукует без конца
Кукушка в роще.
И трактор в поле
Голос подаёт.
Жизнь вечной будет!
И скажу я проще:
Рассвет над Енотаевкой
Встаёт!
НОЧЬ
Настала ночь,
И всё вокруг замолкло.
В последнем доме
Огонёк потух.
Лишь собачонка
Гавкнула спросонок,
Овца заблеяла,
И закричал петух.
Село спало,
Устало, день был жаркий.
Девчонка шла,
И слышала трава:
«Зачем ему
Дарила я подарки –
Такие драгоценные
Слова?»
Спал беспробудно
Пьяный под забором,
А рядом с ним
Устроилась жара
В пыли дорожной,
Чтоб проснуться скоро.
Хозяйкой ночь ступает.
До утра.
АЛЕКСАНДР ПОПОВ
КОРОТКОЙ СТРОКОЙ
* * *
Давно известен людям баклажан,
И не найти оригинальней цвета,
Чем тот, что енотаевских сельчан –
Одаривает нас дизайнер-лето!
* * *
Поэт живёт, поэт мечтает.
Его душа – его стихи.
Без них его душа пустая –
Вернее, в ней – одни грехи!
* * *
Объятый солнцем озорным арбуз,
День ото дня становится вкуснее.
Проверить обязательно на вкус
Берусь я эту истину. За нею,
За летом астраханским на бахче,
Которое промчалось так недавно,
Стремится наше солнце, и в луче –
Не сахарная прячется ли тайна!
* * *
А вы, которых обманула
Система подлости и зла,
Неужто вас всерьёз согнула
Навеки бесовская мгла?
* * *
Вдруг тучи чёрные закрыли
С утра чистейший небосвод.
Неужто так уходит в были
От злобы чёрной мой народ?
* * *
Не удаётся никому
Родиться сразу аксакалом!
Трудов для этого немало
Свершить придётся самому!
* * *
Наслышан от цыганки: дальняя дорога,
Любовь красивая, но пропасть впереди.
Смеюсь в глаза, но близится тревога,
Пошаливает что-то в молодой груди.
* * *
А всё же ты – неблагодарный,
Хоть и провёл со мною ночь:
Рассвет пришёл – сбегаешь прочь…
Ты всё равно в любви бездарный!
* * *
Ты не один, кому внушаю я:
Не вязните, друзья, в словесном споре!
Под парусами выходите в море,
Решайте там – быстрее лодка чья!
* * *
Не погасла надежда
Во мне прежних дней:
Я такой же, как прежде,
Только стал я взрослей.
На словесную стужу
Улыбнусь я в ответ.
Просто обезоружу!
И вражды твоей нет!
ОЛЬГА БУДАЕВА
* * *
Аромат полынный, степной
Терпким облаком в небе витает.
Аромат горько-сладкий, родной –
Рано утром таким он бывает.
А в июне мой край в мошкаре,
Ветерок замедляет движение.
С мошкарой, с комарами, в жаре –
Наше времяпрепровождения!
Мы ругаем его, но живём,
Правда, вычеркнув месяц из года!
А в июле, забыв обо всём,
Мы в восторге от нашей природы!
А природа, как женщина, – разная –
Енотаевское кино!
Пусть капризная, но прекрасная,
И желанная всё равно!
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
Вот ребёнок родился на свет,
И зажглась на небе звезда.
Ты живёшь уже много лет,
Хоть неспешно идут года.
Пусть твой ангел тебя хранит
От невзгод, печалей и бед.
Пусть твои бережёт он дни
Для свершений, желанных побед.
Ангел твой за правым плечом
Отведёт беду от тебя.
Все его заботы о том,
Чтобы принял мир по добру, любя.
СВЕТЛАЯ ГРУСТЬ
Деревья, речки и поля
Всё затаилось в ожиданье:
Уже остывшая земля
Назначила зиме свиданье.
Собрались птицы к перелёту,
И журавлиный клин вдали.
Теперь у них одна забота –
Добраться до чужой земли.
Курлычут, плачут на прощанье,
Ведь впереди нелёгкий путь.
И кажется на расстоянье
Доносит ветер: «Не забудь…»
Грущу и я, машу им вслед.
Ах, осень, мы с тобой – подруги!
И прав любимый мой поэт:
Как тяжело порой в разлуке…
Вернутся журавли весной,
Вернутся, знаю я, опять!
Я, поле, речка, дом родной,
Грусть позабыв, будем встречать!
ЖДУ ВЕСНУ
Пуржит, метёт уже неделю.
Холодный ветер в феврале.
Так надоело без веселья,
И настроенье «на нуле».
Зима не думает сдаваться,
А нам так хочется тепла!
И с солнцем мы хотим остаться,
Согреть замёрзшие тела.
Но ветер тучи нагоняет,
Черным-черна на небе мгла.
Пурга-злодейка наметает
Из снега белые стога.
Но как, зима, ты не ворчи,
Мы всё же встретимся с весною!
И побегут снегов ручьи
От солнца талою водою!
ЧТО ЕСТЬ ЛЮБОВЬ?
О любви я кричать не могу.
О любви говорить не умею.
Лишь теплом обогреть я могу,
Лишь обнять глазами умею.
Я умею жалеть и прощать,
Понимать, помогать я умею.
Я могу, если надо, отдать
Всё, что есть у меня, что имею!