Валька полулежал на «броне», прислонившись спиной к задней части башни, и с прищуром наблюдал, как на свесившейся из-за дувала большой ветке абрикосового дерева созревающие плоды начали покрываться жёлтым отливом. Он уже несколько недель наблюдал за этим чудом природы, когда белые, ароматно пахнущие цветы, постепенно превращались в сладкие абрикосы. Срывать спеющие плоды он не спешил. Правда, на майские праздники не выдержал и попробовал несколько абрикосин, но тогда они были ещё совсем зелёными и кислыми на вкус. А с чего, собственно говоря, ему спешить-то? Рано или поздно, плоды всё равно созреют, и вот тогда-то уж он вдоволь ими наестся.
На его родине, в Архангельской области абрикосы вообще не растут, а те, что продаются на рынке, его семье всегда были не по карману. Вот и остаётся ему только говеть да ждать, когда наконец-то они созреют на дереве, под которым их БТР сопровождения колонн стоит уже четвёртый месяц.
Это укромное место в Дех-Ходже для их бронемашины ещё зимой подобрал сам комбат. С боков БТР обступали стены каких-то полуразрушенных строений, а его «задок» упирался в высокую глинобитную стену, которая, как ни странно, за время афганской войны осталась целёхонькой. Находясь в этом импровизированном капонире, бронемашина была практически неуязвима для душманских гранатомётов. Правда, «духи» их особо и не донимали, не то, что на «Чёрной площади», где моджахеды практически ежедневно обстреливали из засад передвигавшиеся военные автоколонны. Пару раз какие-то залётные «душары» обстреляли из стрелкового оружия их БТР, но от той стрельбы никто из экипажа не пострадал. Одним словом, не служба, а курорт на тёплом юге. Так бы всю жизнь и служил.
За те три месяца, что Валька оттарабанил на этом посту, он визуально перезнакомился практически со всеми местными жителями, ютившимися в полуразрушенных домах, расположенных вокруг их поста. В основном, то были любопытствующие подростки да степенные бобо неопределённого возраста. В отличие от стариков, проходивших мимо них с гордо поднятыми головами, даже не удостоив шурави взглядом, босоногие детишки постоянно вились возле их «капонира». Сергей Белолобов — командир отделения, накручивая свои пышные, рыжие усы, громко кричал в их сторону — «Буру, буру!», что в вольном переводе с дари означало — «Двигай отсюда, пока … не навешал». Но на детвору его нарочитая строгость не оказывала совершенно никого воздействия.
А накануне майских праздников среди тех подростков объявился ещё один пацанёнок. На вид ему было лет десять, не более, и внешне был он очень похож на беспризорников времен НЭПа, запечатлённых советской кинохроникой. Скудная одежда худющего бачи включала в себя дырявые штаны, из которых он давно вырос, и не менее драную рубаху навыпуск. Загорелое, чумазое лицо, стриженая под «ноль» голова с торчащими в разные стороны ушами-лопухами и огромные карие глаза.
Когда он первый раз появился около их БТРа, именно на эти глаза Валька обратил внимание. Не на их размер, а на пронзительность взгляда, притаившегося в глубине зрачков. Глаза не выражали никаких эмоций, в них не было ни страха, ни боли, ни жалости. Скорее, это был холодный взгляд взрослого человека. Такие глаза, точнее, один глаз, Валька видел только у одного человека — у их снайпера Керима, когда тот целился в снайперский прицел своей винтовки. В отличие от Керима, у этого пацанёнка «целились» оба глаза. Наверно, именно это обстоятельство несколько смутило Вальку, когда при первом их знакомстве он дал ему кусок испечённого в Бригаде хлеба. Вместо того, чтобы съесть его, пацан долго вертел в покрытых цыпками руках слегка заветренный кусок белого хлеба, разглядывая его со всех сторон, словно какую-то невидаль. А потом, не говоря ни слова, он положил хлеб на землю перед бронетранспортёром, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, молча отошёл в сторону, продолжая оттуда наблюдать за реакцией шурави. Перебегая взглядом от одного военнослужащего к другому, пацан словно фотографировал их своими глазами. В какой-то момент их взгляды встретились, и Валька почувствовал где-то внутри своего тела неприятное ощущение. Руки его словно онемели, а мозг полностью отказался повиноваться своему хозяину.
«Уж не гипнотизёр ли он?» — вдруг ни с того, ни с сего подумал Валька, но тут же отогнал чумную мысль прочь. Да и действительно, разве может быть гипнотизёром какой-то чумазый бача? Наверняка, жрать хочется, да гордыня не велит брать кусок чужого хлеба. Ну, да и хрен с ним – голод не тётка, захочет, съест.
Но в тот день пацан так и не притронулся к лежащему в дорожной пыли куску хлеба, хотя проторчал у бронетранспортера до тех пор, пока экипаж не снялся с поста и не укатил на ППД у моста Пули-Тарнак. На следующий день он объявился вновь, появившись у БТРа словно из-под земли. Молча сидел в сторонке на корточках, наблюдая за действиями военных. Валька «пошукал» в БТРе, и среди прочего хлама, хранящегося в его чреве, нашёл старую, промасленную панаму. Вытащив из неё облезлую звёздочку, он спустился с «бронника» и неспешно подошел к пацанёнку.
— Держи бакшиш! – Валька разжал ладонь, и звёздочка перекочевала в маленькую ладонь ребёнка.
Бача с минуту разглядывал шуравийский подарок, а потом, сняв с головы старенькую тюбетейку, закрепил на ней звёздочку. Закончив дело, он нахлобучил головной убор на прежнее место.
С этого дня душа у пацана словно оттаяла. Он стал улыбаться при встрече с военнослужащими, изучил несколько расхожих русских фраз и довольно успешно пользовался ими при общении с шурави. Не отказывался он теперь ни от хлеба, ни от говяжьей тушенки, ни от сгущённого молока, которыми его иногда потчевал Валька.
А как только стали созревать абрикосы, стал для Вальки и его однополчан основным сборщиком фруктов. Абрикосы, росшие на свесившейся из-за дувала ветке, Валька и его товарищи обобрали в течение нескольких дней, сразу же, как только они окончательно пожелтели. Поначалу ели спелые абрикосы всем экипажем, но, как только похвастались о халявном деликатесе своим сослуживцам, сразу же получили «партийное задание» — обеспечить ими остальных бойцов роты.
В два ведра, выделенных старшиной, уместился весь урожай, собранный Валькой с той самой ветки. Но аппетит, как говорят в таких случаях, приходит во время еды. Прослышав о существовании созревших абрикосов, комбат тут же дал экипажу ответственное задание — привезти не меньше снарядного ящика. На сей счет у него тоже появились кое-какие планы. Одно ведро он собрался отвезти в госпиталь, где его всегда ждала военно-полевая подруга Светка, а из остального урожая можно было «заквасить» хорошую настойку. А то всё самогон да самогон.
Командир отделения попытался, было, отбрехаться, мол, дерево растёт за дувалом, а через него без лестницы не перелезть, но комбат быстро пресёк все эти отговорки.
— Сержант, ты чего, не понял, что это приказ? Вот иди и исполняй его, вместе со своими раздолбаями. Об исполнении доложишь мне лично. Ну, а коли у тебя нет собственных мозгов для того, чтобы справиться с таким простым заданием, даю вводную — за дувалом засели «духи», которых необходимо уничтожить. Тебе БТР дали не для того, чтобы ты на нём штаны протирал да свою задницу катал. Вот и докажи, на что способна советская бронированная техника и смекалка советского воина.
Сержант отлично понял, к чему клонит комбат. При очередном выезде на пост он дал команду механику-водителю «слегка» наехать на дувал передком БТРа, отчего в нём образовалась огромная брешь. Потом только сообразил, что заваливать саманные блоки, из которых был сложен тот дувал, нужно было не сзади «капонира», а где-нибудь рядом, поскольку задок БТРа теперь был практически не защищённым. Но, как говорится, дело сделано. Как только закончится эта «эпопея» со сбором урожая, общими усилиями сложат они назад часть этих блоков, так, чтобы хотя бы корпус бронемашины прикрыть. Кто знает, что там, на уме у «духов» — а ну как шмальнут через дыру из гранатомёта!
Пока остальные члены экипажа наблюдали за дорогой, Валька усиленно собирал абрикосы. Дерево было большим и раскидистым. Плодов на его ветках висело много, и чтобы их собрать, пришлось даже залезать на дерево. Прежде чем крутиться под деревом, он внимательно осмотрел поросшую сорняком землю. Ни «растяжек», ничего другого подозрительного он там не обнаружил.
Кроме ящика для комбата, набрал он тогда ещё несколько вёдер абрикосов. Обеспечил, так сказать, всех страждущих. А после этого пошло – поехало. Поездки на боевое сопровождение автоколонн для их экипажа теперь больше напоминали выезды на сельскохозяйственные заготовки. Не было такого дня, чтобы они возвращались в ППД без урожая. Правда, доставать абрикосы становилось всё сложнее, поскольку при сборе фруктов теперь приходилось лазить по дереву, ветки которого сплошь и рядом были утыканы острыми шипами. Благо дело, в сборе урожая Вальке стал помогать его новоявленный помощник. Бача лазил по дереву, а Валька снизу давал ему указания, где тому лучше собирать спелые абрикосы, да принимал спускаемое по веревке резиновое ведро, куда пацан складывал собранные фрукты.
В тот день их БТР, как обычно, приехал к месту несения боевого дежурства. Сапёры проверили щупами грунт в «капонире», но, не найдя ничего подозрительного, дали добро на въезд бронетранспортёру. Бача уже дожидался в сторонке и, когда БТР занял позицию, не спеша подошёл к солдатам. Вид у него был каким-то измученным, словно он не спал всю ночь, а на Валькин вопрос: «Что случилось?», ответил неохотно, мол, видимо съел что-то вчера не совсем свежее, и поэтому сильно разболелся живот.
«Что-то темнит», — подумал про себя Валька. Вон, ссадина появилась на щеке, да и на запястье левой руки синяк виднеется. Наверняка подрался с кем-то из сверстников. А, может быть, те просто избили его за чрезмерно дружеские отношения с шурави. Такое среди местных жителей особо не приветствуется. А, возможно, его друганы завидуют тому, что он вот так вот запросто с ними общается. В последние дни тем более.
Абрикосовое дерево было практически пустым. Только на самой его макушке продолжали желтеть насколько сотен крупных плодов. Их то и решил Валентин напоследок собрать. Как-никак, но с ведёрко должно было набраться. Бача по привычке полез на дерево, а Валька остался стоять под деревом, дожидаясь, когда сверху на веревке спустится ведёрко с абрикосовыми плодами.
Наблюдая за проходящей автоколонной, Сергей Белолобов так увлекся, что совсем упустил из виду и сидящего на дереве пацанёнка, и своего подчинённого. Оглянувшись назад, пацана на дереве он не обнаружил.
Громко позвал Валентина, но тот почему-то не отозвался.
У Сергея неприятно засвербило под ложечкой. Такого ещё ни разу не было, чтобы Валентин не откликнулся на его зов. Соскочив с БТРа, Сергей передёрнул затворную раму автомата и стал осторожно подходить к пролому в стене. Заглянув внутрь двора, он не увидел там ни Валентина, ни пацана. И только подходя уже к дереву, он обратил внимание на то, что среди высокой сорняковой травы что-то желтеет.
То были абрикосы. Вывалившись из упавшего на бок резинового ведерка, они кучкой лежали на земле. Чуть поодаль, спиной кверху и раскинув руки в разные стороны, лежал Валька. Лицо его уткнулось в землю, а откуда-то из-под скулы выбивалась пульсирующая струя алой крови. Всё правое плечо и предплечье солдатской робы были забрызганы ею.
Сергей сразу всё понял. В бессильной злобе он надавил на спусковой крючок автомата и выпалил весь магазин в находившиеся в глубине двора развалины дома. На выстрелы прибежал механик-водитель. Завидев стоящего с искажённым лицом командира отделения и лежащего на земле у его ног Валентина, он не сразу сообразил, что за трагедия только что разыгралась в заброшенном дворе.
А когда первый шок у обоих прошёл, они попытались поднять с земли тело сослуживца, с тем, чтобы перенести его на БТР. У них ещё теплилась надежда, что Валентина можно спасти. Они тогда и предположить не могли, что неизвестный убийца приготовил для них сюрприз в виде двух «градусников», для чего использовали две гранаты, хранившиеся до этого в подсумке у Валентина.
Первым о происшествии узнал командир взвода, которому экипаж БРТа на очередной вызов по радиостанции ответил глубоким молчанием. Заподозрив неладное, он рванул на своей БМП к не откликающемуся на вызовы посту сопровождения, где обнаружил ужасную картину. А примерно через час на месте происшествия работали сотрудники джинаи (уголовного розыска) царандоя, хадовцы и представители 70-й ОМСБр. При осмотре заброшенного двора ими были обнаружены трупы троих советских военнослужащих, у одного из которых было перерезано горло, а двое других скончались от множественных осколочных ранений. Автомат и подсумок с магазинами одного из военнослужащих ни на месте происшествия, ни в БТРе не были обнаружены. Зато на развалинах дома, стоящего в глубине двора, была найдена засаленная детская тюбетейка с приколотой к ней пятиконечной звездой. На внешней стороне тюбетейки отчетливо виднелись впитавшиеся капли крови.
Кто именно был причастен к смерти Валентина и его однополчан, навсегда осталось тайной, хотя ни у кого не вызывало сомнений, что именно «духи» приложили к этому свои кровавые руки. А тот бача, что до этого постоянно крутился возле советского БТРа, в Дех-Ходже больше не появлялся. Не исключено, что, оказавшись невольным свидетелем совершённого моджахедами кровавого преступления, он сам стал их очередной жертвой.
Вот только афганские оперативники джинаи почему-то сразу заподозрили его в совершении тройного убийства шурави.
Хотя, кто знает, как всё произошло на самом деле. На афганской войне всякое случалось.
А вот интересно — заглядывают ли на «Родное слово» читатели из числа военнослужащих, которые сейчас участвуют в спецоперации в Украине?
Как стало известно ветеранам афганской и чеченской войн, в российской армии участвующей в спецоперации на Украине, уже есть небоевые потери. Кто-то решил спиртное пошукать в заброшенных домах, а кто-то немного помародёрствовать.
В результате нарываются на засады «укропов», или на мины-ловушки. И хотя сейчас на Украине абрикосов ещё нет, но кто знает, как сложится дальнейшая ситуация. Может быть, этот рассказ убережёт хоть кого-нибудь от совершения необдуманных поступков.
Я очень сильно на это надеюсь.