
«О птичке поёт птицелов, о рыбке поёт рыболов…» Кто же написал «Лето в пионерском галстуке»? Если кто не знает, эта шедевральная книга о детях-геях в пионерском советском лагере по последней статистике по продажам стабильно опережает Дарью Донцову и следует сразу за Стивеном Кингом! А в августе ждём продолжение под скромным названием «О чём молчит ласточка?» Так что мне рекламировать её смысла нет — и без меня отрекламировали. И даже обойдя закон о запрете такой рекламы в России.
Стеснительно так наш закон лапкой утёрся и даже запунцовел ушами. Типа, а шо такова? А ничего такова… Закон — не дышло, как известно…
Итак, две писательницы (пардон, писателки), которые ракетой взмыли в своей популярности, — Катерина Сильванова и Елена Малисова.
Ярче всего отозвалась на данное произведение Г.Юзефович:
«Полностью отказываясь от сакрализации и героизации пионерской жизни, Катерина Сильванова и Елена Малисова в то же время вовсе не стремятся её обличать и осмеивать: для них пионерская атрибутика — всего лишь контрастный, экзотичный и ностальгический задник, на фоне которого разворачивается любовная коллизия», — отметила она.
И я с ней полностью согласен — задник там представлен во всей красе. Такой ярко-красный, как у павиана! Надо сказать, что девушки творили по наитию, так как о пионерских лагерях в силу молодости знали только по «Намедни» Парфенова. Но ведь для нынешней литературы — это уже труд.
Я ж чалился по лагерям (пионерским) с 1967 года. И прошёл эти круги ада в три смены многие лета. Так сказать, шагал по этапу, звеня кандалами и размахивая пионерским галстуком. Мало того, даже презентовал в Париже (на книжной выставке при нашем посольстве) свою книгу «СССР — самый счастливый советский ребенок» как раз до пандемии.
Мягко сказать, на фоне Ерофеева (который не Веничка) успеха я не имел. Пришли только два француза-журналиста и стайка бельгийцев, которые меня пытливо вопрошали, дескать, почему у меня не хватило смелости и совести рассказать настоящую правду о пионерских лагерях, допытывались, состою ли в КГБ, и когда стал кремлевским пропагандистом, а также сомневались в подлинности фотографий.
Тогда же я и понял, что, как писатель, я – полное зеро и никак не могу ухватить нерв успеха, как замечательные авторки. И надо было писать «истинную правду» — об интимных играх пионеров с лагерным хряком Борькой, о чудном оргазме в живом уголке с попугаем Кешей и запихивании лягушек в вожделенное лоно нашей старшей пионервожатой… Не знали по дурости, что могут быть такие восхитительные сексуальные игры в нашей серой пионерской обезличенности. Или хоть такие сексуальные фантазии… Всё так кондово было — свеклой покормить хряка, насыпать крошек попугаю, и иногда прильнуть к окну бани в надежде лицезреть хоть краешек бюста пионервожатой. Сколько сладостных утех было потеряно! Да, детство пионерское было к нам жестоко…
Но ближе к теме. Об авторках и их воспоминаниях. Надо сказать, что они ещё проштудировали основательно «Гипсовый трубач» Юрия Полякова. Даже кое-что оттуда сплагиатили — эдакие ностальгические воспоминания, типа «Воспоминания влекли его дальше по аллее пионеров-героев.» Это когда герой возвращается на обшарпанное временем место утерянных сексуальных эмоций.
Имена героев тоже выбраны продуманно — Володя и Юра. Ну Володя — понятно (то ли Ленин, то ли Путин), а вот имя Юра навеял Гагарин. Это не мои придумки, это — из интервью авторок. Боюсь, что вскоре мы получим новый шедевр типа «О любви космонавтов с Белкой и Стрелкой. Зрелость чувств…» или «Любовь к стальному зверю Паши Ангелиной». Тема-то неисчерпаема!
Впрочем, дальше… Образы раскрыты. Вот очень литературно — злобная воспитательница: «Ольга Леонидовна, очень худая и очень высокая, нависла над ним, зашевелила бровями, сверкнула гневом из глаз, видимо, пытаясь его ослепить, и никак не унималась».
Маловато, конечно, метафор. Но ведь и авторки филологий не заканчивали, всё больше по продажам в магазинах… Где ж им знать, что можно было сказать красивше? Типа, шевелила «мохнатыми бровями-гусеницами, молниями гнева испепеляя пионера и активно шевелила ягодицами». Вот тогда бы образ заиграл, а то… Даже скучно… Не, так я не играю, сказал бы Карлсон…
А надо читать дальше этот шедевр. Итак, Юра увидел вожатого Володю. То есть будущий объект любви.
«Юрка обомлел — таким этот Володя показался ему простым и даже трогательным. Без тени бравады, сосредоточенный и ссутуленный, вожатый сидел прямо на полу и болтал ногой».
Как, сидя на полу, умудриться болтать ногой — это я не знаю. Может, просто елозил, но девушки такого слова не знают…
Робкое чувство зародилось робко:
«Он положил поднявшемуся вслед за ним Юрке левую руку на плечо. Юрка ждал, что похлопает, но Володя то ли сжал, то ли погладил его и протянул правую, чтобы попрощаться.
— Спасибо за всё, — прошептал он чуть сконфуженно.
— Завтра я с отбоя сбегу, — выпалил Юрка. — Будешь ждать на каруселях?»
Потом длинная и нудная, как песнь акына, текстовка наконец , приводит к купанию нагишом. Просто так — по-дружески… Но Юрку осеняет странная мысль: «Над водою на одну секунду показалось неприкрытое тканью то, чем вчера утром залюбовался Юрка. Одно мгновение, он и разглядеть ничего не успел, но к горлу пробрался ком, а тело свело приятной, каких ещё никогда не было, судорогой. Юрка окоченел».
Потом длинно и нудно они дошли до объятий и осознания, что их тянет мучительно друг к другу. На протяжении ещё полста страниц. Через огрехи планёрок, построений, загораний и любованием пупка.
«Он разомкнул объятия, и Юрка чуть не простонал от досады — ему хотелось ещё, ему хотелось обниматься всегда, вообще не выпускать Володю из объятий. Юрка подполз на коленях ближе, стиснул его дрожащие руки.
Наконец, все случилось.
— Будет больно? — вдруг вырвалось у Юрки.
Володя хмыкнул.
— Тебе — нет. Я же говорил, что ни за что не стану тебя унижать.
— Унижать?! — рассердился Юрка. — Да как ты можешь говорить такое? Я люблю тебя, я на всё готов! Да я тебя всего, с ног до головы, зацелую!
Володя засмеялся».
Ну в общем, дело дальше было печально… В кровавом тоталитарном режиме разлучили двух влюблённых. Вожатый Володя решил лечиться — он стеснялся своих пристрастий, а Юра , не понятый родителями и рано почившей от горя матерью, — вошёл в связь с неким Йонасом.
Тут девушки горько заявляют , что дело Йонаса хоть живёт и побеждает во всем мире, в России с этим трудно… Тупик какой-то, а не союз двух любящих людей. Сплошные путы и оковы, но дают читающим подросткам некую информацию:
«В конце 2000 года Йонас и его коллеги добились главного: две партии из четырёх проголосовали за введение в стране однополых союзов на федеральном уровне. Им противостояли две другие партии, но закон всё же приняли. В 2001 году он вступил в силу. Но это был не брак, а права партнёрства — пока геям и лесбиянкам был доступен только минимальный набор прав. Но мало-помалу закон расширялся. А совсем недавно, в январе 2005 года, прошло новое расширение: теперь у гомосексуалов появилось право заключать партнёрские права с гражданами других государств. Только новости об этих расширениях звучали насмешкой для патологически одиноких людей вроде Юры».
Ну и подытожу — даже текстом это не назовёшь, так, текстовкой… Банально сляпанной, скроенной из глупых представлений о пионерских лагерях — и наполненной соплями- страданиями «одиноких сердец». Лучшее применение — в помойку. Брезгливо. С со смехом, вспомнив предвыборный ролик о гее-на передержке. Типа, если за две недели ему пару не найдём, придётся тебе с ним…
И посмеяться можно, если бы… не полмиллиона продаж этой макулатуры. Подросткам. Которые хватают их, как гамбургеры в Макдональдсе! И я опять о стыдливости нашего Закона о запрете рекламы гей-меньшинств. Что ж он у нас такой робкий? Неужели такое сильное лобби в верхах? Ведь ничего другого не нужно — просто штрафы… Животворящие. Они как-то сразу дезодорируют эту атмосферу. Без всяких гулагов.
Или по прежнему, раскинув слюни от жалости, будем смотреть, как наших детей растлевают?
Ни одного комментария на этот позор! Куда катится мир? Эту книгу следует запретить, а все заготовленные для внедрения в массы экземпляры «бестселлера» прилюдно сжечь, а огарки вывести из России. Закопать у мест проживания русофобов. Там им самое место.