ЮРИЙ ЩЕРБАКОВ

22 ИЮНЯ

1.

Над полем битвы мечутся обрывки

Изрубленных, кровавых облаков.

А по земле понуро бродят Сивки,

Напрасно ожидая седоков.

О, Родина! Давно ли это было?

Ты помнишь всё, родимая земля.

И до сих пор на древние могилы

Текут седые слёзы ковыля.

А у войны всё тот же злой обычай –

Чужую радость вытоптать в золу

И шар земной – заветную добычу –

Приторочить к разбойному седлу.

Двадцать второе… Предрассветным часом

Оно печальной памятью встаёт

Над Волгою моею и Донбассом…

Он с нами рядом – сорок первый год.

Вы слышите: вот-вот кровавой жатвы

Обрушится на землю страшный гром.

В России не нужны сегодня клятвы.

Мы помним – значит, мы ещё живём.

2.

Помню: дом на Советском посёлке.

Лето прочно вошло в берега.

Духота. Вместо свежести с Волги

Наползает вонючая гарь.

Закрывает окошки бабуля

С приговоркой: «Мамоб их возьми!

За рекой камыши полыхнули.

Измывается чёрт над людьми!»

Вдруг бледнеет. Едва мимо стула

Не садится.

«Ах, Боже ты мой!

Не такою ли гарью тянуло

В ночь последнюю перед войной?

А сегодня как есть годовщина.

У неё дорогая цена:

Уходили из дома три сына.

Одного не вернула война…»

…Снова гарью знакомою веет

В астраханской июньской ночи.

«Надо окна закрыть поплотнее

И на полную «сплитку» включить…»

3.

Июнь и ночь. Замьяны и река.

Село родное – бывшая станица –

Устало спит, приветив земляка.

А земляку – мне, значит, – и не спится.

Какая тишина стоит вокруг…

Бывают ли ещё такие ночи,

Когда в ответ на посторонний звук

Сердито гуси на реке гогочут.

И отраженья редких огоньков

На матовой воде лежат недвижно,

А звёзды вдоль высоких берегов

Плывут, как лепестки цветущей вишни?

Моя земля по-прежнему тепла…

Но сквозь траву мне пальцы,

Словно вызов,

Вдруг холодом металла обожгла

Патронная заржавленная гильза.

Так было на душе моей светло!

Но в сердце ткнул осколок лихолетий:

Неужто и сейчас моё село

На вражеском означено планшете?

4.

22 ИЮНЯ В ЖЕЛЕЗНОВОДСКЕ

И снова день – на загляденье!

Наверно, лучше нет поры,

Чем это время лип цветенья

Здесь, у Железной у горы.

Но, будто взрывом, аромата

Встряхнуло сладкую струю…

«Враги сожгли родную хату,

Сгубили всю его семью…» –

Над заповедной благодатью

Тем, в ком душа ещё жива,

Открыли горькие объятья

Непозабытые слова.

А с ними в небесах незримо

Плывут минувшие года.

И льётся не в стаканы – мимо

Вдруг минеральная вода.

Ах, стать бы ей живой водою,

Чтоб наконец-то заросли

Те, что оставлены войною,

Раненья в памяти земли!

Притихли дети и старушки,

Умолк толпы курортной гам.

«И пил солдат из медной кружки

Вино с печалью пополам…»

5.

ДАВИД КУГУЛЬТИНОВ

ПОЮТ БЕЗДЕТНЫЕ ВДОВЫ ВОЙНЫ

Перевёл с калмыцкого Юрий Щербаков

Вдовы Полина и Груня.

Слышу я их голоса:

«Двадцать второго июня

Ровно в четыре часа

Киев бомбили, нам объявили,

Что началася война…»

Песня расправила крылья.

Снова в селе тишина.

Только нечаянный ветер

Стукнет в окно невпопад.

Их нерождённые дети

Вместе с отцами лежат

В братских могилах от Буга

До златоглавой Москвы.

Снова запели подруги.

Горе одно. Две вдовы.

Выпьют заветную стопку

Всем мужикам на помин.

А за окном свою тропку

Топчет несбывшийся сын.

И от ребячьего смеха

Вдоль по дорогам страны

Бродит тоскливое эхо,

Долгое эхо войны.

Поделиться: