
ЭРДНИ ЭЛЬДЫШЕВ
ПУШКИН И КАЛМЫКИ
Перевёл с калмыцкого Юрий Щербаков
Большой Театр. И год сорок девятый.
СССР страной великой всей
Того, чьё имя для любого свято,
Встречает достославный юбилей.
Политбюро. Президиум. Достойный
О Пушкине-творце звучит доклад.
И Симонова по стране огромной
На радиоволнах слова летят.
На площадь в казахстанском захолустье,
Где репродуктор старенький хрипит,
Где день-деньской всегда бывает пусто,
Пришёл народ толпою из степи.
Как видно, наглотались горькой пыли
Ценители поэзии сполна.
Так жадно слово каждое ловили,
Как будто в них судьба заключена!
Да только вдруг у них в одно мгновенье
Пропал к докладу всякий интерес.
И не степных ли духов мановеньем
Ссыльный народ из городка исчез…
Лишённые судьбой родимой крыши,
Пришли они – ребёнок и старик –
На эту площадь, чтоб опять услышать
Слова: «И друг степей калмык…».
Тогда развеет луч надежды светлый
Над ними тучи горя и невзгод,
Едва лишь Симонов пароль заветный
В докладе там, в Москве, произнесёт.
Не дождались. Не грянул с пьедестала
Заветный глас великого творца.
Тогда строфа, конечно, прозвучала
Из «Памятника». Но не конца…
«Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян и финн, и ныне дикой
Тунгус…»
И – всё. Куда пропал калмык?
Вернули рифму ту в стихотворенье
Не скоро, только через восемь лет,
Когда свершилось чудо возвращенья,
И наш народ опять увидел свет.
Любой тиран над правдою не властен!
И верит свято «друг степей калмык»,
Что в Пушкине – спасение и счастье,
Душа России и её язык!
Спасибо, Юрий Николаевич!