Павел Николаевич Шубин родился в селе Чернава Елецкого уезда Орловской губернии (ныне Измалковский район Липецкой области). Родители часто читали Павлу разные книги. Мать любила стихи А. А. Блока и С. А. Есенина. Позже в память о ней он написал стихотворение «Мать» (1934):
«…Как сказать, что я сейчас не споря
Заплачу любовью, жизнью, горем,
Чтобы жизнь короткую твою
Воскресить хотя б на долю мига,
Чтобы ты пришла… и тихо-тихо
Голову погладила мою…».
В 6 лет украдкой от родителей пошёл в школу. Его взяли сразу во второй класс, так как он очень быстро, чётко и безошибочно читал. Учителя любили Павла за внимательность, прилежность и дисциплинированность на уроках, а товарищи ценили за дружелюбие, взаимовыручку, весёлый нрав.
В 1929 уехал в Ленинград, работал на заводе. В 1939 окончил филологический факультет Ленинградского педагогического института. Ленинград вошёл в жизнь и творчество поэта: белыми ночами, величием памятников, красотой мостов: «…Словно спины коней на скаку,/ Над Невой изогнулись мосты…» («Заоконных полночных теней…»). В стихах военного времени «Гордый город» (1941), «Ленинград» (1944), «Ленинград в 1942» он переживал за город своей юности, за оставшихся в блокаде его жителей:
«…Сила? – Ты силе любой гроза!
Смерть? – Не склонясь пред ней,
Ты ей плюёшь свинцом в глаза
Двести ночей и дней!…»
Многие довоенные стихи поэта посвящены малой родине – Чернаве:
«…Здесь в каждой колдобине –
Тысячи жизней, –
Здесь падает дождь проливной,
Здесь палку сруби,
И в лицо тебе брызнет
Обрубок зелёной слюной» («Тема», 1935).
Перед войной вышли сборники «Ветер в лицо» (1937), «Парус» (1940). В 1943 в Ленинграде – книга стихов «Во имя жизни», а в 1944 в Беломорске – сборник «Люди боя».
Жестокое, страшное военное время прошлось катком по судьбам многих советских людей. На войне был и Шубин. Начал воевать недалеко от тех мест, где прошла его юность – под Ленинградом, на Волховском фронте, продолжил в Карелии и Заполярье, закончил на Дальнем Востоке, в Маньчжурии. Но воевал не только пером – по воспоминаниям современников, во время прорыва ленинградской блокады он шёл в атаку вместе с солдатами. Когда его спросил командир, почему он поступил не по уставу, Павел Николаевич ответил: «Не мог же я идти назад, когда все побежали вперёд!». Однажды Шубин, найдя в непролазной грязи подполковника медицинской службы, 4 километра тащил его на себе по полному бездорожью до госпиталя. А потом ещё шёл к армейскому телеграфу, чтобы передать в редакцию свежие материалы. Его поэзию, его газетное слово любили и ждали на фронте. Зимой 1942 с конным корпусом генерала П. А. Белова он прошёл по тылам врага, в том числе и через Смоленскую Тиновку (Демидовский район).
Многие стихи написаны о стойкости солдат, их беспримерном мужестве: «Солдатская слава», «Гвардейцы». В стихотворении «Разведчик» (1942) боец погиб, но врагу не сдался:
«…Он не спешил. Отрывисто и скупо
Свистел свинец его очередей.
И падали в халатах белых трупы,
Похожие на птиц и на людей…».
А стойкий герой стихотворения «Шофёр» (1942) везёт артснаряды и ценой неимоверных усилий выигрывает поединок с вражеским самолётом:
«Крутясь под ”мессершмиттами”,
С руками перебитыми
Он гнал машину через грязь,
От Волхова до Керести,
К баранке грудью привалясь,
Сжав на баранке челюсти.
И вновь заход стервятника,
И снова кровь из ватника,
И трудно руль раскачивать,
Зубами поворачивать…».
Шубин не понаслышке знал, что такое война. Волховские фронтовики негласно избрали его своим главным поэтом за то, что он воспел неимоверно тяжёлый ратный труд солдата и сумел до самой глубины постичь и раскрыть душу солдата в момент наивысшего, сверхчеловеческого напряжения. На Волховском фронте было написано одно из самых эмоциональных стихотворений «Полмига» (1943), которое знали наизусть многие фронтовики:
«Нет, не до седин, не до славы
Я век свой хотел бы продлить.
Мне б только до той вон канавы
Полмига, полшага прожить…»
Лучшие из фронтовых стихов Шубина согреты «теплом Родины»: «…Где-то домик старенький/Тёплым дымом курится,/Пробегают валенки/По скрипучей улице…» («Иней»). Мирное, хорошее время, но под стихотворением дата – 5 декабря 1943.
Поэт не случайно «вернулся в мирное время»: он своими стихами показывал, что за маленькие посёлки, за большие города, за каждый дом и улицу, за свою Родину боролись советские солдаты.
Некоторые стихи Шубина стали известными песнями: «Волховская застольная», «Ленинградская песенка». «Волховская застольная» («…Выпьем за тех, кто командовал ротами, / Кто умирал на снегу, / Кто в Ленинград пробирался болотами, / Горло ломая врагу…») была одной из самых любимых на войне; многие её считали вообще народной и не знали, что её написали поэт Шубин и композитор И. И. Любан. Рождались эти песни на полях сражений, под огнём противника, в сырых окопах. Такие строки мог написать только тот человек, который сам прошёл дорогами войны и выстрадал каждую строку.
Шубин был награждён орденами Великой Отечественной войны II степени и Красной Звезды, а также медалями «За отвагу», «За оборону Ленинграда», «За оборону Советского Заполярья», «За победу над Японией». В его военной характеристике сказано: «Поэт Шубин – исключительно добросовестный и талантливый работник, исполнительный и смелый солдат».
Пережитое на фронте отразилось и в послевоенных сборниках «Моя звезда» (1947), «Солдаты» (1948), «Здесь вся моя жизнь…» (1985) и других. Но было мирное время; газеты и журналы «требовали пафоса мирного строительства», а Шубина не оставляла память о войне, «он так и не сумел приноровиться к гражданской жизни, о которой мечтал…»
Скончался П. Н. Шубин 9 апреля 1951 в Москве; похоронен на Введенском кладбище.
В Чернаве 30 сентября 1980 был открыт памятник поэту работы липецкого скульптора Ю. Гришко, действует музей Павла Шубина, традиционными стали Шубинские чтения. В 1989 именем Шубина назвали бульвар в одном из жилых микрорайонов Липецка, где располагается общеобразовательная школа № 33, на фасаде которой установлена памятная доска.
От чего б ни ждал конца,
От железа ль, от свинца,
Пред собой и перед вами
Был я честен до конца.
Не богата, не шумна –
Мне такая жизнь дана.
Пусть негромкими стихами
Выплеснул её до дна.
Не рассудка дар скупой,
Не разгульных чувств запой –
Каждый стих – судьбы веленье,
Плод случайности слепой.
И остались в тех стихах
Жившие в моих глазах
Перед жизнью – удивленье,
Перед смертью – детский страх.