
17 мая исполнилось 60 лет астраханскому прозаику, члену Союза писателей России Сергею Геннадьевичу Короткову. Он автор книги рассказов для детей «Звездолёт», лауреат международной литературной премии имени П.П.Ершова, всероссийского фестиваля-конкурса «Русский лад», литературной премии имени И.И.Хемницера. После окончания астраханского педагогического института Сергей Геннадьевич 38 лет отдал преподавательской деятельности, из которых 34 года работает в средней школе села Замьяны Енотаевского района. Поздравляя юбиляра со знаменательной датой, желаем ему крепкого здоровья и новых творческих достижений!
СЕРГЕЙ КОРОТКОВ
Рассказы
ВЕСНОЙ ПАХНЕТ
Этот разговор произошёл в первом «Б» как раз перед той экскурсией на природу, после которой у мальчишек, у некоторых, как-то всё стало загадочнее и непонятнее. Это когда про девчонок думаешь.
Ну, так начинаем!
Итак, класс первый «Б». Весна.
– И чего это у тебя всё розовое? – спросил вдруг Серёжка на большой перемене у соседки по парте Иринки Кузнецовой.
Та с серьёзным видом сидела на своём месте, отщипывала чистенькими пальчиками с ямочками над суставчиками кусочки булочки и клала их в рот. При этом почему-то, когда она жевала, у неё за аккуратными ушками шевелились большие белые банты.
Иринка жевала булочку и всем своим видом показывала, что разговаривать ни с кем не собирается.
Серёжка рассматривал шевелящиеся банты и продолжал допрос.
– У тебя обложка дневника розовая, ручка розовая и пенальчик тоже розовый. Ты что, только розовый цвет любишь? А?
Иринка медленно повернула головку с аккуратными ушками и с сожалением о Серёжкиной бестолковости, наставительно-усталым тоном произнесла:
– Это женский цвет, Ермолаев. Понятно? – Слово «женский» она специально протянула, подчеркнув его важность. – Это вам, мужчинам, не понять.
Сидевший за партой позади ребят Колька Богословский, по совместительству Серёжкин дружок и сосед, как оказалось, всё внимательно слушавший, вклинился в разговор с серьёзным видом.
– Эт чё же эт нам не понять? Тоже мне, женщина нашлась! Женщины, они, знаешь, такие… У них, Кузнецова… Ну, в общем, ты ещё девчонка, – выпалил Колька и, покраснев (Колька, оказывается умел краснеть!), добавил: – Ты чего, замужем, что ли?
Колька зашёлся счастливым смехом. Серёжке не смеялось, но он тоже засмеялся. Колька же друг!
Иринка, презрительно посмотрев на обоих, тряхнула бантами, встала, и, держа бутерброд в одной руке, а другой поправляя юбочку, пошла к окну и стала внимательно разглядывать школьный двор.
В это время в класс вошла учительница Любовь Ивановна. Она окинула взглядом класс и села за свой стол. Девчонки, как намагниченные, окружили учительницу. Вот в этот момент и прозвучало это новое словечко – «Экскурсия». Девчонки сразу: «Что?», «Где?», «Куда?»
И почему это девчонки всегда так уверены, что у них есть привилегии одним с учительницей разговаривать? Только потому, что она – женщина?
Стоя среди девчонок, Иринка победно посмотрела на мальчишек.
Тут прозвенел звонок. Ручейки девчонок и мальчишек растеклись по классу. Наступила тишина. Любовь Ивановна строгая.
– Ребята! – сказала она. – Сегодня на последнем уроке мы пойдём на экскурсию.
– Ура! – радостно закричал Юрик с первой парты, и тут же спросил: – Любовь Иванна, а что такое экскурсия?
– Тише, тише, Юрик. Вот пойдём, тогда и узнаешь, – сказала Любовь Ивановна, а девчонки, дружно хмыкнув, закачали головами. Ох, уж эти мальчишки!
– Ребята, наша экскурсия будет посвящена временам года.
Тут учительница стала спрашивать про времена года, что когда бывает, и чего не бывает.
Серёжка, Колька, два Михаила со второго ряда и другие мальчишки разочарованно поглядывали друг на друга.
«Если ещё девчонки поговорят немного, а потом ещё немного и ещё, то ни на какую экскурсию времени не хватит!»
Но учительница дело своё знала хорошо. Вот все построились парами и пошли по длинным школьным коридорам во двор.
Школа была совсем новенькая. Она стояла на окраине посёлка. Её окна весело смотрели на степь и берег неширокой речки.
– Ребята, – сказала учительница, мы с вами будем наблюдать природу. Что вы видите вокруг себя?
Все стали оглядываться по сторонам, глядеть на степь, небо, друг на друга.
Девчонки весело жужжали. Мальчишки старательно всматривались в степь.
– Экскурсия, это же урок? А получается как будто и не урок. Парт и книжек нет, а школьный двор есть, но бегать нельзя, кричать нельзя. Только стой и головой крути! – бурчал Колька, глядя себе под ноги.
Во всякой экскурсии бывают минуты, когда первые ахи и вздохи кончились и наступает небольшое затишье.
Вот в это затишье Иринка и сказала, как будто стихотворение на празднике рассказывала:
– Весной пахнет!
Эти Иринкины слова Любовь Ивановна похвалила:
– Да, правильно, Ирочка!
И девчонки стали наперебой торопливо выкрикивать, что «весной здорово пахнет, и не только пахнет, но и дышит, и смотрит, и, вообще, весна это – Ах!»
Колька с Серёжкой и их друзья старательно втягивали своими веснушчатыми и не очень носами воздух. Воздух как воздух! Ну, травой пахнет. И всё!
Экскурсия скоро закончилась. Все взяли свои разноцветные рюкзаки и пошли домой. При этом девчонки думали: «Какие мальчишки бестолковые!», а мальчишки: «Какие девчонки глупые!»
– Чепуха какая-то, – размышлял Серёжка, сидя с Колькой на ступеньках школы, – весна, она что? Цветок что ли? Или трава какая-нибудь?
– Ага! Глупость всё это, я думаю, – поддержал его Колька, – весна, это просто время года такое. Ну как лето или зима.
Мыслители замолчали, услышав позади себя стук каблучков.
По ступенькам спускалась десятиклассница Ниночка. Мальчишки знали её. Она приходила к ним в класс разучивать с ними танец для какого-то важного флэшмоба.
– Привет, кузнечики! – весело пропела девушка, и мальчишкам тоже стало весело. Им очень нравилось, что она весёлая и с ними разговаривает.
– Как дела? О чём задумались, философы?
– Так, ни о чём, – пробормотал Серёжка.
– О женской глупости! – выпалил Колка и покраснел.
– О чём, о чём? – взглянув на мальчишек, оторопело произнесла Ниночка и счастливо засмеялась. – Много вы в этом понимаете! А, вообще-то, чего это вы о нашей глупости задумались? Своей, что ли, мало?
– Не, не мало. Только непонятно, как это – весной пахнет? – буркнул Колька.
– Девчонки из нашего класса так говорят, а мы нюхали, нюхали. Ничем не пахнет! Травой только.
– Эх вы! – смеясь, сказала Ниночка. – Какие вы ещё зелёненькие! Это же чувствовать надо! Весной пахнет!
– А, может, мы не хотим чувствовать. Может, нам и так хорошо! – глядя на туфельки Ниночки, с вызовом сказал Серёжка.
– А это от твоего желания не зависит, – улыбалась Ниночка. – Это раз и всё! И весной пахнет! Эх, вы, кузнечики!
Ниночка взмахнула сумочкой, в которой места хватало для пары тетрадок и не очень толстого учебника, и, стуча каблучками, побежала догонять подружек.
– И чего выпендривается? – задумчиво протянул Серёжка.
– Ага. Как будто больше всех знает! – пробурчал Колька и добавил: – И как это, всё-таки весной пахнет?
Мальчишки поднялись со ступенек и пошли домой. О весне они больше не говорили.
Рано пока было.
До Колькиной весны оставалось ещё девять лет и четыре месяца, а до Серёжкиной десять дней и два часа.
Подождём!
КЛАД
– Здрасте! Я? Я местный. А Вы? А Вы отдыхающий, что ли? Вы у тёти Гали на квартире живёте? Да? Я Вас знаю. В магазине видел. Кого как зовут? Меня? Меня Сергей. Не Сергунька, а Сергей. Чего Вы дразнитесь. Да я не обижаюсь. Сейчас? Ничего не делаю. Просто так, гуляю. Где Волга? Вас проводить? Пожалуйста!
Чего у нас тут интересного? Ничего. И вчера ничего. И на прошлой неделе ничего не случилось, а вот в прошлом месяце, как раз, когда мошки исчезли… Какие такие мошки? Ой, ну Вы и спрашиваете! Точно, Вы отдыхающий! У нас тут на Волге в июне мошки бывают. Малюсенькие такие. Их тыщи тыщ! Кусаются. Потом всё чешется. Как спасаемся? Да по-разному. Кто дёгтем мажется, кто ванилью. Самые хитрые дома сидят, мошек пережидают… Ну, Вы меня совсем сбили. Так вот, когда в прошлом месяце мошки кончились, у нас тут все клад искать стали.
С чего началось? С чего началось. Да, даже не помню. Сразу как-то.
Вот у Вас в селе… Не в селе? Вы в городе живёте? Это хорошо. Вот у вас там клады есть? Я думаю, что если там люди живут, то клады должны быть. Вот у нас есть.
У нас тут у одного пацана, его Ринатом зовут, у дедушки был брат. Троюродный. Когда он женился… Да не дедушка, а его брат, то сосед тёти его невесты сказал, что клад есть. Сказал даже, что знает где. Обещал показать да умер. Ну, он давно умер. Ему врать – то зачем?!
Когда Ринат нам про клад рассказал, все тоже стали про клады говорить. Колёк, ну, то есть Коля, он вон в том доме живёт, книжку про клады всем показывал. Ну, там про те клады, которые уже нашли. Про пиратские клады, викингские… А как правильно? А, клады викингов. А Серёжка, брат Коли, смеяться стал и сказал, что пиратов у нас тут не было и викингов тоже.
Славик. Это тоже мой дружок. У меня много друзей. Да Вы его, наверно, видели. Он Ваш сосед. Маленький такой. Ну вот он и говорит: «Клады в приметных местах прячут. Ну, там под деревом каким особенным, например. Десять шагов на север, потом десять шагов на юг, и копай. Или в пещере незаметной». А какие у нас тут пещеры?
Маринка, моя сеструха, пищит, что клад надо в старом доме за колхозным садом искать. А Иринка, её подружка, кричит, весь берег Волги надо перекопать.
Валерик Шалдаев на кладбище всех зовёт. Там, говорит, кладов не меряно. И ещё говорит, там клады в сохранности. Их покойники охраняют. Но если слово знать, то покойники не страшны Да, только кто это слово знает? Я? Нет, я не боюсь. Это пацаны чего-то там испугались. А я один, что ли, пойду? Да и далековато.
Разговоров было столько! Что ты!
Мы всё о кладах узнали, и нам даже непонятно стало, чего это мы их раньше не искали.
Колёк, ну я Вам про него говорил, даже удивился, что раньше никто никаких кладов не находил. А Олег Нестяков, это мой двоюродный брат, в ответ засмеялся и сказал, что просто все дураками были, кто тут до нас жил. Просто по кладам пешком ходили, а покопать не додумались.
Иринка, которая моей сестры подружка, да вон она идёт, наверно, в магазин, так она вообще о золоте размечталась.
– Привет, Иринка! Маринка дома. А это я экскурсию провожу. Человек приезжий. Мы на Волгу идём. Нет, с нами нельзя. Иди, иди! Тебя там сеструха ждёт.
Это хорошо, что она с нами не увязалась. А то бы начала опять о кладах мечтать. Она тогда сказала, что если в кладе будут серёжки, такие маленькие, с глазочками красненькими и кулончик на цепочке, то она это себе возьмёт, и пусть другие о них даже не мечтают.
Серёжка, который Колин брат, сказал, что возьмёт себе монеты, будет коллекционировать. Колёк себе книги старинные возьмёт, мы со Славиком кинжалы. А если там пистолет будет, то он у нас по очереди храниться будет. Мы даже порох хотели достать. Так пострелять хотелось, но Колёк, он же не только в интернете сидит, он же умный, он же книжки читает, он и говорит: «Нельзя из старинного пистолета современным порохом стрелять. Разорвёт». Жалко пистолетик! Славик сильно расстроился, даже заплакать хотел, да я его отговорил. Я ему сказал, что когда в войнушку играешь, по-настоящему стрелять не обязательно.
У Славика сестра есть. Её Светкой-конфеткой зовут. Почему? У неё платье, как фантик от конфетки. Вот и зовут. Так вот она говорит, что клад надо будет на тележке везти. Если в руках нести, растерять всё можно. А тележку нужно у её дедушки одолжить. Пока он спит после обеда.
Ну, мы и пошли. Весь берег у села излазали. Под старым тополем копали. Даже к дому за колхозным садом ходили. Ничего не нашли. Я рубашку порвал, Славик лопату сломал, а Серёжка свой телефон где-то посеял. Ему дома здорово досталось! Вот и всего-то интересного, что было.
А клад? А клад всё-таки был. Он потом нашёлся. Его нашёл мальчишка один. Он на лето к бабушке приезжал. Друзей-то у него ещё не было. Вот он скучал, скучал один, да от скуки в каменном сарае за старой колхозной конторой кирпичик в фундаменте палочкой поковырял. А кирпичик взял да и вывалился, а там дырка появилась, а в дырке железная коробочка. Вот в железной коробочке и был клад: десять оловянных солдатиков, маленькая пушечка на колёсиках, увеличительное стекло, серенький крестик на серенькой цепочке, монетки разные, даже рубль был с портретом, а с другой стороны орёл, пуговицы медные, тоже с орлом, ножичек складной, ну и ещё много разных разностей. Хороший клад. Его, наверно, пацан какой-то давным-давно собрал. Там в кладе ничего девчачьего не было. Он его, я думаю, до трудных времён припрятал. Да, видно, времена были потом такие трудные, что не до клада стало.
А мальчишка этот, который клад нашёл, солдатиков и пушечку с увеличительным стеклом себе взял, а остальное куда-то снова закопал. Он ещё сказал: «А чего жадничать-то»?
Он уже к себе в город ухал.
А пацаны наши теперь его клад ищут. Только, думаю, не найдут. Ведь чтобы клад найти, надо находчивым быть. Неправильно? Так не говорят? А как лучше? Ну, ладно, удачливым. А они что?
Я вот, точно найду! Обязательно!
Ой! Меня мама зовёт! Ну, Вы идите прямо и дойдёте до берега. А я побежал. Пока!
СЧАСТЛИВЧИКИ
– Здорово, Петрович!
– Здорово, Иваныч!
– Ну, ты как? Сто лет тебя не видал!
– Скажешь тоже! Сто лет! Всего-то три месяца – июнь, июль, август. Да и то в июне ещё неделю вместе работали.
– Эх, да! Точно! А я и забыл!
Нормальный разговор. Правда? Сразу же видно, точнее, слышно, что разговаривают взрослые, серьёзные люди, которые давно не виделись и теперь радуются долгожданной встрече.
А это и есть взрослые, серьёзные люди. Того, которого Петровичем зовут, зовут на самом деле Владимир Петров, а которого Иванычем – Иванцов Женя, и они ученики пятого, ой, извините, ошибочка вышла, уже шестого класса.
Тот, кто хоть раз в школе учился, тот знает, что в пятом классе ты так себе, мелюзга, а вот в шестом тебя от первоклашек отделяет уже целая вечность. Пять лет. Го-ды!
Сегодня первое сентября. Петрович с Иванычем бодро шагают в нарядном потоке таких же взрослых, серьёзных и не очень людей с букетами цветов и по дороге рассуждают о весьма серьёзном предмете – о счастье. Особенно старается Петрович.
– Смотри, смотри, – говорит он Иванычу, и указывает головой на шагающих по другой стороне улицы длиннющих старшеклассников. – Мои соседи, Марушкин и Табацкий. В одиннадцатый перешли. Счастливчики! Всего годик ещё или даже меньше – и всё. Прощай школочка! Ни тебе дневников, ни тебе контрольных всяких! Эх! Вот это жизнь!
– Ага , жизнь! – с сомнением в голосе отвечает Иваныч. – Им меньше, чем через год, такие экзамены сдавать надо будет, что просто страх! У меня брат двоюродный. Ну, помнишь, ко мне из Сибири приезжал. Здоровенный такой. Он такие экзамены в прошлом году сдавал. Тётя Валя, мама его, всё моей маме по телефону жаловалась, что он нервный стал. Даже в церковь собрался идти молиться, чтоб экзамены сдались. Не пошёл. Так сдал. Отощал только. А ты говоришь, счастливчик!
После этих слов наступила неловкая пауза. Хотелось пожалеть брата из далёкой Сибири.
Шорох новых подошв об асфальт снова прервал Петрович.
– Не. Ну, конечно. Какое счастье от экзаменов! А вон! Смотри! Впереди! Видишь, девчонки идут? Я их тоже знаю.
– Ты чего? Всю школу знаешь, что ли?
– Не. Всю не знаю. Я этих знаю. Они с моей сестрой Наташкой вместе учатся. В девятый класс перешли. У них теперь, говорят, новая учительница по матешке. Старая всё.
– Чего всё? Умерла, что ли? – испуганно спросил Иваныч.
– Не, пока не умерла. Она на пенсию ушла.
– И где тут счастье?
– Эх, ты! Молодёжь! – с улыбочкой человека, знающего некую тайную мудрость, сказал Петрович. – Новая учительница молодая. Только, только в школе начинает работать. Она, может, не знает пока, что контрольные проводить надо. Может, у неё ребёночек маленький есть. Они, ребёночки маленькие, знаешь, как часто болеют! Страх! Она, может, в школу через раз ходить будет. Вот девятый класс счастливчики!
Иванычу стало смешно. Он даже остановился.
– Счастливчики! Никакие они не счастливчики. Ты думаешь, завуч в школе для чего? А? Не знаешь. Тамарсанна тоже может математику вести. Помнишь, у нас Василь Василич заболел, а Тамарсанна уроки вела. И контрольные были. У них там, в учительской, график специальный про контрольные висит. Я сам видел. Ты тогда болел, а нас в учительскую водили. Мишка стекло разбил. Целое следствие было. Вот я тогда и прочитал. Нет, контрольные это судьба!
Поджав губы и нахмурив брови, Петрович рассматривал приятеля.
– Что же, в школе все несчастные, что ли? Да такого быть не может.
Мимо ребят проехала красивая белая машина. За рулём сидела красивая молодая женщина. Она улыбалась.
– Оп-па! А вот и директор поехала.
– Вот кто в школе самый счастливый! – радостно выкрикнул Петрович. – Директор! Ей всё можно. Ты не знаешь, что она ведёт?
– Не, не знаю. Наверно, всё. Она же директор!
– А я тебе что говорил? Она самая счастливая в школе!
– Ага! Учительница заболела. У кого голова болит? У директора! Мел в школе кончился. У кого голова болит? У директора! Ты контрольную на два написал. А у кого голова болит? – сверля товарища страшными глазами, кричал Иваныч. – У директора болит. У неё от этого, может, всё болит. Счастливая! Тут, знаешь, не до счастья!
– Ты чего хочешь сказать? – стал злиться Петрович. – В школе совсем, что ли, нет счастливых людей?! А родители? Да, если хочешь знать, я сам слышал, как моя мама папе говорила, что счастлива была, когда я пятёрку за диктант получил!
– Пятёрку за диктант. Да когда это было? Три года назад! – прервал его Иваныч. – Это же просто диктант. Я думаю, для счастья этого маловато.
Разговор бы ещё продолжался до самых школьных дверей, но тут впереди двух спорящих философов из подъезда девятиэтажки вышла целая компания взрослых с нарядно одетым мальчиком. Молодая мама вела его за руку, а молодой папа нёс большой букет. Следом за ними шли ещё взрослые дяди и тёти, тоже с цветами. Наверно, бабушки и дедушки. Они смеялись и громко разговаривали.
Тут Иваныч повернулся к Петровичу боком и, хитро улыбаясь, спросил:
– А вот скажи, Петрович. Тот, у кого нет контрольных, счастливчик?
– Ну, – утвердительно буркнул Володя.
– А у кого экзаменов нет, счастливчик?
– Ну, – повторил тот.
– А у кого голова о мелках и водопроводе не болит?
– Ну!
– Чего ты нукаешь? Говори прямо!
– Да, да! Счастливчики!
– Вот! – протянул Женя. – А у кого пока нет ни контрольных, ни экзаменов, ни мела, ни больных ребёночков и так далее? У кого?
Володя остановился и, восхищённый догадкой, уставился на Женю.
– А я и не подумал!
– То-то! У первоклашек!
– Счастливчики! – протянули хором мальчишки.
На этом спор закончился. Философы вошли в школьный двор, полный счастливых людей.
Уважаемый Сергей Геннадьевич! Поздравляю Вас с юбилеем! Творческих успехов и новых достижений!
Уважаемый Сергей Геннадьевич! От всей души поздравляю Вас с замечательным юбилеем! Желаю счастья, здоровья, благополучия, достатка, дальнейших творческих успехов!
Уважаемый Сергей Геннадьевич! Поздравляю Вас с юбилеем и желаю встретить ещё много юбилеев в дальнейшем. Ваши детские рассказы — такая чистота, доброта и радость жизни! Спасибо за возвращаемое детство!