Анатолий Лиджиев. «Два дня и вся жизнь». Рассказ.

Ранним осенним утром посёлок Стрелецкий на окраине Астрахани взбудоражила страшная новость о кровавом убийстве Марата Уразбаева, молодого и достаточно рослого крепкого парня, промышлявшего рыбной ловлей. С первыми лучами солнца его обезглавленное тело рыбаки нашли на берегу неподалеку от лодки Марата. Прибывшая следственная бригада вскоре обнаружила и голову, которую бросили на мелководье недалеко от суши. Хотя в этот раз назвать землю сушей было сложно. Ночью прошёл кратковременный, но мощный ливень, с ударами молний и раскатами грома, а теперь тут и там под утренними лучами солнца блестели лужи разного размера.

Новость о чудовищном преступлении быстро облетела весь посёлок, обрастая новыми подробностями, ужасными настолько, насколько хватало фантазии обывателей. Добралась она и до тёти Маши Серовой, рано постаревшей 55-летней худенькой женщины, когда та пришла на базар за молоком. Посокрушавшись вместе со всеми, она поспешила домой, позабыв про молоко. Накануне её сын Вовка вернулся из мест заключения после семилетней отсидки за убийство и разбой. Он хоть и был небольшого роста, но с детства отличался буйным нравом и готовностью в любой момент вступить в драку. В 16 лет получил первый условный срок за нанесение побоев. Через два года уже сел за разбойное нападение и убийство. Пока он сидел, отец умер из-за того, что внезапно оторвался тромб. Старший брат утонул во время ночной рыбалки.

После радостной встречи, объятий и слёз, сели с матерью ужинать. Вовка попросил налить водки. Мать сразу запротестовала, эта проклятая водка свела её мужа и старшего сына в могилу, а его самого привела в тюрьму. Тут как раз пришёл бывший закадычный друг Марик Уразбаев, который, пока Серов находился в колонии, успел отслужить в армии, жениться и развестись, похоронить родителей. Жил он один в небольшом деревянном доме, там никто не мог помешать друзьям вливать в себя водки столько, сколько их молодые организмы могут выдержать. Поэтому Володька ушёл с ним, не обращая внимания на протесты, просьбы и причитания матери. В какое время сын вернулся, мать не знала, так как спала в дальней комнате. Проснувшись, увидела спящего Вовку, от которого разило спиртным. Стала отмывать его испачканные в грязи кроссовки и обнаружила, кроме налипших к обуви кусков земли, какие-то бурые пятна. Прошла в комнату сына, обследовала брошенные на пол джинсы и увидела, что штанины внизу тоже перепачканы тёмно-красными следами. Рубашки с курткой не было. Обшарила всё в доме, но только под крыльцом нашла спрятанную там изорванную рубаху с такими же пятнами.

«Опять по пьянке подрался, чёрт, ничему его жизнь не учит!» – с горечью убедилась она в своих догадках.

Теперь, услышав про убийство Уразбаева, она тормошила сына, хватая его то за крепкие плечи, то за коротко остриженные тёмные волосы, то просто за торчавшие у него с детства уши:

— Вова, вставай! Да просыпайся же ты, наконец!

В ответ тот долго лишь мычал, отмахиваясь от матери. С трудом открыв в конце концов глаза, пробурчал охрипшим голосом:

— Мать, отстань! Дай выспаться на воле. Ты, как контролёр на зоне, будишь с утра пораньше, покоя от тебя нет.

— Ты что же натворил, сынок! Как ты мог убить Марата! Он ведь твоим другом был!

— Какой он к чёрту друг! Пару раз только передачки делал, я ему всё высказал вчера…

Тут Вовка осёкся, до него стал доходить смысл сказанного матерью.

— Мать, ты что, с дуба рухнула? Как это – «убить»?

Тётя Маша стала сбивчиво рассказывать обо всём, что услышала на базаре. Володька трезвел на глазах, пытался вспомнить события вчерашнего вечера и ночи, но память чётко выдавала только начало вечера, дальше всплывали лишь эпизоды, и то урывками, невпопад…

Они купили в магазинчике водку и закуску, пришли к Марату, стали выпивать. Водки не хватило, сходили за самогоном. Потом к ним приходили братья Солнцевы, Мишка с Пашкой. Пили вместе, братья упрекали Марика в том, что он ставит сети не на своём месте и не в своё время. Даже высказали подозрения, что Марат ворует чужой улов, порой даже вместе с сетями. Уразбаев после их ухода долго не мог успокоиться. Володька сказал ему, что если даже часть предъявленных обвинений – правда, то на зоне за это спросили бы очень строго. Это называется подлым крысятничеством. Марат вскипел:

— Ты сам кем жил в лагере? Шнырём! Какое ты имеешь право предъявлять мне, честному мужику?!

— Не шнырём, а завхозом! А это, как говорят в Одессе, — две большие разницы!

— Для меня, что шнырь, что завхоз – всё едино!

— Да кто ты такой, чтобы рассуждать об этом?! Я же за тебя там чалился, пока ты водку на воле хлестал и баб имел!

— Не за меня, а за себя! Да, мы вместе тогда дел натворили, но если бы попали вдвоём, то это другая статья и срок другой. Нам обоим по пятнашке могли впаять! А так ты семёру всего лишь получил.

— Всего лишь семёру?! Ты бы хоть год там побыл, сейчас бы по-другому запел! Петухом!

— Чего-о?!

Марат резко вскочил из-за стола и ударил Вовку в лицо. Тот упал вместе со стулом, но быстро вскочил и, ухватившись за ножку, треснул этим стулом Марика по голове. Бились они долго, пинали друг друга по очереди, вставали и снова катались вместе по полу. Устав, садились за стол и пили за мировую. Потом, кажется, опять дрались. Вовка помнил, как шёл домой под дождём и хлестал самогон прямо из бутылки. Затем, вроде бы, возвращался к Марату, и они опять пили. Или это было до этого? Очерёдность событий не восстанавливалась. Как и то, каким образом он оказался дома в собственной постели.

Но сейчас предаваться долгим воспоминаниям и размышлениям не было времени.

— Мать, собери в дорожную сумку документы мои, одежду, бельишко там, — Вовка говорил быстро, отрывисто, натягивая при этом джинсы, носки, выискивая рубашку. – Денег дай, сколько есть. Надо когти рвать, пока менты не заявились. В бега подамся. Куда, тебе лучше не знать, а то мусорам проболтаешься.

Спустя какой-то час после поспешного бегства Володи, к тёте Маше пришли оперативники. Та им заявила, что сын уехал, а куда – она не знает. Ей предъявили для опознания лёгкую спортивную курточку, которую обнаружили в доме Уразбаева, убитому она явно не подходила по размеру. Пришлось признаться, что это Володина куртка. Ещё тётя Маша добавила, что сын домой пришёл ночью, во сколько часов она не знает, но в это время шёл ливень.

Вовка же, пока ехал в город, перебирал в уме лагерных друзей, определяя, к кому можно податься на постой. Одного он не застал дома, другой отказал, ссылаясь на то, что сам с женой и маленькой дочерью живёт на птичьих правах у тёщи с тестем в их двухкомнатной хрущёвке. Третий не отвечал на звонки, а где он живёт, Вова не помнил. В итоге уже под вечер пришлось ехать к бывшему своему начальнику отряда, Семёнову Владимиру Ивановичу. Серов соврал ему по телефону, что мать выгнала из дома, он собирается ехать на заработки в столицу, родственник обещал прислать денег и приютить в Москве, но пока придёт денежный перевод, надо где-то перекантоваться. Семёнов назвал ему адрес малосемейного общежития, где жил после развода с женой.

За вечер и полночи они за разговорами уговорили три бутылки водки. Вовка жаловался, что никто его не понимает, никому он в этой жизни не нужен. На воле, оказывается, жить тяжело. В колонии ведь не надо было думать, что поесть, где поспать, во что одеться, чем заняться в свободное время, которого у завхоза практически не было. Иваныч рассказывал, что оставил, естественно, квартиру жене с дочками, сейчас снимает эту комнату, работает в ЧОПе, с пенсии и мизерной зарплаты платит алименты младшей дочери, а старшей, студентке университета, надо помогать оплачивать учёбу, да и на одежду и косметику ей уходит много денег. Сколько Серов помнил, отрядный был всегда худым, что на фоне его высокого роста особенно бросалось в глаза, ел мало, пил много крепкого кофе, часто курил любимый «Беломор» и постоянно поглаживал свои усы, которыми очень гордился, потому что буйной шевелюрой на голове похвастаться не мог. Сейчас, как заметил Володя, Семёнов похудел ещё больше, стал сутулиться, на голове появилась плешь, только усы оставались такими же густыми, хотя и наполовину седыми, наполовину пожелтевшими от постоянного курения. Стали с удовольствием вспоминать лагерную жизнь, всякие забавные, памятные случаи, причём рассказывали много того, чего раньше друг другу поведать не могли. Получалось, обоим в колонии жилось лучше, чем сейчас. Когда находились там, один мечтал о счастливой судьбе на свободе, другой — о такой же на пенсии. Когда случались трудные моменты, всегда согревала надежда на прекрасную, спокойную и комфортную жизнь на воле или на заслуженном отдыхе. А теперь надежды на лучшее нет.

Улеглись далеко за полночь. Утром Владимир Иванович умылся и, пока Серов спал, пошёл в магазин купить еды и чего-нибудь для того, чтобы похмелиться. На обратном пути встретил бывшего коллегу, разговорились. Сослуживец стал рассказывать о сегодняшней обстановке в колонии, с которой не терял связь, даже выйдя на пенсию. Поведал и о последней новости, что ищут Серова по подозрению в убийстве, а ведь тот был у Семёнова в отряде завхозом. Владимир Иванович сменил тему разговора, поговорили о личной жизни, о болячках, которые появились у них внезапно и о которых они раньше и не подозревали. Попрощавшись, Семёнов заторопился домой.

Войдя в комнату, положил пакет с продуктами на стол, разбудил Серова и стал готовить холостяцкий завтрак. Володя проснулся с трудом и поспешил с полотенцем на плече к общему для всей секции умывальнику. Когда вернулся в комнату, Семёнов уже сидел за столом. Выпили по стопочке, приступили к закуске.

— Что же ты вчера полночи плакался на свою горькую участь, а сам, оказывается, в первый же день на воле убил человека и теперь скрываешься от полиции, да ещё и меня впряг в свои мутные дела, — хрустя корнишоном, спокойно проговорил Иваныч.

Серов молчал, продолжая жевать бутерброд и в напряжении ожидая продолжения.

— Дальше что собираешься делать? – спросил Семёнов, молчание собеседника по лагерным законам означало согласие с обвинением. – Всю жизнь будешь от полиции бегать?

— Не знаю я, Иваныч. Ты уж прости меня, если сможешь.

— С первого дня службы слышал, что нельзя верить зэку, куда его не целуй, везде будет задница. Видимо, на пенсии расслабился, повёлся, как последний фраер. Звони сейчас в полицию, договаривайся по поводу явки с повинной.

— Иваныч, во-первых, я не уверен, что убийство на самом деле на мне. Пьяный был, не помню, — стал оправдываться Серов. – Во-вторых, откуда мне было знать, что я в розыске?

— Так и скажешь, что узнал от меня и явился добровольно для дачи показаний.

— Да кто же мне поверит, с моей-то биографией?

— Звони, не то я сам тебя скручу и сдам в полицию!

— Хорошо, сейчас возьму телефон, я его, кажется, под подушкой оставил.

Серов тяжело поднялся из-за стола, молча обошёл Семёнова, осторожно подобрал с пола пустую бутылку и со всего размаха опустил её на голову Иваныча. Бутылка разбилась вдребезги, старый начальник отряда уронил голову на стол. Стоя над ним со сжатой в руке «розочкой», бывший зэк проговорил:

— Прости, Иваныч, но в тюрьму я больше не сяду.

Выйдя из общежития, Серов направился к остановке общественного транспорта. Из кармана джинсов раздалась мелодия «Владимирского централа», Володя достал телефон и увидел, обрадовавшись, что звонит Репа, до которого не мог дозвониться вчера. Разговор был недолгим, Репа согласился принять бывшего семейника, назвал адрес и схему проезда.

Добравшись на двух маршрутках до Автогородка, Вова нашёл нужный дом, подъезд, поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру. Дверь открылась тут же. Как-то криво улыбнувшись, Репа широким жестом пригласил войти. Серов сделал буквально три шага и, не успев ничего понять, через пару секунд оказался сбитым с ног и лежащим на полу со скрученными за спиной руками.

Оперативники были очень довольны. Дело сделано! Накануне они побывали в колонии и узнали от коллег адреса всех бывших сидельцев, с которыми Серов близко общался. Одним из них оказался Сергей Репин, он же Репа, который сразу заявил сотрудникам полиции, что ни с кем из лагерных друзей не общается и на звонок Серого, т.е. Серова, даже не ответил. После очень убедительной просьбы оперативников Репин согласился на сотрудничество и набрал номер Володи.

На первом допросе Серов был поначалу немногословен и вину в убийстве отрицал. Да, с Уразбаевым знаком. Да, пили. Да, подрались. Но не убивал.

Следователь Алексей Петров, несмотря на молодость и небольшой стаж, успел прослыть в своём коллективе и среди оперов весьма дотошным малым. Он был среднего роста, со слегка пухленьким мягким телом, полным отсутствием усов и бороды, да и они были бы явно не к месту на его красивом лице с нежной кожей и мальчишеским румянцем на щеках. Всегда аккуратно пострижен, с чётким пробором тёмно-русых волос, в безукоризненно выглаженных рубашке и костюме, с негромким и вежливым голосом. Довершали портрет красивые очки в золотистой оправе. Ни дать, ни взять – профессорский сынок. На самом деле, действительно, отец у него был профессором, доктором медицинских наук. Мама – преподавателем консерватории. Как мог их сын выбрать юридический институт и поступить на службу в Следственный комитет, было совершенно непонятно.

Допрос длился три с лишним часа. Петров пытался разговорить Серова, расспрашивал о дружбе с Маратом, каким он был и чем занимался, о взаимоотношениях Володи с мамой, судьбе отца и родного брата, как учился в школе, чем занимался в свободное время, какие порядки существуют в посёлке, среди браконьеров, и у заключённых в колонии. Казалось, Алексею была очень интересна личность Серова, его характер, судьба, как же живут люди в мире, далёком от консерваторий и академий наук. Постепенно Вова стал рассказывать о себе всё больше и больше. В конце концов, он даже всплакнул и поведал, что не помнит, чем закончился конфликт с Уразбаевым. И неожиданно закончил исповедь признанием в убийстве своего бывшего начальника отряда, который отнёсся к нему так по-человечески. Такого результата допроса молодой следователь уж никак не ожидал.

Оперативники взвыли. За два дня они с ног сбились, опросили больше половины жителей Стрелецкого, привели к следователю с десяток более-менее ценных свидетелей, которые видели Серова с Уразбаевым вместе, поймали вероятного убийцу, наконец! Вот он, зверюга! Подшивай материалы в дело и радуйся! Чего ещё нужно этому маменькиному сынку? Нет, теперь нужно ехать на адрес, проверять факт очередного убийства. Так и этого мало! Выявляй круг браконьеров в посёлке, опрашивай их, потом некоторых свидетелей по второму разу, так как к ним появились новые вопросы.

А Серова уже ждал «Белый Лебедь», следственный изолятор № 1 г. Астрахани. Дежурный судья быстро оформил арест на 10 суток до предъявления официального обвинения, и Серый прибыл на новое свидание с мрачным тюремным замком с двухсотлетней историей.

В камере у Володи появилось время обдумать всё, как следует. Всю свою горькую, несчастную жизнь. Никто его не понимал, только вот старый начальник отряда и этот молодой следователь. Никто его не жалел, кроме родной мамы, которую он называл в лучшем случае словом «мать» с постоянным оттенком раздражения и с которой ему было почему-то неинтересно общаться. А теперь у него на горизонте пожизненный срок, как рецидивисту за двойное убийство. Если повезёт, то лет двадцать с гаком. Так он размышлял. Потом вдруг стал неумело молиться. Боже, помоги! Больше никогда не прикоснусь к спиртным напиткам, ни за что не буду драться, курить брошу! В церковь буду ходить каждый день! Найду себе хоть какую-нибудь работу, прекращу общение с друзьями, которые оказались и не друзьями вовсе, уеду из Стрелецкого в Астрахань, а лучше в другой город, куда-нибудь подальше. Начну новую жизнь, Боже, я тебе обещаю! Поклянусь, чем хочешь! Только помоги, дай мне возможность начать жизнь с чистого листа. Милый мой, дорогой, любимый, сотвори Чудо!

И Чудо произошло! Следствие установило, что местные браконьеры давно точили зуб на Уразбаева, предупреждали его. Но он после пьянки и драки с Серовым собрал свой ловецкий инвентарь, сел в лодку, выбрал чужие снасти с богатым уловом и вернулся к родному берегу. А там его уже караулили братья Солнцевы. После недолгого разговора Мишка с Пашкой сначала сильно избили Марата, а потом отрезали ему голову. Хотели утопить тело в Волге, но стало быстро рассветать, и вдалеке появились другие рыбаки. Братья всё бросили и убежали домой. Но незамеченными не остались. Свидетели указали на них, к тому же в лодке Уразбаева остались снасти Солнцевых. Под тяжестью неопровержимых улик Михаил и Павел дали признательные показания.

А Семёнов очнулся после бегства Серова, умылся, с помощью соседки кое-как обработал рану и сел допивать водку. К появлению оперативников он уже был изрядно навеселе, но твёрдо заявил, что пьёт второй день, предъявив в качестве доказательства гору пустых бутылок, потому ничего не помнит, а голову, наверное, разбил при падении, будучи в невменяемом состоянии.

Поделиться:


Анатолий Лиджиев. «Два дня и вся жизнь». Рассказ.: 20 комментариев

  1. Неловко писать комментарий к своему рассказу в день, когда все мы потрясены неожиданной смертью Владимира Сокольского.
    Но рассказ требует некоторых пояснений. Это мой первый опыт работы в детективном жанре. Руководство настоятельно попросило принять участие в конкурсе «Детектив Достоевский», проводимом «Российской газетой», а одним из партнёров является ФСИН России. Основные требования организаторов к присылаемым работам таковы: принимаются остросюжетные, динамичные рассказы объёмом не более 10 000 знаков с пробелами, желательно в духе Достоевского. Мне кажется, что соответствовать таким условиям довольно сложно. Но просьба руководства хуже приказа, «слово царя твёрже сухаря.» Надо выполнять. Замысел вынашивал две недели. В субботу вечером, когда основные дела были завершены, сел за работу (из Интернета узнал, что 25 сентября — неофициальный день любви, нежности и вдохновения). Думал, что буду писать в несколько приёмов. Но неожиданно для себя, начав рассказ, не мог встать из-за стола до глубокой ночи. Всё писал и писал. Прервался только на просмотр боксёрского поединка между Усиком и Джошуа. От первоначального замысла остался только первый абзац. Дальше фантазия понесла меня в другую сторону. Рассказ не основан на реальных событиях, персонажи не имеют прототипов. Всё выдумано мной, кроме обстановки, в которую поместил выдуманных героев.
    Выспавшись, в воскресенье после обеда прочитал написанное и стал исправлять то, что не понравилось самому. В итоге получилось то, что получилось.
    Теперь просьба ко всем. Очень хочется узнать ваше мнение, советы, замечания, чтобы перед отправкой на конкурс поработать ещё над рассказом. По крайней мере, по собственным скромным подсчётам, у меня получилось не 10 тысяч знаков, а 13-15. Обидно будет, если из-за этого работу не примут. С нетерпением буду ждать ваших предложений, указаний на выявленные вами недостатки. А также приглашаю желающих принять участие в этом конкурсе.

  2. Добрый день. Рассказ «Два дня и вся жизнь» интересный по своему содержанию. Интересен тем, что захватил с первых строк и «потащил» до самого конца. Повествование такое, что не бросишь, не оставишь на потом и хочется дочитать до конца. Рассказ простой без «эквелебризмов», сравнений и т.д. поэтому читается легко как обвинительное заключение.
    Каждый кто работал в системе может рассказать удивительные и шокирующие истории, но не каждый может их изложить так ярко как это делают два Анатолия- Анатолий Воронин и Анатолий Леджиев.
    Правда надо сразу сказать, что Анатолий Воронин делает это с легким налетом nostalgi, попутно погружая читателя в атмосферу давно минувших дел. Читая его рассказы представляешь себе участкового, опера конца 80х нач.90х. Мне кажется, что спустя двадцать или больше лет по рассказам-зарисовкам Анатолия будут изучать историю не только правоохранительной системы, но и восстанавливать атмосферу прошлого.
    Анатолий Леджиев как и положено полковнику внутренней службы излагает четко, ярко, контрастно, без лишних слов. Эмоционально сдержанно, но в тоже время всегда проживаешь с героем его судьбу.
    Всегда жду новых публикаций этих двух авторов.

    • Сердечное спасибо, Платон! Очень приятно услышать мнение настоящего мастера.
      С уважением, Анатолий

  3. Завязка, соглашусь с Платоном, цепляет. Написано хорошо. Что до огрехов…
    «Промышлявшего» из первого предложения я бы убрал. Не красит этот глагол произведение. «Вши» допустимы в середине, в крайнем случае, в конце, но не в начале. И следом режет слух «прибывшая». «Следственная бригада, что прибыла..», «… бригада, по прибытию…» и т.д. Есть варианты. Начало произведения стараются сделать безукоризненным. Тем более, для конкурса. Здесь этого нет. Картинка ясная. Всё понятно, но чего то всё таки не хватает, ну ты, понимаешь, Анатолий, чего бы я, несомненно добавил. Да хотя бы парочку нестандартных литературных решений – они бы явно не повредили. Но это – на вкус и цвет автора. И без них хорошо.
    Предложение «Ночью прошёл кратковременный, но мощный ливень, с ударами молний и раскатами грома, а теперь тут и там под утренними лучами солнца блестели лужи разного размера» мне нравится, но вот «мощный» просит другого синонима.
    Идём дальше. «…рано постаревшей (опять вши, но уже не критично) 55-летней худенькой (Почему худенькой – это так важно? И, вообще, «худенькой» как то выпадает из обоймы) женщины, когда та пришла на базар за молоком. Посокрушавшись (!!!) вместе со всеми, она поспешила домой, позабыв про молоко. Накануне её сын Вовка вернулся из мест заключения после семилетней отсидки за убийство и разбой. Он хоть и был небольшого роста (Но, ведь не карлик! К чему тут упоминание роста? Нет, я конечно, понимаю, но как то это слабо звучит, недостаточно убедительно, что ли), но с детства отличался буйным нравом и готовностью в любой момент вступить в драку».
    «После радостной встречи, объятий и слёз, сели с матерью ужинать. (Тут явно не хватает описательных пассажей. Необязательно перечислять, что там было на столе, но переходить сразу к водке я бы не стал. Суховато как то…) Вовка попросил налить водки. Мать сразу запротестовала, эта проклятая водка (Два раза «водка». Можно заменить на «проклятая гадость» или «отрава») свела её мужа и старшего сына в могилу, а его самого привела в тюрьму». Тюрьму я бы заменил на «места не столь отдалённые». Это бы скрасило упомянутую суховатость.
    Далее эта «водка» продолжает долбить:
    «Они купили в магазинчике водку и закуску, пришли к Марату, стали выпивать. Водки (!!!) не хватило, сходили за самогоном…» и так далее. Предлагаю включить воображение или открыть словарь синонимов.
    «Мать, собери в дорожную сумку документы мои, одежду, бельишко там…» − какое бельишко – не ясно. И эта сближенность «одежда» и «бельишко» не очень как то, знаешь ли…Может, бритвенные принадлежности, какие нибудь?
    «За вечер и полночи..» − подобное уже было. Я бы убрал. «… они за разговорами уговорили три бутылки водки (Ну, сколько можно?!)»
    «Сколько Серов помнил, отрядный был всегда худым, что на фоне его высокого роста особенно бросалось в глаза, ел мало, пил много крепкого кофе, часто курил любимый «Беломор» и постоянно поглаживал свои усы, которыми очень гордился, потому что буйной шевелюрой на голове похвастаться не мог». Из этого предложения можно сделать неплохой описательный пассаж. Ему мешает «был», «что» лишнее слово «любимый», ну и «потому что». Надо работать.
    Дальше всё идёт хорошо, гладко, мне нравится:
    «Сейчас, как заметил Володя, Семёнов похудел ещё больше, стал сутулиться, на голове появилась плешь, только усы оставались такими же густыми, хотя и наполовину седыми, наполовину пожелтевшими от постоянного курения. Стали с удовольствием вспоминать лагерную жизнь, всякие забавные, памятные случаи, причём рассказывали много….»
    И тут хочу похвалить:
    «Улеглись далеко за полночь. Утром Владимир Иванович умылся и, пока Серов спал, пошёл в магазин купить еды и чего-нибудь для того, чтобы похмелиться»
    Можешь, ведь!
    И тут:
    «Выпили по стопочке (Не уточнил чего, молоток!), приступили к закуске…»
    «Серов молчал, продолжая жевать бутерброд и в напряжении ожидая продолжения» я бы заменил на: «Серов молчал, жуя в напряжении бутерброд…»
    Ещё оставили приятное впечатление описания внешности следователя Петрова. Но зачем вдаваться в них так досконально? На фоне всеобщей немногословности описаний обстановки это выпирает большим жирным плюсом, но к нему надо добавить нечто подобное, но менее объёмное.

    «Оперативники взвыли». «Взвыли» я бы убрал. Написал: «Оперативники с ног сбились…»
    Ну, и концовка вызвала аплодисменты…

  4. Максим, большое спасибо, что столь оперативно отозвался на мою просьбу! Не пожалел времени, подробно разобрал рассказ. Подсказки конкретные, точные и очень полезные для меня, буду работать. Ещё одна проблема: как уложиться в 10 000 знаков и не потерять чего-то важного.
    Может быть, сделать два варианта? Сжатый, лаконичный — для конкурса, а развёрнутый — для себя. Для первого что-нибудь безжалостно отсечь, а для второго добавить зарисовки, пейзажи, более подробные описания. Я ведь хотел отдельно вывести образы оперативников, раскрыть, как следователь пришёл к мысли, что убийца — не Серов, а кто-то из браконьеров. Потом понял, что таким образом требуемый объём будет превышен, минимум, раза в два, и стал себя тормозить.

    • Тут трудно что-то советовать. Любые подсказки и замечания – суть заплаты, у Платона они более монолитные, у меня из жестянки, все в брешах, но зато я всегда рад подлатать, когда просят. Мне времени на это не жалко. Другое дело, что по-хорошему рассказ надо бы отдать на профессиональную редактуру, но там придётся изрядно попотеть, возможно, переписать полотно заново и не один раз. Я с этим сталкивался. Злился. Обижался. Терпел. Но пошло на пользу. Ну, или заклепать тем, что есть, добавить свежего дыхания и отдать учителю русского языка, корректору или друзьям, предпочитающим вдумчиво вчитываться в литературные произведения. Уделить внимание надо в первую очередь началу и концовке. Некоторые писатели только ими и занимаются, а уж потом растят «мясо». Вычленить главное поможет план−схема. Платоновское «Не боись резать» тут не подойдёт – тут, ведь есть установка на точный размер. Так что да, как ты и сказал – создавать несколько вариантов.

  5. Замечательный рассказ!
    Есть небольшое уточнение — слово «хрущовка» пишется через «ё» — хрущёвка.

    • Большое спасибо, Анатолий Яковлевич! Был невнимателен, даже неудобно стало.

      • И ещё — вместо «следственная бригада» я бы написал «оперативно-следственная группа», в которую, кроме следователя, входят не менее одного опера, эксперт-криминалист, судебный медик, кинолог с СРС, а еще на место происшествия подтягивается участковый. Каждый из них выполняет свои должностные обязанности, прописанные соответствующими нормативными документами..

        • Спасибо, обязательно учту. По службе редко сталкивался с работой оперативно-следственной группы. Значит, сказалось слабое знание фактического материала. У нас почему-то она называлась наоборот — следственно-оперативной группой, сокращённо СОГ.
          Кстати, понял, почему машинально написал «хрущОвка». По аналогии с «хрущОбой».

          • Насчёт следственной бригады. Оная, как правило, формируется из числа опытных следователей центрального аппарата СК или следователей МВД и ФСБ, для оказания помощи в раскрытии резонансного преступления, совершенного на переферии.
            На память приходит следственная бригада Гдляна и Иванова, направленная в Ташкент в бытность генсеком КПСС Андропова Ю.В. для расследования так называемого «хлопкового дела».

    • Я бы поспорил. И вообще, это не рассказ. Похоже на документальную хронику событий. Литературы мало, но всё же автор старается. Местами и невпопад. Я бы мог написать свой вариант, ты — свой. Лиджиев их бы сравнил, понял в каком направлении ему двигаться. Замечу ещё раз — ты его перехваливаешь! От этого пользы — никакой.

      • Уважаю критику, всегда стараюсь извлечь из неё пользу для себя. Но комментарии, подобные этому, напоминают мне моих знакомых, которые после очередной стопки ВОДКИ говорят: «Хм, рассказ так себе, я бы написал гораздо лучше». И это говорят люди, и близко не подходившие к литературному образованию, не написавшие в жизни ничего, кроме школьных сочинений и писем из армии. Хочешь написать хороший детектив — напиши! Только будут ли интересны читателю твои очерки, сплошь напичканные «литературой» в твоём понимании? Не уверен.
        Максим, я просил дать советы, подсказки, поскольку мне необходимо ещё многому учиться. Но не пренебрежительных нравоучений. Как старший по возрасту и имеющий гораздо больший жизненный опыт, посоветую тебе, Максим: критикуя, выявляя недостатки, старайся хоть немного уважать автора, побеждай в себе Мэтра от литературы. Я, например, если нисколько не уважаю собеседника, стараюсь вообще с ним не общаться.

        • Пренебрежения нет, наоборот – уважение – вы же, стараетесь, и у вас получается! И нет, это не «Я могу лучше» или «Мы можем», вы заблуждаетесь. Просто у литераторов есть такой приём: пишутся вариации произведения иными авторами, из них берутся мысли, идеи и произведение за счёт этого обогащается, только и всего!

  6. Анатолий, первое условие конкурса до 10 000 знаков. Членам жюри, поверьте мне, не всегда, а точнее всегда не хочется перечитывать конкурсные работы. Поэтому отсекайте лишнее. 3 тысячи знаков это конечно много, жалко? но как сказала одна из героинь фильма «Покровские ворота» -«Резать к чертовой матери!»
    Отсеките прилагательные, сравнения.
    Место убийство- рыбацкий поселок на Волге.
    Оставьте простое убийство без отсечения головы.
    Уберите абзац про дождь вообще.
    Уберите про отца и брата. Это тоже лишнее. Есть мать старушка и сын.
    «Мать сразу запротестовала, поэтому они ушли в дом на окраине села, в котором Марик последние два года жил один»- вот такой пока корявый вариант.
    Конкурс проводится УФСИН. Не мне Вам говорить, сколько писарчуков «мотают» свой срок в лагерях. Они такое напишут, Донцова и Кристи будут отдыхать в сторонке.
    Понятно, что текст будет сухим, но таковы условия.
    Максим верно сказал, что необходима редактура, что бы порезать и до того небольшой текст, при этом оставить хоть что то, за что можно зацепиться членам жюри.
    Анатолий, плачьте и режьте.
    И согласен с мнением про два варианта. Один для конкурса, второй для читателей.
    Либо накидайте другой рассказ. Время есть до десятого октября.
    Удачи Вам!

    • От души благодарю Вас, Платон, за такие дельные, полезные советы! За конкретику. Буду плакать и резать.

      • Избавляйся от проблемных опусов, а литературы наоборот добавляй. Работай над словом.

  7. Анатолий Николаевич, очень приятно ещё раз окунуться в ваше творчество. Я смотрю на данное произведение, как простой обыватель, а не литературный критик. Рассказ мне очень понравился. Читается на одном дыхании. Сюжет держит интерес до концовки. Спасибо, Вам, за ваш труд. Очень приятно знать, что одна из ваших страстей- любовь к литературе по прежнему с Вами. Желаю дальнейших творческих побед.

    • Большое спасибо за тёплые слова и пожелания! Очень приятно!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *