СЛУЧАЙ ПЕРВЫЙ. ЛЕГЕНДАРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ
У Юрки двойки. Не сказать, что, прямо, одни двойки, но «пары» почти по всем предметам есть. Трудно ему – все кому не лень, ну, там родители, взрослые всякие, пристают: «Что опять два?!», или ещё – «Хоть бы одну тройку, а то одни «пары»! Иногда просто обзываются – «Двоечник!»… Ой! Чего это я?! Здрасьте! Совсем забыл поздороваться, забегался тут по делам – в магазин сходи, к дяде Васе за шурупами сбегай, с сеструхой Маринкой погуляй. Остановиться некогда. А сейчас хорошо – дома, кроме меня, никого – мама на работе, папа в командировке. Он у меня капитан. Он в море в командировки ездит. Маринка с бабушкой к соседке пошли за солью. Это бабушка так говорит, а я-то знаю, что просто так, поболтать. Главное, мне по телефону с Колькой про футбол говорить много нельзя, а бабушке без всякого телефона про соль можно!
Уф! Опять я отвлёкся. Я Серёжка. Вы меня знаете. Мы с вами уже встречались. Я про Кольку, про дружка моего Николая, рассказать хочу. Немного. Если всё рассказывать, то никакой книжки не хватит, да и читать надоест – всё Колька да Колька, всё Николай да Николай! Я поэтому и рассказ начал с Юрки. Ну, чтоб не сразу про Николая.
Вот слушайте. Ой! Читайте!
Вы, конечно, хотите знать, какой Николай из себя? На кого похож? Сразу говорю – на меня не похож. Моя бабушка говорит, что он на какого-то артиста сильно смахивает, только молодого. Ещё она говорит, что Колька «видный такой из себя». Что это значит? Как это – «из себя»? Изнутри, что ли?! Непонятно! Я вот худой, а сеструха моя, говорит, длинный. А я не длинный, я растущий. А Николай весь такой, как борец сильный, и у него на лбу шрам. Я вам про шрам потом расскажу. Если не забуду.
И ещё. Я вот быстро говорю, а Колька не торопится. Куда ему торопиться – он же сильный. Он мне один раз так и сказал: «Знаешь, Серёжка, какой я сильный? Я ведь если разозлюсь, то одним ударом убить могу!» Я когда это услышал, то даже ничего сказать не смог! Вот!
Ещё у Николая брат есть. Их у него целых два – Серёжка, его все Рыжим зовут, и Толик. Николай на Серёжку ну ни капельки не похож. И на Толика тоже не похож. Толик уже старый. Он в мореходном училище учится, по морям ходить будет. Витенька, это Олежкин братишка младший, начал объяснять, что пароходы плавают, и что Толик тоже плавать будет. На что Серёжка прям зло так ответил, что по морям настоящие моряки только ходят, а плавают совсем другие вещи. Не буду говорить, что он сказал. Неприлично.
А ещё Серёжка сказал, что Толик у них женится скоро на Ниночке с соседней улицы. Он ей уже месяца два цветы носит. У них во дворе цветы уже кончаются, так он к моей бабушке приходил, цветочки просил. Серёжка говорит, что им с Колькой скоро на свадьбе гулять. А я вот ещё ни разу на свадьбе не гулял. Представляю: все ходят под ручку кругами. Гуляют! И ещё песни поют! Вот умора!
Ну, теперь вам понятно, какой у меня замечательный друг? Не понятно?! Я дальше только про него рассказывать теперь буду. Читайте!
Это на «матешке» было, на третьем уроке, в конце четверти.
У нас «матешку» Анатолий Антонович ведёт. Хороший дядька. Хорошо ведёт.
Он сначала Толика Павлова вызвал. Он его всегда первым вызывает. Наслаждается, наверное. Толик, как машина, всё отбарабанил. Мне кажется, он нарочно уроки наизусть учит. Выпендривается! Он, как начнёт говорить – его не остановишь! Мы с пацанами по книжке проверяли – слово в слово! Мне бы так!
Ну, вот. Толик ответил, и Анатолий Антонович Юрку вызывает. Юрка дошёл до учительского стола и жалобно так говорит: «Я, Анатолий Антонович, забыл эту задачу решить. Вот всё помню, а эта задача из головы вылетела».
– Куда полетела-то? – спрашивает Анатолий Антонович.
Юрка голову опустил, в пол смотрит, рукой в сторону двери махнул и молчит. Девчонки смеются, а мы, пацаны, не смеёмся – Юрка же свой. Жалко!
А Антоныч вместе с девчонками смеётся и говорит: «Ну, ладно. Эта задача улетела. Бог с ней! А те примеры ты решил?»
Юрка чуть-чуть зелёный стал и тихо так спрашивает: «Те примеры?» Потом помолчал и добавил: «И примеры тоже вылетели».
– И туда же улетели, – смеётся Анатолий Антонович, девчонки и некоторые пацаны.
А когда Юрка сказал: «Ага. Туда», мы уже все смеяться стали. Не выдержали.
Когда класс насмеялся, Анатолий Антонович ему и говорит: «Ты, Юрочка, скоро станешь страшной легендой школы со своими двойками. Будут прохожие с ужасом говорить: «В этой школе учился легендарный двоечник Юрий! Это же кошмар!»
Тут Колька как скажет: «А чего? Красивая легенда!»
Анатолий Антонович даже со стула встал, на Николая смотрит и говорит: «Да разве она красивая? Это про двойки-то?!»
А Николай лоб наморщил, шрам покраснел, и говорит: «А вот и красивая! Это уж как водится».
– Объяснись! – засмеялся Анатолий Антонович.
– Да просто всё, Анатолий Антонович! Вот мамина знакомая, тётя Таня на Кавказ ездила. Отдыхала. Там что ни гора – так легенда, что ни озеро – так легендарное. В одной легенде захватчики на город напали, город не покорился, так они почти всех потом в городе зарезали. А кого не зарезали, те в горы ушли и пропали без следа. Красивая легенда! Или вот: в одном озере принцесса утопилась, а в другом озере целых девяносто девять принцесс утопились. Очень красивая легенда! И наша легенда тоже красивая будет! Кто потом после нас здесь учиться станет, будут говорить: здесь учился Юрий, у которого совсем не было пятёрок и четвёрок! Что ни говори, красивая легенда!
Когда Николай закончил своё выступление и сел, все смеяться начали, а Анатолий Антонович самым первым засмеялся.
Только Юрик не смеялся. Наверное, не захотел легендой становиться, хоть и красивой.
Это всё!
Ой! Нет, не всё – Юрка потом двойки исправил. Не все, правда, но на легенду уже не потянул.
Вот теперь всё!
СЛУЧАЙ ВТОРОЙ. МАТЕМАТИЧЕСКИЙ. ДЕСЯТИЧНЫЕ ДРОБИ.
Этот случай самый математический. Он с нами в пятом классе случился. Мы только-только дроби с запятой, ну, десятичные, если точнее, прошли. Все по-разному прошли – кто понял, кто не совсем, а Николай первее всех всё понял и ещё сказал, что вся эта тема ещё в во времена монгольского ига началась. Он сказал, что монголы к нам новую систему принесли – всё десятками считать. А теперь мы так привыкли, что по-другому считать и не умеем. Вот!
Николай… Вообще-то мы его тогда Николаем не звали – звали просто Колькой или Колькóм. Это уж я так, для солидности Колькиной его Николаем называть буду. Вы не подумайте чего.
Николай умный. Можно сказать, даже учёный.
Почему я так говорю? А потому!
Это, конечно, не ответ. Это шутка.
Николай всегда умным был. Кто только к нему задачки списывать ни ходил. Но, вообще-то я один и ходил. Это давно было – я тогда ещё не совсем хорошо математику понимал. Вроде сначала понимаю, понимаю, понимаю, а потом – бац! – и почему-то думаю уже не о задачке, а о какой-нибудь исторической истории, о рыцарях разных, например. Вот и получается, что мне математика не вся давалась, а только первая половинка, а за второй я к Николаю ходил. Вот он дроби с запятой сразу понял, а я только после него. Он числа круглыми делать научился сразу. А я… Да что говорить…
Что-то я не в ту сторону пошёл. Всё как в той задачке – сначала понимаю, а потом о другом думать начинаю.
Так вот, если бы не Николай, то, наверное, ничего бы и не случилось. Он тогда всё и начал.
Хотя нет, Николай хотел как лучше, а виноваты пары за контрольную по «матешке». Это в прошлой четверти было, после того, как нам тетрадки раздали.
Сидим мы в классе. Настроения нет. За окном воробьи, как ненормальные, по подоконнику прыгают. Распрыгались тут!
У меня по контрольной «пара». Красная такая, как кобра голову подняла, и замерла. Смотреть противно!
Вот тут Николай и спрашивает:
– У тебя, Серый, красная паста есть?
Я и ответить не успел, Мишка с третьей парты с ленцой так и говорит:
– У меня есть. А тебе зачем?
А Николай хитро так отвечает:
– Оценку повышать будем!
Берёт он мою тетрадочку, у Мишки ручку с красной пастой и (я и подумать ни о чём не успел!) в моей тетрадочке после двойки ставит запятую и рисует потом пятёрку! Аккуратненькую такую, прямо как у Анатолия Антоновича!
Я вот думал иногда – если глаза широко-широко раскрыть, они не вывалятся? Ни у кого не вывалились!
Я сижу и молчу, и все сидят и молчат. Только Иринка Кузнецова бантик на косичке потеребила, сказала: «Дураки» и тетрадочку свою зачем-то в рюкзачок убрала.
А Николай на своё художество любуется и отвечает ей:
– Ничего не дураки. Вот после пары запятушку тюкнули и пятёрочку ещё – и получается уже не два, а две целых пять десятых! Ну, два с половиной!
– Не! Два с половиной ни туда и ни сюда. И не три и не два! – раздался голос кого-то из сомневающихся.
А Николай не сдаётся.
– Эх, ты, голова! Не три! Не два! Тут главное – не два! Округлять же надо!
– Ух, ты! Точно! Голова! – стали раздаваться удивлённо-радостные голоса побеждённых железной логикой Николая одноклассников.
Тут в класс Юрка Додонкин вошёл.
– Эй, Юрка, – кричит ему Костик, – у тебя что по контрольной?
– Ну, «три». А чё?
– А хочешь, чтобы тройки не было?
И… тройки не стало. Стало три целых и пять десятых!
А Лидочка Семёнова глаза круглые сделала и весело так говорит:
– А чего это мы после запятой только пятёрки рисуем? Может, я хочу не пять десятых, а шесть десятых. Это же круглее!
И сама себе – раз! – и шестёрку пририсовала.
И пошло! И пошло!
Все себе жизнь улучшить стараются. Танюха Сафонникова вдруг нарасхват стала – у неё эти шестёрочки, семёрочки (о пятёрках и не говорят) больше всех на цыферки Анатолия Антоновича похожими получаются.
По классу свежим ветром, радостью от общего таинства повеяло!
Всё Толик Павлов испортил.
Он по контрольной «пять» получил – сиди тихо, живи и радуйся – так он к ней ещё одну пятёрку добавил, а потом подумал-подумал и уже без запятой ещё одну пятёрочку прирастил! А все ведь знают, что «пятёрка» – последняя станция. Можно с «плюсом»! Но больше просто не бывает.
Нам это Анатолий Антонович на следующем уроке математики разъяснил и при этом весело так смеялся. Понятно же, что это он так радовался за нас – тему дробей с запятой хорошо поняли и в жизни применили!
Мы тоже радовались, Николая по плечам хлопали, «молотком» называли! А после следующей «контрошки» открыли тетрадочки, а там после каждой оценочки в скобочках ещё и буковками написано – кому «два», кому «три» или «четыре». Красиво, а ничего не попишешь. В смысле не пририсуешь!
А жаль! Хорошая была идейка!
Их у Николая столько всегда было!
Вот ещё случай…
Сергей, поздравляю с новой книгой!