В далёкие восьмидесятые годы руководство СССР приняло решение построить в стране крупнейший комбинат по выпуску трикотажных изделий. Не известно, чем именно руководствовались ответственные лица государства, но когда определялись с местом для строительной площадки под гигант лёгкой промышленности, выбор почему-то пал на Астрахань. В кратчайшие сроки на пустыре, раскинувшемся неподалёку от железнодорожного вокзала, был возведён главный корпус комбината, котельная, электроподстанция, подведены железнодорожная ветка и высоковольтная электролиния.
Ещё до завершения строительства остро встал вопрос: где набрать квалифицированных специалистов, занятых на разных участках производственного цикла комбината? По самым скромным подсчётам, запланированная численность работников составляла более двух тысяч человек. На ту пору в Астрахани уже имелось предприятие подобного типа, которое планировалось закрыть, как только вступит в действие его гигантский двойник, но оно было слишком маленьким, чтобы обеспечить квалифицированными кадрами новое предприятие. Не спасал положение и учебно-производственный комбинат, где проходили обучение и получали квалификацию набранные с улицы люди. И не только астраханцы там обучались, но и заезжий люд, поскольку возводимый в Нижнем Поволжье гигант трикотажного производства, каким его назвало руководство страны, был объявлен всесоюзной комсомольской стройкой.
Вот только желающих ехать в провинциальную Астрахань среди комсомольцев не оказалось. А тут как раз во Вьетнаме война закончилась, и в рамках межправительственного соглашения между СССР и Вьетнамом в Астрахань хлынул поток заморских «комсомольцев-добровольцев».
Поскольку в трикотажном производстве в основном были заняты женские руки, то на первом этапе именно женщины составили костяк коллектива комбината. Для них специально построили два пятиэтажных общежития по улице Сун Ят Сена.
И всё бы ничего, но вьетнамки чуть ли не с первых дней стали водить к себе мужиков. Чуть позже выяснилось, что все эти «доброволки» до приезда в Советский Союз были жрицами любви, обитавшими в публичных домах Сайгона. Подобная публика руководству объединённого Вьетнама мешала строить социализм в Юго-Восточной Азии, вот и решило оно избавиться от «балласта», и по принципу «На тебе Боже, что нам не гоже» сплавило его в СССР на перевоспитание.
Но разве можно вот так сразу отказаться от старых привычек! Тем более, что любовные шашни с русскими мужиками приносили им побочные доходы.
Именно в этот период по Астрахани загулял анекдот про то, как один мужик пришёл во вьетнамское общежитие для любовных утех. Как он оказался в одной из комнат общежития, это отдельная история, поскольку строгая вахтёрша никого из посторонних, особливо мужского пола, внутрь общежития не пускала.
Оказался он, стало быть, в общаге и приглянулась ему одна смазливая девица. Жестами объяснил ей, что от неё он хочет. Та понятливая оказалась, и долго упрашивать её не пришлось — сразу же потащила мужика к себе в комнату.
Сделал, значит, он своё дело, собрался уходить, а голенькая девица почему-то полезла под кровать и буквально через секунду появилась вновь.
— Исё хотись? — спросила она.
Подумал мужик да и согласился.
И так это повторилось несколько раз. Мужик уже был не в силах заниматься любовью, и в очередной раз, когда вьетнамка скрылась под кроватью, решил туда заглянуть, чтобы узнать, что же она там делает.
А она там, голенькая, не одна! И все на одно лицо!
Конечно же, это всего лишь анекдот, но проблема с проституцией во вьетнамских общежитиях стала предметом серьёзного обсуждения на Бюро обкома партии, куда было приглашено руководство не только трикотажного комбината, но и правоохранительных органов. Кто знает, чем могут болеть заморские проститутки, и какие «сюрпризы» они могут преподнести местному населению. Издавна известно, что ряд болезней, каковыми страдают выходцы из Юго-Восточной Азии, в Советском Союзе не лечатся и запросто могут привести к летальному исходу. Про СПИД в те времена только-только пошла молва.
И было принято решение: одно из помещений на первом этаже общежития отдать под опорный пункт милиции, в котором обосновался старший участковый инспектор Валентин Булатов. Кроме этого, в дополнение к штатным вахтёрам были приданы сотрудники милиции, нёсшие службу в вечернее время, а также дружинники из числа сотрудников комбината.
Но даже такие превентивные меры не давали ощутимых результатов. Уж очень предприимчивыми были эти «жрицы любви». Чего они только не придумывали, чтобы любовники проникали внутрь общежития, минуя строгую охрану — и верёвочные лестницы, и связанные простыни, спускаемые из окон второго этажа. Сотрудникам милиции приходилось устраивать засады и задерживать непрошеных гостей, вот только к любвеобильным иностранкам мер практически никаких принять не могли, поскольку статья за занятие проституцией с чьей-то легкой руки к тому времени исчезла. Равно как и статья за тунеядство.
Выход из сложившегося положения нашёлся несколько неожиданный. В ту пору на правом берегу Волги начал свою производственную деятельность завод по выпуску резиновой обуви. А там тоже требовались рабочие руки. А где их взять, если желающих работать на вредном производстве среди местных жителей не было. Подписание очередного правительственного соглашения с Вьетнамом – и в Астрахани появились граждане этой страны мужского пола. В очередной раз это были не подготовленные специалисты резиновой отрасли, а бывшие полицейские из Сайгона. Их в СССР направили на «перековку», подальше с глаз долой, чтобы не мутили воду у себя на родине. А поселились они в таких же двух общежитиях, имевшихся при данном заводе.
Широкая Волга и единственный на ту пору мост через неё не стали существенным препятствием для «ухажёров», и они толпами повалили к своим соотечественницам.
Для правоохранительных органов подобные «визиты» стали существенным кошмаром, но ничего конкретного они сделать не могли, поскольку стали появляться супружеские пары и даже рождаться дети. Тем более, что наступили девяностые годы, когда в целом по стране творился такой бардак, что все эти любовные шашни иностранцев сами по себе отошли на задний план.
Но и сами иностранцы сексом не ограничились.
На «блошиных» рынках Астрахани появилось множество торговых точек, где торговали ушлые вьетнамские предприниматели. Среди широкого ассортимента реализуемого ими товара стала появляться продукция трикотажного комбината и завода резиновой обуви. Доказать, что она краденая, было весьма проблематично, да и за спекуляцию доморощенных бизнесменов привлечь было невозможно, поскольку эта статья также исчезла из российского законодательства. Теперь это был просто бизнес.
А когда в стране был объявлен сухой закон, и с прилавков магазинов исчезли крепкие спиртные напитки, народ стал травиться суррогатами типа спирт «Ройял». Но в этот период вьетнамцы проявили коммерческую смекалку и повсеместно перешли на самогоноварение. Причём самогон они гнали едва ли не в промышленных масштабах, продавая его всем страждущим в любое время суток и по довольно сносной цене.
Доходило до того, что во вьетнамских общежитиях самогона можно было за один раз обнаружить столько, что впору супермаркет открывать! Меж собой любители «зелья» такие торговые точки называли «Сайгоном», и если кто-то из выпивох спрашивал: «Где достал?», ответ был один: «В Сайгоне!»
Милиция, как могла, боролась с заморскими шинкарями, но те прибегали к разным уловкам, чтобы блюстители правопорядки не могли обнаружить запасы зелья.
Однажды Валентин Булатов с дружинниками нагрянул в комнату женского общежития. От доброжелателя поступила информация, что именно в этой комнате хранится большая партия самогона. Срок пребывания вьетнамцев в Советском Союзе к тому времени подходил к концу, и все они готовились к отъезду к себе домой. С пустыми руками возвращаться не хотели, и поэтому скупали всё, что можно было с выгодой продать у себя на родине. Жилые комнаты превращались в некое подобие складского помещения, где можно было увидеть электрогенераторы, мопеды, огромные алюминиевые кастрюли, доверху наполненные обрезками алюминиевой проволоки, алюминиевыми ложками и вилками, наверняка похищенными из столовой предприятия.
В комнате, куда вошли сотрудники милиции, в углу стоял огромный холодильник, запакованный в картонную тару. Чтобы проверить, нет ли чего-нибудь постороннего в холодильнике, нужно было снять с него картонный короб. Попытка это сделать не увенчалась успехом, поскольку короб упёрся в потолок, не открыв холодильник хотя бы наполовину. Пришлось прибегнуть к услугам дружинников, которые наклонили его в сторону, и короб наконец-то снялся. А всё это время вокруг Булатова суетился вьетнамец неопределённого возраста, пытавшийся убедить его в том, что холодильник пуст.
Не убедил. Когда открыли дверцы двухкамерного холодильника, увидели, что всё его внутреннее пространство было заполнено пластиковыми бутылками с самогоном. Подсчитали количество бутылок, на круг выходило больше ста литров самогона. Когда составляли протокол изъятия «зелья», вьетнамец, убеждавший сотрудников милиции в том, что холодильник пуст, не проронил ни слова. Оно и понятно — именно он был старшим среди соотечественников, но в отличие от них имел почётное звание Героя Вьетнама, участвовал в боевых действиях против американцев. И теперь он переживал, какую информацию о нём могут направить на родину сотрудники российских правоохранительных органов.
Зря переживал. У милиционеров не было в планах писать кляузы ни на него самого, ни на его подчинённых. В стране происходили другие знаковые события, начавшиеся с развала СССР и продолжившиеся развалом и разбазариванием народного имущества.
Трикотажный комбинат, крупнейший не только в Нижнем Поволжье, но и по всей стране, в ходе приватизации оказался в чужих руках, и сейчас его цеха переоборудованы под торгово-развлекательный комплекс «Три кота». Коты здесь ни при чём, а название заимствовано от сокращённого «Трикотаж».
Завод резиновой обуви также был куплен предприимчивыми дельцами, которые небольшую часть помещений приспособили под выпуск резиновой пробки для нужд медицины, а все остальные помещения сдали в аренду другим бизнесменам.
Такая вот печальная концовка советско-вьетнамской дружбы навек.
Астраханские выпивохи, пережившие те смутные времена, сидя где-нибудь в гаражном кооперативе, при слове «Сайгон» с ностальгической грустью вспоминают походы за «зельем», изготовленным вьетнамскими шинкарями.
Упомянутый в очерке Валентин Булатов, подполковник МВД в отставке, скончался в феврале 2022 года на 74 году жизни. Я с ним последний раз общался в ноябре 2021 года, и ничего не предвещало его близкую кончину.
Завод, кстати, ещё стоит и, слава те Господи, работает, выпуская приличные и долговечные галоши разных цветов с подкладкой и без, если это конечно имелся ввиду завод в Стрелецком, а вот этих «вьетнамских общаг» давно нет, да и из живших там в последнее время никто их так не называл, только жители посёлка, которые застали строительство школы и детского сада в 80-х или сами их строили. Бывших жильцов переселили в Военный, дав им там квартиры с подселением, но это совсем другая и грустная история.
Резиновые галоши делают зеки на ИТК-8
В своё время при этой колонии был создан некий филиал завода резиновой обуви, с тем, чтобы обеспечить работой заключённых.
С интересом прочитала историю нашего трикотажного комбината. Написано легко и с юмором. Хочется добавить, что мы все тогда одевались в изделия этого предприятия и были довольны ценой и качеством. И жаль, что такой гигант погиб.
Марина, даже мы ещё успели, и цена всё равно по меркам 2000-х была хорошая, а качество отличное. Фабрика действительно была большая и представительная, при ней футбольная команда была, в которой играл мой знакомый.
Толь, представь себе — я в это время работал на заводе ЖБИ, что напротив Завода резиновой обуви…Нам тоже «повезло» — к нам на завод тоже пришло много вьетнамцев…У нас в бригаде их было четверо…Они туда, как и в Россию вообще, попали из «разных» Вьетнамов — одни из СРВ — это в основной массе были дети вьетнамской партийной номенклатуры (нормальные в общем то пацаны), другие — это как раз те, о которых ты помянул — из Южного Вьетнама, которых высылали «на перевоспитание»…С двумя я подружился, с третьим были так себе, но ровные отношения (очень «скользкий» тип, а наш четвёртый, как раз из Южного Вьетнама, научившись чуть-чуть по русски объяснятся, у нас в бригаде не прижился — кричал всё время: «Я — дурак!» В последствии он вообще куда-то с ЖБИ пропал…Если тебе эта тема интересна — могу много чего интересного порассказать, в том числе и про алкогольный бизнес — на моих глазах все происходило, да и наши бригадные нам самогончик притаскивали не раз (бесплатно, конечно). Я даже у одного нашего вьетнамца был на свадьбе (он у нас в России женился) — это вообще отдельная история. В общем, если интересно — пообщаемся на эту тему. С уважением Сергей М.
Сергей, а почеу бы самому не написать про эти истории? Так сказать, взгляд человека не просто со стороны, а как самого непосредственного участника тех событий.
Лично мне со всем этим довелось столкнуться дважды. Первый раз, когда работал опером на «земле» и занимался раскрытием преступлений совершаемых на комбинате. В 1975 году этот «довесок» достался Кировскому РОВД, после дележа территорий связанных с появлением Советского района. А второй раз я уже столкнулся когда работал в паспортно-визовой службе, и нам приходилось частенько наведываться во вьетнамские общежития для проверки соблюдения его жильцами паспортного и визового режима.
Теперь насчет завода резиновой обуви. В эпоху прихватизации ушлое руководство завода так его прихватизировало, что спустя несколько лет обонкротило его. Новым его владельцем стало ООО Астрафарм, где учредителями были два брата Винокуровы, а главбухом моя знакомая с которой в своё время я учился в автодорожном техникуме. Уже работая в банке, я занимался проверками этой фирмы, когда она обращалась в банк за кредитами. Поначалу всё шло хорошо, но потом эти «успешные» менеджеры Винокуровы довели свой бизнес до упадка, задолжав большие деньги нескольким банкам, в том числе и тому, где работал я. Как я эти долги возвращал, отдельная история.
Вспомнился один визит во вьетнамское общежитие с целью проверки паспортного режима. Заходим в одну из комнат, а там её жильцы заняты процессом изготовления рисовой лапши быстрого приготовления. Отваренный рис пропускают через устройство внешне похожее на электромясорубку, и эта рисовая массы выходит из него в виде пучков вермишели. Эти пучки они укладывают на бумагу расстеленную прямо на полу и сушат ее обдувая вентилятором. Бало это где-то в 1995-году, когда мы ещё ничего не знали ни за Ролтон, ни за Доширак. А ешё вьетнамки никогда не пакупали тушки курей, а покупали на базаре живых курей и несли их в общагу держа за ноги, где потом рубили им головы, и из свежего мясы птицы делали свои национальные явства.
Круто, Анатолий Яковлевич, машинка — чудо техники)) Никогда такой не видел. Рис варить сутками в общаге, представляю, какая там духота стояла. А Я этот Ролтон впервые видел в 1998 у соседа по больничной палате, только естественно марка лапши была другая по названию, жутко дорогая. В общем-то по нынешним временам ничего особенного, так сейчас выглядит обычный «бигланч»: круглая пачка в виде чашки, и от обычного «бич-пакета» отличался только тем, что крышка была ещё пластиковая дополнительно, а специи, приправы и сублимированное мясо были аккуратно закреплены под крышкой. По поводу Вьетнамцев ещё: не знаю, как кур, но ходил слух, что они в 90-е у нас всех собак поели)))
Насчёт собак скорее слухи. Самому ни разу не доводилось видеть и слышать о таких фактах. А вот корейцы собак употребляли в пищу. Они даже специально выращивали и откармливали больших собак. До беспородных дворняг не опускались. Однажды был свидетелем, как корейцы на берегу Кизани резали такую собаку. По виду это был алабай.
Пятнадцать лет проработала на трикотажном комбинате, корреспондентом, а потом редактором многотиражной газеты. Конечно, мы с вами, Анатолий Яковлевич, видели вьетнамских граждан с разных ракурсов. О том, что среди девушек есть «жрицы любви» из Сайгона, на комбинате говорили, но только не громко, а шёпотом и на ушко. Мы больше освещали жизнь и работу вьетнамских граждан с позитивной стороны. В газете регулярно выходила страница, посвящённая советско-вьетнамской дружбе, мы писали о них, об их праздниках, обычаях. Проводились совместные мероприятия, вместе праздновали их новый год по лунному календарю. Атмосфера была дружелюбной. И среди них девчат хороших было много. Трудолюбивые, постоянно занимались рукоделием, что-то плели, вязали. Вязать умудрялись даже на ходу, когда шли на смену.
Но приехали они сюда со своими привычками. Например, с запада переняли привычку к забастовкам. К примеру, возникал какой-то рабочий вопрос, который можно было решить с мастером или начальником цеха, а они вместо этого устраивали сидячую забастовку. Эту привычку решительно пресёк директор комбината Юрий Андреевич Селезнёв. Заявил на планёрке их руководителю: «Ты им объясни, что у нас это не принято, у нас это не пройдёт! Время, проведённое в забастовке, оплачиваться не будет!» Забастовки быстро прекратились.
Это время было по-своему интересным! Целая эпоха!
Марина, в советские времена в прессе многое не освещалось. Например состояние преступности в стране, и о том или ином совершённом преступлении люди узнавали не от официальных СМИ, а из базарных сплетен, порой сильно преувеличенных.
В своё время астраханская милиция «стояла на ушах», когда в Новочеркасске совершил побег приговорённый к расстрелу серийный насильник и убийцы Анатолий Нагиев, который собирался убить Аллу Пугачёву. Полагали, что он мог оказаться в нашей области, а обнаружили его и при задержании застрелили в Ростовской области, когда переодевшись в циганку, он прятался в стогу сена.
В СМИ за этот случай информация прошла много лет спустя, в эпоху гласности и вседозволенноссти.
Извиняюсь — цыганку. Печатать на смартфоне для меня большая проблема.
Преступник хотел убить Аллу Пугачёву! Переоделся в цыганку! Он мог бы запросто слиться с нашими цыганами и раствориться среди них, в их кочевой жизни. Ещё один захватывающий сюжет для детективного сериала!
Этот выпуск уже есть, говорю вам, как поклонник передачи)
Спустя сорок лет сподобились об этом случае рассказать. А в те годы в СМИ ни гу-гу.
В цыганку он переоделся после того, как сбежал от конвоя, который доставлял его в Новочеркасск для приведения расстрельного приговора, прыгнув под проходящий мимо товарный состав на ж/д станции. А до этого он убил несколько женщин, предварительно их изнасиловав.
То же самое он планировал проделать с Пугачёвой, для чего изучал её образ жизни, чтобы подобраться к ней поближе.
Павел, а как называется этот выпуск? Это у Каневского? Я бы посмотрела!
Марина, (не знаю, как вас по отчеству, простите) это документальный фильм «“Бешеного” уничтожить!» из цикла «Следствие вели…» (2010) В вк он точно есть.
Этот «Бешеный» в течение нескольких дней держал в напряжении всю милицию Советского Союза, и особенно его южных регионов. Были перекрыты все вокзалы, автостанции, а на дорогах сотрудники ГАИ с приданными им военнослужащими проверяли все машины. Но он так и не смог вырваться за пределы Ростовской области.