Аркадий Щерба – музыкант, художник и писатель, член Союза писателей Израиля и Международной Ассоциации русскоязычных писателей, родился в Астрахани в 1964 году, окончил среднюю школу № 29 в посёлке АЦКК, музыкальную школу, художественное и музыкальное училища, обучался в Астраханской государственной консерватории. Творческий человек, он вовсе не случайно выбирает героями своих прозаических произведений музыкантов, писателей и художников. Рассказы Аркадия Щербы захватывают, окуная в мир маленькой страны Израиль, где автор проживает с марта 1993 года. Примечательно, что книга вышла в Астрахани, на родине автора.
Книга читается на одном дыхании, вот лишь несколько особо впечатляющих отрывков:
«Я еду в Иерусалим, и погода в горах проясняется. Оранжевое солнце, выскочив из низко нависших туч, радостно ослепляет, и я, зажмурившись, чувствую на щеках нежное яркое тепло. От солнца зажигается и приближающийся Иерусалим – его белокаменные дома, похожие на ульи, раскаляются до желтизны, иерусалимские окна посылают множество солнечных зайчиков, бодро мигающих: мол, не грусти, мой странник, я всегда буду с тобой, в каком бы конце Израиля ты ни жил! Благословляю твой приезд, благословляю всех, кто едет в новый век с миром, кто едет в Иерусалим» («Я еду в Иерусалим»).
«Израиль маленький, и в то же время всегда кажется чуть больше своих размеров. И не только по причине своей малой заселённости, а ещё, например, из-за этих дорожных зигзагов. Как будто специально «нашпиговали» страну объездными путями. Вот и сейчас – Цфат уже перед носом, а автобус всё кружит и кружит. И так почти с каждым городом. Израильтянин, когда говорит о городах своей страны, пытается придать им побольше объёма и значимости. Слушающим навязывается какое-то излишнее уважение, будто речь идет о больших европейских городах и европейских расстояниях между ними. Нас – «русских» репатриантов — это забавляет, а я лично даже поначалу удивлялся «сверхбыстрым» получасовым переездам из города в город. Да и кто из «наших» поначалу не удивлялся!..» («Звуки августа»).
«В приморских сумерках всплывала оранжевая массивная луна. Она колыхалась от летней духоты, и, тая, тихо поднималась надо мной, приобретая холодную прозрачность. И я догадался, что с моря, которое уже не проглядывалось в темноте, надвигается ночной туман. Вскоре он действительно заволок собой небо. Светило, почитаемое на Востоке с большей страстью, нежели дневное, теперь казалось простым круглым фонарём, горящим вполнакала на невидимом столбе. Куда красивее в тумане метались всполохи искристой сварки и ярких реклам торгового центра. Даже как-то мелодично. Внешне похоже на то далёкое северное сияние, только – восточное и чуть-чуть искусственное. Вывод казался абсурдным. Хотелось верить — природа не настолько глупа, чтобы заставлять человека делать такие сравнения. Просто она, вероятно, обладает чувством сомнительного юмора.
Но, наверное, там, за мёртвым полюсом, вряд ли слышна музыка, которую небо играет снегу. Хотя она вспыхивает над полярным морозом в виде цветного органа. И кто знает — может, для исполнения той великой мелодии нужно только, чтоб замерзшие краски, подобно здешней луне, оттаяли. Оттаяли в густых израильских туманах, и на рассвете, наконец, зазвучали. Услышать бы…» («Бурый»).
Очень рад за Аркадия. Имел счастье общаться с ним до отъезда в Израиль.
Светлый человек.