Попугай в клетке, дверца открыта… Мама и я в столовой, шумим…
– У всех папы, а у меня нет…
– Нет, Серёженька, нет…
– А ты, мамочка, найди и приведи!
– Вот пойди сегодня, поищи и приведи папу в дом, – сказала мамочка и улыбнулась, – приведи!
– Пойду, поищу. Очень хочу быть с папой. Ты обещала мне и сестрёнку купить.
– Иди, иди, дальше площадки никуда!
– Хорошо!
Я в прихожей, кряхтя, кое-как застегнул сандалии. Тихонько открыл дверь, попрыгал по лестнице со ступеньки на ступеньку, последнюю перепрыгнул и сам себе негромко сказал: «Вот возьму и найду», – и рассмеялся.
Перебежал дорожку, катнулся с горки, перелез через железную лесенку, вспрыгнул на качели и начал раскачиваться. И вдруг увидел, что вдоль школьного забора по тропинке идёт мужчина. Поспешил, спрыгнув, навстречу. Он толстый, лысый, с большим животом. Я приостановился и подумал: «Нет, такой не годится!» А шагов так через двадцать шёл высокий моряк, шёл вразвалочку и поглядывал на окна третьего этажа. У меня почему-то заколотилось сердце. Я почти побежал. Поймал дядину руку и, что было сил, притягивал её к себе.
– Ты что, малыш? – спросил моряк.
А я затараторил, боясь, что он выдернет руку и уйдёт:
– Да у меня папы нет, а мама его никак не найдёт. Мы сейчас шумели, и мама сказала, что если мне так нужен папа, чтобы я его нашёл. Ты подходишь, вот я тебя и нашёл. Пойдём!
Он улыбнулся и кивнул в знак согласия. Я почти бежал и трещал:
– У тебя сынка нет?
– Нет!
– А дочки?
– Нет.
– Вот видишь, подходишь. Мама говорила: найдёшь папу, будет у тебя сестрёнка, а у нас дочка с такой же золотой шапкой кудрей. Это она про мою головку. Зовёт меня: «Серёженька, золотенький мой».
И я посмотрел вверх, а у моряка-то волосы тоже золотистые. Вот так штука!
Встав на цыпочки, я изловчился и нажал на кнопку звонка. Подумал: «Вот я и вырос – уже четыре года мне исполнилось».
Мама распахнула дверь и ахнула почему-то, я даже не успел сказать: «Вот нашёл!» – услышал:
– Ах! Ксюшенька, родная, – и совсем тихо, но я разобрал, – истосковался я, вот видишь, на четвёртый год подводочка всплыла, и я вернулся.
Мамочка, как каменная сделалась, потом тихо-тихо рассмеялась и пригласила папу в дом.
А потом папа сказал громко: «За дочкой пойдём!» Он осторожно снял корочки (мама почему-то так называла мои полуботинки), начищенные до блеска, прошёл в столовую, сел на табурет и, сцепив замком руки, уронил их себе на колени, а голову опустил.
Я тихонько подошёл и протянул ладошку к его рукам, а на неё закапали слёзы. Мне так стало жалко найденного папу, что решил принести ему игрушку, робота-папу, который ловко умел вынимать из коляски и класть в неё свою дочку. Я вынул свою руку из его больших тёплых и мокрых рук и сломя голову помчался в свою комнату. Правда, сначала хотел спросить у мамы, почему плачет папа, но поспешил за роботом.
И стал быстро перекладывать игрушки. Прислушался: в столовой слышались взмахи крыльев и слова попки Пети: «Вот ты пойди, поищи, приведи папу, приведи папу!» Он просто кричал.
Я поторопился, приоткрыл занавеску и…увидел, что папа стоит на коленях перед мамой, а она гладит его, совсем как меня, по золотистой шапке кудрей. Я опустил занавеску и на цыпочках пошёл надевать сандалии и во двор – ведь у меня нашёлся папа. Я радовался: маме он понравился. Сейчас буду кричать ребятам: «Папу нашёл! Папу! Есть у меня папа! Он моряк!» А сам подумал: «Я ведь молодец! А мама меня не похвалила».