ДИНА НЕМИРОВСКАЯ

 Удивительное имя: Нинель Мордовина. Её поэтический мир до сих пор в сердце Астрахани. Хотя сама она по рождению не астраханка, 25 лет – четверть века, что прожила она на астраханской земле, подарили нам сокровища её поэзии, которые не утратят своей ценности ещё много лет. Астраханский период был самым ярким в творчестве поэта. Именно Нинель Мордовина подарила городу незабываемые мотивы.

Так какая же она – Нинель Мордовина? Человек, проживший очень насыщенный драматический период жизни своей страны, и каждый этап параллельно отражался в её судьбе легендой собственной жизни. Так вышло, что даже имя своё она получила согласно новаторским правилам того времени: «Ленин» наоборот, как, смеясь, рассказывала сама…

Рожденная 12 июня 1927 года в Читинской области, детство своё Нинель провела на Дальнем Востоке, в Хабаровске, Владивостоке, на Камчатке, потом в Белоруссии, где и встретились с войной. Отец, командир пограничный войск, погиб на фронте. А Нинель с матерью и младшими братьями, на собственной шкуре познавшая весь ужас эвакуации, перебралась в Поволжье. И первое стихотворение той поры, названное ею «Извещение», явилось пророчеством для семьи – пришла похоронка на отца. Как страдала тогда мать и срывала боль на своей вещей дочери за это невольное предвидение! И три месяца после этого Нинель не могла говорить, не то, что писать. Так обрушилось горе на её сознание. К стихам вернулась только после тридцати лет, когда уже была семья – четыре рождённых сына и одна приёмная дочь.

В то время как Нинель, жена лётчика-испытателя, жила уже в Ахтубинске, работала журналистом в местных газетах, возглавляла районный Дом культуры, где вела одновременно и хореографический кружок, случилось ещё одно важное событие – она стала признанным поэтом. И чем не легенда – выход её первой книжки «Синяя птица» в Волгоградском издательстве? Когда никому не известная поэтесса явилась сама к редактору и, выложив на стол рукопись, сказала: «По-моему, здесь книга!» Не было предела удивлению издателя от подобной самоуверенности автора. Так не бывает! Это не по правилам! Но когда это в жизни своей Нинель Мордовина ориентировалась на правила? Только на собственную интуицию! И она оказалась права – книга действительно состоялась!

А разве не с оттенком легенды воспринимается сейчас её личное знакомство с генералом Степаном  Микояном, лётчиками-космонавтами Береговым, Поповичем? И об этом тоже в её произведениях, как в летописи своего времени. Стихи её, лиричные, легко ложились на музыку и становились песнями. Две из них в обработке Г. Пономаренко вошли в репертуар Людмилы Зыкиной. А позже волгоградские композиторы Петров, Ковнер-Полтавский и наши астраханские А. Гладченко, А. Бочкарёв, В. Никитин  дали музыкальное звучание этим строчкам. Новую окраску её творчеству придали уже в наши дни О. Смирнова, А. Костина, С. Жилинская. И если раньше это были романсы или песни, написанные в народном ключе, то сегодняшнее звучание стихов Н.А. Мордовиной вдохновляет исполнителей авторской песни. Песни — философские монологи, остро подчёркивают глубинное содержание поэзии Мордовиной и составляют особый музыкальный цикл.

Эта женщина жила легендами, верила в предначертание судьбы и сама создавала легенды всей своей жизнью. Рассказывала, как однажды в юности приснился ей белый город с колокольнями, сияющий под солнцем и в обрамлении зелени. Непроизвольно устремилась в этот сон и во встреченных городах искала сходства. Однажды, когда уже не в первый раз она посетила Астрахань, этот сон слился с действительностью. Впервые город открылся ей со стороны Волги, с теплохода и она узнала его!  «Это мой город! Я буду в нём жить!» – воскликнула Нинель. И с тех пор и до последних дней Астрахань стала для неё родной «пристанью радости».

Нинель Александровна известна ещё и тем, что воспитала плеяду ярких и талантливых учеников. Её литературную студию в своё время посещал  бывший астраханский губернатор Анатолий Гужвин, она ставила на крыло многих поэтов современной Астрахани.

Мордовина не дожила до наших дней. На стыке веков закончилось её время. 12 июля 2017 года ей исполнилось бы 90 лет. А творческое наследие поэта продолжает расти. Продолжают подбирать  музыку к её строкам современные композиторы. Благодаря работе с архивами открывается ранее неопубликованное, но главное – её стихи продолжают быть востребованными и в новом времени.

Астраханская школа №33, расположенная около дома Н.А. Мордовиной, носит её имя. В одном из классов открыт музей поэта, а главное — частичка души её продолжает жить среди людей.

По материалам информационного источника:  http://astrakult.ru/udivitelnoe-imya-ninel-mordovina/

 

ИЗ  ПОЭТИЧЕСКОГО  НАСЛЕДИЯ  НИНЕЛИ  МОРДОВИНОЙ

***

Воет ветер – хищный зверь пространства,

День дрожит в предчувствии беды.

Солнце языки протуберанцев

Тянет к пене штормовой воды.

И стеной стеклянного цунами

Поднимает к небу корабли…

Кто решает, что же будет с нами –

С нами! С человечеством Земли?!

…В глупом самомнении беспечны,

Войнами играем невпопад,

Забывая то, что мы не вечны

И никто не приходил назад.

Воет ветер, хлещет в окна вьюгой,

Застилая снегом небосвод…

Стало равнодушие недугом,

До предела доводя народ.

Кто-то замерзает, кто-то тонет

В катаклизмах века и судеб…

Худенькие детские ладони

Просят подаяния на хлеб,

И глаза, опухшие от пьянства,

Опускает долу матерь Русь…

Воет ветер – хищный зверь пространства,

Нагоняя в душу тучу-грусть.

 

ОБЩНОСТЬ

 

Учёный, подбирающийся к плазме,

И сеятель в неведомом селе,

И я – поэт,

Что наши судьбы разнит?

Что общее нашли мы на Земле?

В лесу деревья не равны по росту,

И звёзды в небе разных величин…

Природа рассудила очень просто,

И кто её в неправде уличил?

Одним светить,

Другим тянуться к свету,

А третьим создавать его дано.

И не было б ни книги, ни ракеты,

Когда бы в пашню не легло зерно.

Вот общее – стремленье к созиданью,

К грядущему стремительный разбег.

И на Земле, крупинке мирозданья,

Живёт для человека человек.

 

ВЕСЁЛЫЙ ТЕЛЕГРАФ

 

Ещё под ледяным покровом

Смиренна волжская волна,

Ещё подснежником лиловым

Зима в полях не смущена.

Ещё метелей канители

Ночами спугивают сны…

Но про апрель стучат капели –

Примета первая весны.

Их звонкие тире и точки,

Как телеграммы в адрес трав.

И на деревьях взбухли почки,

Законы зимние поправ.

Капель выстукивает споро

Слова из солнечных лучей…

И вот в синичьи разговоры

Вплетает голосок ручей.

Ещё от робости невнятен

И суетлив от новизны,

Но сердцу каждому понятен

Весёлый Телеграф Весны.

 

 

***

Всё «на круги своя» вернётся:

Развиваемся по спирали…

Человек однажды очнётся

От бездушия, от вакханалий,

От дурацких потуг казаться

Чем-то выше и лучше прочих.

И, отвергнув душой эрзацы,

Человек быть собой захочет:

Добрым, ищущим свет и разум,

А не жалким подобием зверя,

В мире этом, больном маразмом,

Человеком, по крайней мере.

Чтоб в душе ни малейшей фальши

Не змеилось, её сжирая,

А иначе куда нам дальше? –

Мы уже у самого края.

Судия не дремлет Всевышний –

Жизнь его говорит устами:

– Человечество станет лишним,

Если люди людьми не стали.

 

СЛЕПОЙ ДОЖДЬ

 

Он словно ниоткуда шёл –

Нечастый и некрупный…

А сердцу было хорошо –

В нём что-то зрело хрупко.

Дождь не шумел над головой,

Не грохал разудало.

Но в каждой капле дождевой

По солнышку сверкало!

Степь наблюдала, не дыша,

За золотым мерцаньем.

И переполнилась душа

Неясным ожиданьем:

Не чудо ль сбудется вот-вот?..

Но капли вдруг пропали.

И вновь огромен небосвод,

И необъятны дали.

Откуда ж этот непокой,

Смятение, усталость?

И что, как этот дождь слепой,

Пришло

И не осталось?

 

СОТВОРЕНИЕ СЕБЯ

 

Что смерть приходит только раз –

Враньё!

В последний раз она берет

Лишь тело,

В котором жить душа не захотела,

Устав лепить подобие своё.

Устав и созидать,

И умирать

От горечи, стыда, непониманья.

Такая это мука – созиданье,

Что облегченье – просто умирать.

Такой разрыв меж явью

И мечтой,

Такая пропасть – несоединимо!

Душа кричит, что жизнь проходит

Мимо,

Рассудок цедит:

– Полно, день простой:

Ещё один восход, один закат…

О чём жалеть? И завтра будет то же…

Но в том, что дни бездарно так похожи,

Я знаю, кто безмерно виноват!

Душа моя,

Палач мой и сестра,

Ты всё ещё оплакиваешь крылья?

Очнись!

Пусть для последнего усилья

Взойти в огонь последнего костра.

 

 

МАРИНА

 

Противу всех – одна…

Песчинка против моря!

Не шутит жизнь,

И горше года год:

Душа и гордость

Каждый день в раздоре,

И паутина суетных забот…

Не с неба – хлеб,

А дети – наши дети.

Плати, Поэт, –

У жизни все в долгу.

И впереди

Разлук жестокий ветер

И страшный час

На камском берегу.

Увы! Нам отчий дом

И в лихолетье милый…

Но догадались ли

Хоть в гроб – рябины гроздь?

Отводят все глаза,

И не сыскать могилы,..

Но цел ещё в стене

Тот самый гвоздь.

 

ВОЗРОЖДЕНИЕ

 

На пороге срыва

И разрыва

С памятью, с надеждой,

С бытием

Ночь явилась –

Огненная дива

В сером отупении моем.

Ночь явилась –

Вся, как исступленье:

Грозная, ликующая страсть.

Ах, какое это искушенье –

К молниям её на миг

Припасть!

Прикоснуться,

Не страшась за завтра,

К чуду с терпким именем –

Гроза?

Жилы мне наполнили азартом

Ветра, ливня, молний голоса.

И, как хохот,

Вырвалась из горла

Песня без мелодии и слов:

Это пращур

Дикий,

Непокорный

Славил жизнь,

На смертный бой готов.

Кровь мою тяжёлую булгача,

Песня гордо к молниям неслась,

Даровав великую удачу

Осознать, что Жизнь

И значит – страсть!

Страсть познать все радости

И муки,

Страсть изведать тайны

Всех дорог,

Так любить,

Чтоб не посмели внуки

Сами жизни оттолкнуть порог!

В их крови мне петь

О вечной страсти,

Славя жизнь.

…В купели грозовой

Новый день рождается,

Как счастье:

Новый,

Неизведанный

И – мой!

 

 

***

Престранные у времени напевы –

Ни слов нормальных,

Ни мелодий нет…

О, Пушкин!

О, Давыдов!

Где вы?

Где вы,

Романсы, от которых в душах Свет?

О чём поют

Почти что с колыбели

Питомцы телерадиопрограмм?

Увы! Не о любви,

А о постели,

Где только секс,

А чувства – ни на грамм.

Как страшно силы чёрные

Морочат

Несчастных несмышленышей умы!

Соблазнов мир порочен

И непрочен

Перед атакой хаоса и тьмы.

И места нет звонкоголосой Лире,

Чей голос дивен,

Как волшебный сон.

Лишь в нём живёт

В подлунном этом мире

Богами установленный Закон:

Нет без мелодий музыки

И слова.

Нет без любви

Ни страсти, ни мечты.

Когда же ты отвеешься,

Полова,

От зёрен первозданной

Красоты?!

Как их немного

На ладонях века,

Стремящихся к мелодии

Сердец…

…Опять всю ночь

Грохочет дискотека,

И волки времени

Пасут своих овец.

 

***

Нарисую озеро лесное
В простенькой оправе ивняка.
В небе, над высотною сосною,
Белые рассыплю облака.
Будет лето медленно струиться
Над водой, не помнящей волны.
Солнце мне на камышовых спицах
Свяжет длинный день из тишины.
Поделюсь подарком
С первым встречным….
Только бы не понял никогда,
Что смеюсь так громко, так беспечно,
Уходя из лета навсегда.
Нарисую озеро лесное
И в огне заката окоём…
Мудрость – это дело наживное,
Да и грустно с ней потом вдвоём.

СВЯЗНИКИ

 

Вот суд молвы: «Что спрашивать с поэта? –

Не требуют ответа от стихий…»

О, да! Поэт внезапен, как комета,

Но след его во времени – стихи,

Громоподобны или же тихи,

Как шелест луга в середине лета,

Объединяют и сердца стихи,

И времена, и, может быть, планеты.

Не вымысел, пророчество, скорей:

Вселенная по сути гармонична,

И потому на жизнь она щедрей,

И в космосе Земля не единична.

А разум без поэзии – не Бог! –

Не знающий любви – не созидатель.

…И человек бы ничего не смог,

Когда б не первый на Земле мечтатель –

Чудак, сложивший первую строку

В честь красоты… Не прихоть и не шалость:

Души рожденье… С жизнью связнику

Поэта званье вещее досталось.

С тех пор и платит он за все грехи

Земных детей душой своей кричащей:

За каждый век ответ несут стихи,

Уча добру… Читайте их почаще.

 

Подборка из поэтического сборника:  Нинель МОРДОВИНА.

Избранное. Стихотворения и поэмы. Астрахань, ГУП «Издательско-полиграфический комплекс «Волга», 2003. – 336 с., 2003 год.

 

Галина Ефремова «Моя Мордовина»

 

Я совершенно убеждена, что у каждого, кто любит и ценит творчество Нинели Мордовиной, есть своё собственное представление о ней, как Поэте и Человеке. В нашем всеми горячо любимом городе есть множество людей, которым так же, как и мне, хочется сказать: «Моя Мордовина», и я уверена, что у каждого она своя, особенная. Я уверена также и в том, что многим захочется написать свои воспоминания о ней, и они тоже будут у каждого особенными. Заранее хочу сказать, что буду рада прочесть любые воспоминания о Нинели Александровне, точно так же, как рада сегодня поделиться с вами моими.

Самыми любимыми поэтами Нинели Александровны были Лермонтов и Цветаева. У Марины Цветаевой есть небольшое прозаическое произведение под названием «Мой Пушкин». Я, не мудрствуя лукаво, решила воспользоваться аналогией. Но аналогия тут же и заканчивается. На качество изложения она никоим образом не распространяется. В своих воспоминаниях я старалась, в основном, говорить о человеческих качествах Нинели Александровны, хотя иногда не могла удержаться, чтобы не сказать о своём субъективном восприятии её творчества, ведь личность поэта и его поэзия неразделимы. О поэзии Н.А. Мордовиной пишутся научные работы, по её творчеству проводятся научные конференции. Я убеждена, что это только необходимое начало предстоящего научного подхода к глубокому изучению и исследованию феномена Нинели Мордовиной.

Галина Ефремова

Астрахань, 25.12. 2006 г.

«Переходить в иное измеренье настанет час»…

Нинель Мордовина

Нинель Александровна Мордовина. Шесть лет прошло с того часа, как перешла она «в иное измеренье». Шесть лет. На второй день Рождества Христова. В этот же день два века назад ушла с Земли на Небеса другая великая душа: Николай Алексеевич Некрасов. Именно с его стихов началась моя любовь к поэзии, он был самым первым поэтом, кого я в детстве осознанно полюбила. Потом сердцем моим завладели и другие: А.С. Пушкин, П. Корнель, А.А. Фет, А.К. Толстой, С.А. Есенин, Ш. Бодлер, А.А. Ахматова, М.И. Цветаева, Л.И. Болеславский. Нинели Александровне Мордовиной принадлежит в моём сердце особое место, ведь мне выпало счастье быть знакомой с нею лично, бывать у неё в доме и принимать её в своём. Она стала мне и Другом и Учителем.

Трудно сейчас припомнить, когда я впервые познакомилась со стихами Нинели Александровны, мне теперь кажется, что они являются частью меня и были со мной всегда. Помню лишь, что было это в юности, что они мне сразу понравились, и мне всё время хотелось хотя бы взглянуть на неё: какая она, Мордовина? И однажды я её увидела. В день рождения А.С. Пушкина у памятника собрались наши астраханские поэты. Они произносили речи, читали и пушкинские стихи, и свои собственные. Их было много, но мне запомнилась только Мордовина, и смотрела я только на неё. Она была красива, женственна, и в ней чувствовалась какая-то особенная сила, сегодня я бы сказала, энергия. И неподдельная доброта. Она угадывалась во всём: в её глазах, голосе, в мягких движениях прекраснейших рук. Я стояла далеко от неё, в людской толпе, но мне казалось, что я чувствую исходящее от неё тепло, и мне хотелось смотреть и смотреть, слушать и слушать.

Один раз увидев, забыть её было нельзя, и вскоре я увидела её вновь. На этот раз на Больших Исадах, в очереди за мясом. В то время я ещё не знала, что воспитала она пятеро детей: «Пусть недоесть, пусть недоспать, на пятеро окликнут: «Мать!». Мы уже давно забыли, что такое долгое, многочасовое стояние в очередях. А тогда… Помню только, что подумалось: «Этой небожительнице живётся так же тяжко, как и всем нам, простым советским людям». С тех пор стихи её стали мне ещё дороже, и я верила каждому её слову. Не у всех поэтов не расходится оно с делом. Была у меня в юности одна подруга, писавшая красивые стихи. В них она писала одно, а в жизни поступала по-другому, иногда прямо наоборот тому, о чём писала.

Обе студентки инъяза, влюблённые в далёкий Париж и родную Астрахань, мы частенько забавлялись тем, что проводили полушутливые параллели: Успенский собор по красоте своей не уступает Собору Парижской Богоматери, телевизионная вышка издалека похожа на Эйфелеву башню, а Сена с её знаменитыми мостами не многим шире нашего Кутума и т.д. И только для великой Эдит Пиаф сравнения не находилось. Подобной певицы не было и не будет не только в Астрахани, но и во всём мире. Теперь я могу сказать другое: как не представляю я себе Парижа без Эдит Пиаф, я не мыслю Астрахани без Нинели Мордовиной. Именно она воспела Астрахань как никто другой. Воспела её улицы и улочки, астраханцев и астраханочек, Ахтубу и Волгу, и степь, и раскаты, и Баскунчак, и «моречко» Каспийское. Мощно и торжественно звучал её поэтический голос. Радостью и гордостью переполнялось сердце за любимый город, родимый край, его уникальную природу. Трудно сейчас себе представить, что Нинель Александровна родилась и выросла совсем в других краях. Астрахань стала её второй, настоящей родиной. Только астраханка до мозга костей могла сказать так: «Солнце сонным золотым сазаном медленно вплывает в синеву»…, «Когда нагонит воду в култуки весенняя, ознобная моряна, и в них заплещет, словно лещ икряный, луна»…, «Недоеденная дыня – над курганами луна»… «Мне в гортанных песнях казахов слышен ветра степного лёт»…,«Река блестит, как рыбья чешуя»…, «Здесь даже звёзды кажутся сигналами ночных судов, вплывающих в затон»… или: «Астрахань…Имя – тайна, слитое не случайно из звезды и цветка»…

«Тебе нравятся стихи Нинели Мордовиной?» – как-то спросила я у той своей подруги. «Не все» – был уклончивый ответ. «Что именно тебе не нравится?» – ревниво настаивала я. «Ну…, например…: «И над водой голубою – мосты». Вода в Кутуме не голубая». Я тогда не нашла, что ответить (не люблю, да и не умею спорить), хотя внутренне с ней не согласилась, считая, что поэт имеет право на своё особенное видение мира. И только гораздо позже, одним ясным безоблачным днём взглянула я на родной Кутум и замерла: в зеркальной глади воды отражалось голубое небо, и вода в реке была голубая! А Нинель Александровна сама, видимо, не была довольна этой строчкой. В её последнем поэтическом сборнике «Избранное» (2003 г.) я с радостным удивлением прочла: «И над водой кружевные мосты»…

Нинели Александровне, как и всем большим поэтам, была присуща огромная требовательность к своему творчеству. В её архиве осталось множество хороших неизданных стихотворений, тщательно отбирая стихи для публикаций, она подходила к своим творениям с особо строгими мерками. И над уже опубликованными стихотворениями продолжала она работать, править ранее напечатанное. Так, например, в стихотворении «Характер», которое впервые появилось в самом первом её сборнике «Синяя птица», а затем в сборнике «Ахтуба», она существенно изменила концовку, и в последующих сборниках: «Степная пристань» и др.стихотворение это заканчивается иначе. А вот другое стихотворение, в сборниках «Земное небо» и «Ахтуба» оно начинается со слов: «Опять какой-то круг вокруг меня…» и заканчивается: «Я слышала, что есть такие кони, – Агонией уходят от погони». В сборнике же «Избранное» первая строчка звучит так: «Погони дух преследует меня…», а в конце Нинель Александровна добавляет лишь две фразы, но каких!: «Одним рывком за горизонт уйду – Познавшей бег не жить на поводу!». И уж не счесть мелких поправок (одно, два слова), рядовому читателю, быть может, не заметных, но для Нинели Александровны не было мелочей в стремлении к совершенству. Особенно мне дорога поправка такая: «Построй мне дом – обыкновенный самый. И пусть в нём будут без икон углы…» («Земное небо»). В более позднем издании «Ахтуба» это стихотворение начинается так: «Построй мне дом среди столетних сосен, где вереска лиловая пыльца…». И вот окончательный вариант: «Построй мне дом обыкновенный самый. И пусть в нём будут все светлы углы…» («Избранное») «Без икон углы…» было написано ещё тогда, когда была она, по её собственным словам, атеисткой.

Встреча с выдающимся мыслителем и религиозным деятелем ХХ века Александром Менем кардинально изменила её мировоззрение. Мне думается, что переход от атеизма к глубокой вере совершился в ней вполне закономерно и довольно безболезненно, т.к. в глубине души Нинель Александровна была к нему уже давно готова, имея блестящую эрудицию, высокую духовность, истинную доброту сердца, чистую совесть, большую ответственность и великую любовь ко всему сущему. Духовные зёрна, посеянные А. Менем, нашли благодатную почву. Фотография А. Меня всегда висела над её письменным столом. Нинель Александровна очень любила вспоминать о знакомстве с ним, о беседах, которые они вели. Говоря о нём, Нинель Александровна светлела, озаряясь неземной улыбкой, и становилась в этот миг ещё красивее. И называла она его всегда не иначе, как «отец Александр Мень». А мне хочется поведать о том, как удалось мне познакомиться с нею.

В юности я была девушкой закомплексованной и о знакомстве с ней даже и не мечтала. Покупала сборники стихотворений, с нетерпением ждала появления в газете «Волга» её новых стихов и статей на темы нравственности и морали. Я их тщательно вырезала из газеты и складывала в отдельную папку. Я была уже женщиной семейной, счастливой в браке и материнстве: трое желанных, долгожданных, любимейших детей, когда вышел в свет сборник «Быть добру» (Волгоград – 1986), Помню, как носила этот сборничек повсюду: дома, в транспорте, на работе, как читала и неоднократно перечитывала наиболее понравившиеся стихотворения, непроизвольно запоминая наизусть, как хотелось прочесть их каждому знакомому и незнакомому человеку, как мысленно беседовала я с ней по каждому стихотворению. Именно с этого времени я стала мечтать… Но по-прежнему мешала всё та же неуверенность в себе: она – известный поэт, интереснейшая личность, а я? Что даст ей общение со мной? Так шли годы, росли мои дети, росла моя любовь к творчеству Нинели Александровны, росло моё желание личного с нею знакомства.

И, наконец, моя мечта сбылась. К этому времени я уже прошла большую часть своего жизненного и духовного пути, состоялась как женщина, мать, специалист в своей профессии. Всю жизнь я шла к этой встрече! Позвонил наш давний знакомый, художник Ю.А. Лебедев и пригласил в свою мастерскую на импровизированное торжество по случаю открытия его персональной выставки в Картинной галерее. Сказал, что будут известные в нашем городе журналисты и художники, близкие друзья и, зная моё увлечение поэзией Нинели Александровны, особо подчеркнул, что будет Мордовина.

Этот день сохранился в моей памяти ярко и отчётливо: 12 января 1998 года. Помню, как я старательно одевалась и причёсывалась, наносила макияж, придирчиво оглядывала костюм мужа, тщательно подбирая к нему галстук, как волновалась, чтобы не опоздать, как мы выбирали цветы и бежали по заснеженным улицам, боясь, как бы на морозе не замёрзли нежные лепестки. И вот, наконец, долгожданный момент: хозяин мастерской и собравшиеся гости встречают прибывшую Мордовину. Она была по-прежнему красивой и статной, по-прежнему прекрасны были её руки с неизменным безукоризненным маникюром, пышны и густы волосы, тёмные, с благородной сединой, французы сказали бы «sel et poivre” (соль и перец). На вид ей можно было дать не более шестидесяти, хотя к тому времени строки: «Подумаешь: семьдесят лет! Весомо годочков количество…» были ею уже написаны. Я, волнуясь, преподнесла ей свой букет и сказала, что много лет люблю и ценю её творчество. Нинель Александровна приняла и цветы, и комплименты с доброй благодарной улыбкой, просто и с достоинством.

Юрий Алексеевич пригласил всех к столу, и я по счастливой случайности оказалась сидящей рядом с Нинелью Александровной. Началось традиционное застолье с заздравными речами и поздравлениями юбиляра. Я предложила тост за здоровье Нинели Александровны, ещё раз выразив ей своё восхищение её поэтическим даром. Тост мой был дружно поддержан, и праздник продолжался. Произносились поздравительные речи, звучали стихи, говорили о живописи, музыке, поэзии, одним словом, в художественной мастерской царил тот дух, который рождается всегда, когда собираются вместе творческие люди. Постепенно и естественно внимание присутствующих перешло от виновника торжества к Нинели Александровне. Она была центром внимания. Она была душою общества. Она «правила бал». С ней оказалось на удивление легко и просто разговаривать. В ней была та самая гениальная простота, которая говорит о величии души и дорогого стоит. Мне казалось, что мы уже давно друг друга знаем, что мы по-настоящему близкие и родные люди.

Прощаясь, она пригласила меня к себе, дала свой адрес и телефон. Я была и обрадована, и поражена: как, совершенно незнакомого человека, – сразу пригласить в дом? Да, не пустые слова, эти её строки:

Обманута сто раз, я всё же верю
И вновь обману открываю двери,
Пытаясь отогреться возле льда.

Нет, Нинель Александровна, – поторяла я про себя, – не обман и не лёд принесу я Вам, а своё горячее любящее сердце. С этого дня Нинель Александровна стала для меня очень родным и дорогим человеком, и я уже не знаю, кого люблю больше: Мордовину – Поэта или Мордовину – Человека. Я, разумеется, сразу же воспользовалась её приглашением, и скоро наше знакомство переросло в тесную дружбу. Конечно, чаще я приходила к ней, нежели она ко мне, тем не менее я могу с гордостью сказать, что стены нашего дома помнят Нинель Мордовину.

Каждый визит Нинели Александровны был настоящим праздником для всей нашей семьи. Мы к нему радостно готовились: наводили чистоту, накрывали стол белой скатертью, пекли пироги. К первому её приходу в наш дом мы с доченькой решили приготовить для Нинели Александровны небольшой сюрприз. Расскажу об этом подробнее. Моей Лизаньке было лет около пяти, когда она начала твердить мне о том, что хочет летать, что ощущает крылья за спиной, видит себя летящей во сне. Я тогда записала её в ансамбль детского классического танца «Ручеёк», а дома ставила на проигрыватель пластинку с той или иной балетной музыкой и подсказывала, как выразить в танце стремление к полёту. Лет в тринадцать она начала рисовать. На больших ватманских листах рисовала себя то парящей в небесах с большими белыми крыльями и длинными красными волосами, развевающимися, как огонь на ветру, то сидящей на облаке в огромном звёздном небе, то танцующей, то мечтающей посреди полевых цветов. Лучшие свои рисунки она развесила на стенках своей комнаты, и я вдруг ощутила, что оказалась в мире мордовинской поэзии. Всё время хотелось прочесть то одну строчку, то другую:

В том измереньи я была – собой:
Звонкоголосой, быстролётной птицей…
Пусть не птицы, не ангелы мы –
В нас живёт ощущенье полёта:
Вдохновенья мажорная нота
Ввысь ведёт из обыденной тьмы.
Крылья… Взлёты… Простор и – воля!

Рисунки Лизы не были иллюстрациями к стихам Нинели Александровны, ведь к тому времени стихов Мордовиной она ещё не читала. Это было то самое «Родство» двух крылатых душ:

Сходство душ – вот подарок редкий
И почти забытый уже,
Говорили недаром предки:
– Не по крови брат – по душе…

Тогда я вручила Лизе сборник стихотворений Н.А. Мордовиной и посоветовала прочесть. Она сразу приняла их в своё пылкое юное сердце. С тех пор прошло много лет. Елизавета Ефремова является сейчас актрисой московского театра «МЕЛ», и в её артистическом багаже есть музыкально-поэтическая программа на стихи Нинели Мордовиной. Она называется: «Из другого измеренья птица». Это своеобразный синтез классической музыки, танца, декламации и актёрской игры.

Но я вернусь к тому сюрпризу, о котором хотела рассказать. Он состоял в том, что мы решили назвать каждый лизин рисунок строчкой из стихотворений Нинели Александровны. Так под рисунками появились названия: «Я праздную свободу быть собой», «Я – не человек, а из другого измеренья птица…», «И неба виденье в кромешной тьме…», «Не женщина – богиня в час игры, сошедшая на землю для забавы…», «Любимый мой! Когда б ты знал, какие нежности задуманы…»

Наш сюрприз удался на славу. Чувствовалось, что мы по-настоящему порадовали нашу Нинель Александровну. Показывая свой последний, ещё не завершённый рисунок, Лиза сказала: «А это я ещё не знаю, как назвать». На рисунке было изображено столкновение в небе двух крылатых существ: светловолосой, похожей на ангела девушки и злой тёмнокрылой хищницы с длинными когтями на конечностях. Нинель Александровна обрадовано воскликнула: «Я только что написала похожее стихотворение!» Через несколько дней Нинель Александровна подарила Лизе собственноручно напечатанное на пишущей машинке стихотворение с автографом и надписью: Лизоньке. Оно называлось «Выбор» и начиналось словами: «Серый ангел за плечом дышит в душу горячо…» Закончив свой рисунок, Лиза назвала его строчкой из этого стихотворения: «С тьмой сражаться не страшись!». Только через пять лет будет оно опубликовано в сборнике «Избранное».

А в тот вечер, когда мы уже выходили, чтобы проводить Нинель Александровну до дома, последовал ещё один сюрприз, который я и сама не ожидала: наш старший сын Миша вдруг подбежал к Нинели Александровне и звонко поцеловал её в щёку. Я даже растерялась, дивясь тому, как это мой шестнадцатилетний сыночек по собственной инициативе поцеловал женщину, которую видел впервые. Я взглянула на Нинель Александровну, не зная, как она на это отреагирует, и заметила, что она буквально просияла от этого полудетского поцелуя. Сердцем своим я поняла, как её поэтическая душа была чувствительна к знакам внимания подрастающего поколения, ради которого она жила и творила.

Есть у Н.А. Мордовиной стихотворение, перечитывая которое я всякий раз вспоминаю один эпизод, связанный с нашим младшим сыном Ильёй. Было это лет двадцать назад. Мы тогда жили в маленьком старом деревянном доме без удобств, доставшемся мне по наследству от бабушки. Илюшке тогда было годика три, а старшим близнецам – около пяти. Пришли мы всей семьёй в гости к моим родителям. Ходили мы к ним довольно редко, чтобы не слишком надоедать и только тогда, когда совсем уж не было денег, и в доме заканчивались все продукты. Родители только что завершили ремонт в своей трёхкомнатной кооперативной квартире, наклеили новые обои. После нашей домашней тесноты детям было где разгуляться, и они весело бегали из комнаты в комнату. Мы, занятые взрослыми разговорами, не сразу заметили, что дети притихли, а когда заглянули в одну из комнат, было уже поздно: Илюшка с карандашом в руке старательно что-то выводил на новых бабушкиных обоях. Было много «охов» и «ахов», ругали и Илюшку, и старших детей, и нам, родителям, досталось за то, что не доглядели. Потом нас всё-таки покормили. Наш молодой здоровый аппетит пострадал от родительской брани лишь отчасти.

Когда мы оделись, чтобы уйти, бабушка присела перед Илюшкой: «Дай мне твою ручку…» Тот доверчиво протянул ей ручонку. Я оцепенела, предчувствуя, что сейчас произойдёт. Бабушка несколько раз ударила его по руке, повторяя: «Будешь ещё на стенках рисовать? Будешь?» Илюшка удивлённо и растерянно смотрел на неё. Он даже не заплакал. Мы никогда не били и не шлёпали своих детей. Может быть, поэтому они росли послушными и добролюбивыми. Двадцать лет прошло с тех пор. Илюша этого совсем не помнит, а я вспоминаю часто, особенно когда перечитываю у Нинели Александровны:

На стене рисует радугу
Внук – художник и поэт.
И забыв, что «жмёт» давление,
Крылья пробует душа:
Всех сомнений разрешением
Мне рисунок малыша!
Всё, что грезилось, оправдано,
Ведь не для меня одной
Внук рисует чудо-радугу, –
Красоту Земли родной.
Быть Земле всегда счастливою –
Говорит примета мне:
К счастью – радуга над нивами,
К счастью – даже на стене!

Если детям моим не повезло с бабушкой, мне самой повезло несказанно. На протяжении трёх счастливейших лет приходила я к Нинели Александровне, заранее зная, что радость встречи будет обоюдной. Нинель Александровна всегда была искренне рада всем, с кем она дружила и кого любила. Она сразу вела на кухню, к тому знаменитому самовару, у которого в разные годы перепило чаю столько интересных личностей, принадлежащих к самым различным творческим профессиям.

Чаепитие было непременным ритуалом, предшествующим вкушению пищи духовной, и мне не терпелось как можно скорее к нему перейти. Я была на седьмом небе от одной только мысли, что, может быть, первая слышу только что созданные произведения. Иногда я просила разрешения переписать особо понравившиеся стихи из её длинной «амбарной книги», и она благосклонно разрешала. От стихов беседа плавно переходила на другие темы. Нинель Александровна рассказывала о своём детстве, о «войною украденной» молодости, о любви, что «как гроза гремела, сверкала неистово»… Мы говорили о войне в Чечне и о бессмертии души, о растущей бездуховности в обществе и о неистребимой тяге человека к прекрасному, о театре, классической музыке, балете. Нинель Александровна рассказывала, как в юношеские годы училась в балетной школе при Большом театре в Москве. У нас оказались общие понятия о проблемах воспитания и образования, о значении понимания и осознания истинной Красоты для роста человеческого духа. О чём мы только ни говорили, даже об американских фильмах, в которых она находила что-то для себя интересное. Мне же нравилось в них только то, как часто американцы говорят друг другу: «I love you”, а мы стесняемся лишний раз сказать человеку доброе слово. Я не стеснялась. При каждой встрече и расставании, обнимая и целуя Нинель Александровну, я говорила: «Я люблю Вас», и она неизменно отвечала: «И я тебя люблю». Этой же фразой завершался каждый наш телефонный разговор. Нинель Александровна звала меня Галочкой, она говорила мне: «девочка моя…» (родная мама так меня никогда не называла). «Ну, какая же я девочка», – смущённо протестовала я,– «мне уже пятьдесят лет…» – «Для меня ты девочка, ты же ровесница моему старшему сыну…». «Девочка моя…» – так меня теперь уже никто никогда не назовёт.

В 1999 году у Нинели Александровны, известной своим неиссякаемым оптимизмом, появилось множество грустных стихов. Это был год, когда на предприятиях задерживали зарплату, пенсионерам месяцами не выплачивали пенсии. Для Нинели Александровны, пережившей в военные годы и голод, и нужду, вновь наступили нелёгкие дни. В один из таких дней пришла я к Нинели Александровне, преодолевая стыд и неловкость от сознания своей вины в том, что ничем существенным не могу ей помочь: дети ещё учились, я не работала, муж уже несколько месяцев не получал зарплату, и надо было как-то прокормить три растущие организма, требующие ежедневной пищи.

Нинель Александровна встретила меня по обыкновению приветливо, как всегда сразу повела на кухню и, наливая мне тарелку ароматного супа, похвалилась, что какая-то добрая душа угостила её необычайно вкусным горохом. Горох и вправду был отменный: крупный, спелый, с легко отшелушивающейся кожицей. Я мысленно поблагодарила Бога, за то, что не оставил Он Нинель Александровну в трудный час, послал ей от щедрот Своих и помолилась в душе за ту женщину, через которую Он их ей послал. Наконец, вкусный суп был съеден, сладкий чай выпит, и настало время стихов. Только на этот раз стихи в большинстве своём были горькими. Особенно мне запомнились два. Первое начиналось: «Пусты и кошелёк, и холодильник…», второе заканчивалось: «И оптимизм мой сдох».

Когда я собралась домой, Нинель Александровна протянула мне целлофановый пакет с горохом: «На, возьми, сваришь детям». Я не посмела обидеть её отказом, зная, что наивысшая радость для неё – поделиться последним. Бережно несла я домой драгоценный дар, а на глаза всё время наворачивались слёзы.
На следующий день я позвонила ей по телефону и прочла следующее:

Сказали Вы, что оптимизм Ваш сдох
И на прощанье дали мне горох,
И я того гороху наварила
И всё своё семейство накормила.
Суп музыкальный – чудо из чудес.
Сдох оптимизм Ваш, ну а мой – воскрес.

Нинель Александровна от души посмеялась, у неё всегда было отличное чувство юмора, а я утешала себя тем, что смогла её хоть немного позабавить. В той ситуации, в которой мы все тогда оказались, юмор был особенно необходим.

Однажды я просидела у Нинели Александровны чрезвычайно долго. У её квартиры было такое мистическое свойство: время летело в ней во много раз быстрее обычного. Выхожу на улицу. Темно. Бегу на автобусную остановку. На улице ни души, а у меня на душе светло и радостно. Это ещё одно мистическое свойство квартиры Нинели Александровны. Из неё выходишь, как из Божьего храма после причастия. Стою на остановке. Ни автобуса, ни маршрутки. Взять такси? Мну в руках последние деньги: жалко. Наконец, решаюсь, останавливаю частника, сажусь. Водитель любопытствует, где это я так допоздна засиделась? Не без гордости отвечаю, что была в гостях у Нинели Мордовиной. Водитель улыбается: «Знаю. Мне нравятся её стихи». И тогда я начинаю наизусть читать самые любимые: «Как в Астрахани ночи хороши…», «Память вышила шелками…», «Дожди идут, как чужаки…», «Пела пеночка упоённо…», и так до самого дома. Открываю сумочку, чтобы расплатиться. Водитель останавливает: «Ничего не надо. Спасибо за стихи». Бегу домой, бросаюсь к телефону: «Нинель Александровна! Я сейчас за поездку расплатилась Вашими стихами!» – «Как это?» Рассказываю подробности.

«Пусть слава мне не осенила лба…» – написала как-то о себе Нинель Александровна. Я уверена, что всероссийская слава её ещё впереди, а вот в нашем городе она была и известна, и любима. У Игоря Кобзева есть небольшое стихотворение, в котором один московский сапожник говорит: «Я сразу Вас узнал, Есенин, с Вас ни копейки не возьму!» Заканчивается это стихотворение следующим образом:

Нет, слава – не цветы, не снимки,
А честь, когда признал народ,
Когда сдаёшь в ремонт ботинки,
А мастер денег не берёт.

К поэзии Мордовиной можно обращаться как к Священному Писанию. Точно так же, как, перечитывая Библию в разные жизненные периоды, начинаешь понимать то, что раньше было не доступно, так и, прикасаясь к мордовинским стихам на разном уровне сознания, открываешь для себя те стихотворения, на которые душа прежде не откликнулась. Помню, в молодости меня больше прельщали стихи о любви: «Забыть не хватит силы – неугасим огонь…», «Не гони коня к моему двору…», «Любовь моя, иголочка в стогу…». Не менее чувствительна была я и к поэтическому восприятию природы: «…Белое облако встало у дома. Остановись! – Это вишня цветёт…», «…И только радуга вдали – зелёная и золотая». Природа у Мордовиной не просто красива. Она одухотворена, т.е. живая, имеющая душу и потому обладающая всеми человеческими качествами: « …Смотри: река ракиту зазвала и на листочках новеньких гадает», «…А тонкий прутик вырваться надеется – такое ж непослушное дитя…»,
Камень, от степной жары звеня,
Просит солнце:
– Не жалей огня!
……………………………………
Я хочу почувствовать ожог.
Я от безразличья изнемог.
Расколи бесчувственность мою,
За мгновенье
вечность отдаю!

Особое внимание всегда уделяла я стихам, воспевающим человеческий труд. В полифонической поэзии Н.А. Мордовиной гимн труду звучит мощно и величественно:

Восходит солнце –
День обрядом древним
Благословлён для доброго труда.

…Будьте же благословенны руки
Женщины, готовящей айран!

Я сейчас не берусь перечислить все рабочие профессии, обладателям которых Нинель Александровна посвятила огромное количество великолепных стихов. Это и рыбаки, и строители, и колхозники, и корабелы. Нинель Александровна удивительным образом могла увидеть романтику там, где бы обывательский взгляд её не заметил. Никогда не перестану восхищаться стихотворением «Крановщица»:

Небо – рядом: потрогать хочется
Белых чаек, кричащих что-то.
Крановщица сейчас, как лётчица –
Высоту ей дарит работа.

Очень нравится мне стихотворение «Дорога». Читаешь – будто фильм смотришь: вот усталые озябшие поэты в стареньком автобусе возвращаются в город из какого-то дальнего села после очередного выступления перед колхозниками. За окнами темно. Льёт проливной дождь, и от этого дорога становится ещё хуже: одни кочки да колдобины. Бедным поэтам не до разговоров: скорей бы добраться до дома. И вдруг водитель начинает говорить им о том, как любит он свою работу, и эту вот дорогу, про которую никто из них не догадался ни стихотворение написать, ни доброе слово сказать:

– А я дороге отдаю
Всю душу и полжизни – тоже.
Со мной спешит она в поля,
Об урожае беспокоясь.
И нам раскрыта вся земля,
И травы кланяются – в пояс.
Она приводит гостя в дом,
Несёт друзей далёких вести,
И человеческим трудом
Полна, как сердце доброй песней. –
Далее следует подкупающее признание:
В ту ночь поэтом был шофёр,
А мы сконфуженно молчали.

Чем старше становишься, тем больше привлекает не только художественная, но и философская ценность произведений. Иными глазами перечитываю я теперь многие знакомые стихи: «Камень», «Раковина», «Два голоса», «Непостижимость» и т.д. И всё растёт и растёт количество особенно любимых стихов, которыми хочется, как хлебом насущным, поделиться с ближним – послушайте: «Шёпот звёзд и шорохи листьев…»
А потом снова возвращаюсь к стихам о любви. Ведь Нинель Александровна – это само воплощение Любви. Она умела любить, как никто другой, страстно и самозабвенно: «Не отдам тебя! Не отдам…», «Не ревную… Просто трудно, просто очень трудно жить…», «Счастливой улыбки не прячу: ты – есть! Остальное не в счёт».

И мне под осень суждена
Случайных наших встреч улыбка…
Цвети, мой сад, пускай ошибка,
Но гениальная она!

Она умела не только любить. Она могла найти в себе силы расстаться с любимым, уйти первой, порвать отношения, если чувствовала: надо!

Даже самой малой фальши
Не хочу прощать, любя.
И всё дальше, дальше, дальше
Путь уводит – от тебя.

…Отказываюсь навсегда – сама!
Что полглотка? Я притерпелась к зною….

Она уходила, унося в душе боль, а не зло, она продолжала любить, но теперь уже издалека, она уходила ради того, чтобы спасти свою любовь от пошлости мелких ссор и обид:

Не в первый раз мне, губы искусав,
Заставить сердце одолеть обиду,
Друзьям своим не подавая виду
И на любовь не предъявляя прав:
Пусть будет так. С разлуками сдружилась
И научилась мужеству души.

Она сохранила свою любовь до последних дней. Её возлюбленный жил в её сердце, в её памяти, она часто встречалась с ним в своих сновиденьях:

Я живу в заколдованном сне,
У таинственной силы во власти,
И всё явственней кажется мне,
Что таким и случается счастье:
Никогда не расстаться с тобой –
Говорить, обнимать, целоваться…
Этот сон мне подарен судьбой
И не хочет душа просыпаться!

До последних дней она жила любовью и писала о любви. Её поэтические строки о любви ёмки и афористичны:

«…Обманет или не обманет, Любовь – она всегда права…», «…Помни: в мире, где столько сомненья, человеку нельзя без любви».

«Мне без любви и жизнь мертва», «Любовь жива, а с ней и я жива!», «Любовь остаётся, и вечность – за мной», «Через боль земных потрясений мне на свет Любви до конца».

Ранние сборники Нинели Мордовиной давно уже стали библиографической редкостью. Многие стихотворения из них, не вошедшие в более поздние сборники, остались известны лишь небольшому кругу счастливчиков. К таким стихотворениям относится

БАКЕН

Солнце – западу в западню.
Сумрак стёр рыжину заката.
И на смену ясному дню
Вечер в тучах идёт лохматых.
Затянуло – темно… черно.
Только бакен огненной точкой,
Якорями вцепившись в дно,
Спорит с волнами в одиночку.
Мне бы так же стоять всегда,
Не страшась ни ночи, ни ветра,
Чтобы мой огонь, как звезда,
Людям путь указывал верный.

В другом своём стихотворении она писала так:

Одним светить,
Другим тянуться к свету,
А третьим создавать его дано.

Нинель Александровна была из когорты третьих. Она светила собственным неповторимым светом. Не перестают к нему тянуться сердца жаждущие Красоты и Мудрости.

Предметом моей постоянной гордости является поэтический сборник Нинели Мордовиной с символическим названием «Свет Любви» и авторской надписью: «Галочке – весь свет моей любви».

Неугасимый Огонь её великого сердца, пылающего Любовью к Творцу, ко всей Вселенной, к отдельным людям и ко всему Человечеству, светит нам теперь с высоты манящего Космоса, и чем выше будет подниматься она там по лестнице небесной Иерархии, тем ярче будет сиять для нас Звезда по имени НИНЕЛЬ.

(Астрахань 2007)
Произведения Н. А. Мордовиной

 

Мордовина, Н. А. Ахтуба: стихи/Н. Мордовина. – М.: Сов. Россия, 1973. – 80с.

Мордовина, Н. А. Быть добру: стихи/Н. Мордовина. – Волгоград: Нижн.-Волж. кн. изд-во, 1986. – 78с.:ил. – (Поэзия Нижней Волги).

Мордовина, Н. А. Земное небо: книга стихов/Н. Мордовина. — Волгоград: Нижн.-Волж. кн. изд-во, 1969. – 79с.

Мордовина, Н. А. Иволга: стихи/Н. Мордовина. – Волгоград: Нижн.-Волж. кн. изд-во, 1978. – 79с.:ил.

Мордовина, Н. А. Иволга над Волгой: стихотворение и поэма/ Н. Мордовина. – Волгоград: Нижн.-Волж. кн. изд-во, 1991. – 80с.

Мордовина, Н. А. Избранное: стихи и поэмы/ Н. Мордовина. – Астрахань: Волга, 2003. – 336с.

Мордовина, Н. А. Испытание: стихи/ Н. Мордовина. – Волгоград: Нижн.-Волж. кн. изд-во, 1972. – 61с.

Мордовина, Н. А. Пристань радости: стихи и поэмы/ Н. Мордовина. – Волгоград: Нижн.-Волж. кн. изд-во, 1981. – 96с.

Мордовина, Н. А. Ручные радуги/ Н. Мордовина. – Волгоград: Нижн.-Волж. кн. изд-во, 1976. – 30с.

Мордовина, Н. А. Свет любви: стихи и поэмы/ Н. Мордовина. – Астрахань: Форзац, 1994. – 112с.

Мордовина, Н. А. Синяя птица: стихи / Н. Мордовина. – Волгоград: Нижн.-Волж. кн. изд-во, 1966. – 24с.

Мордовина, Н. А. Степная пристань: стихи/Н. Мордовина. – М.: Современник, 1980. – 76с.

Мордовина, Н. А. Улыбка души: стихи/Н. Мордовина. – Астрахань: Обл. писательская организация Союза писателей России, 1999. – 64с. – (Библиотека астраханской поэзии).

 

Литература о жизни и творчестве Н. А. Мордовиной

 

Бодров, И. Верность теме: [о Н. Мордовиной]/И. Бодров//Волга. – 1972. – 22 окт. – С.3.

Борисова, О. «В новом веке блистать не нам – путь открыт другим именам…»/О. Борисова//Горожанин. – 2001. – 12 янв. – С.1.

Борисова, О. Рукописи Н. Мордовиной передали в Госархив/О. Борисова//Горожанин. – 2003. – 25 апр. – С.10.

Ефремова, Г. Звезда по имени Нинель: [о Н. Мордовиной]/Г. Ефремова//Волга. – 2007. – 12 июля.– С.3.

К юбилею Нинель Мордовиной//Волга. – 1997. – 12 июля. – С.3.

Куликова, Н. Быть добру: [о творчестве Н. Мордовиной]/Н. Куликова//Волга. – 1986. – 12 нояб. – С.3.

Куликова, Н. Синяя птица: Нинель Мордовина/Н. Куликова//Волга. – 1997. – 18 июля. – С.1.

Куликова, Н. «Надежду я в товарищи беру…»[о творчестве Н. Мордовиной]/Н. Куликова// Мордовина, Н. А. Избранное: стихи и поэмы/ Н. Мордовина. – Астрахань, 2003. – С.1-5.

[Мордовина Н. А.] //Антология астраханской поэзии/ред. — сост. П.В. Морозов. – Астрахань, 2003. – С.326.

[Мордовина Н. А.] // «Где Волга прянула стрелою…»: Астрахань поэтическая/сост. Подольская Г.Г. – Астрахань, 1995. – С.200-209.

Мордовина Н. А.] //Литературные встречи: тематический план на 1987-1990гг. – Астрахань,1987. – С.11.

[Мордовина Н. А.] //Литературные встречи: тематический план на 1983-1985гг. – Астрахань,1983. – С.12.

Немировская, Д. Л. Свет добра и любви: памяти Н. Мордовиной/Д. Немировская//Волга. – 2003. – 11 июля.– С.7.

Немировская, Д. Л. Она согрела нас любовью: [памяти Н. Мордовиной]//Волга. – 2006. – 12 янв. – С.3.

Немировская, Д. Л. Пристанью радости ты – навсегда! https://www.chitalnya.ru/work/1542120/ — литературный портал «Изба читальня». Очерк о жизни и творчестве Н. А. Мордовиной в готовящейся к печати книге «Шестидесятых тополиный пух».

Подольская, Г. «Свое я пою…»: [о книге Н. Мордовиной  «Свет любви»]/Г. Подольская//Волга. – 1995. – 15 февр. – С.3.

Рощина, К. Жизнь после жизни: [презентация книги Н. Мордовиной «Избранное»]/К. Рощина//Горожанин. – 2003. – 6 июня. – С.10.

Севастьянов, О. Война вошла в мальчишество мое…: очерки/О. Севастьянов//Севастьянов, О. В этом зареве ветровом…/ О. Севастьянов. – Астрахань, 2005. – С.30—38.

Ситахметова, К. «Моя Мордовина»: [новая книга о поэтессе]/К. Ситахметова//Волга. – 2007. – 19 окт. – С.8.

Татаринцева, Э. «Избранное» Н. Мордовиной/Э. Татаринцева//Волга. – 2003. – 13 мая. — С.3.

Татаринцева, Э. Она была личностью: [о Н. Мордовиной]/Э. Татаринцева//Пульс Аксарайска. – 2002. – 25 янв. – С.7.

Татаринцева, Э. Памяти Нинель Мордовиной: стихотворение/Э. Татаринцева//Волга. – 2002. –6 февр. – С.3.

Татаринцева, Э. Свет любви: [о сборнике стихов Н. Мордовиной «Избранное»]/Э. Татаринцева//Пульс Аксарайска. – 2003. – 7 мая. – С.9.

Татаринцева, Э. «Сквозь времена душе лететь…»: [о Н. Мордовиной]/Э. Татаринцева//Волга. – 2011. – 19янв. – С.3.

Татаринцева, Э. «Соломинкой на огненном ветру…»: [о Н. Мордовиной]/Э. Татаринцева//Волга. – 2010. – 21янв. – С.3.

Татаринцева, Э. Школе – имя поэтессы Нинель Мордовиной/Э. Татаринцева//Волга. – 2002. – 4 окт. – С.8.

Топольская, И. «Я верую в два слова: быть добру»: [о сборнике стихов Н. Мордовиной]/И. Топольская//Комс. Каспия. – 1986. – 11 сент. – С.2.

Травушкин, Н. Здравствуй, день идущий/Н. Травушкин//Комс. Каспия. – 1980. – 14 авг. – С.3. — Рец. на кн.: Мордовина, Н. А. Степная пристань: стихи/Н. Мордовина. – М.: Современник, 1980.

Щербаков, Ю. Н. Любовь поэта дарит Астрахани вечность: [о Н. Мордовиной]/Ю. Щербаков//Волга. – 1999. – 17 сент. – С.8.

Щербаков, Ю.Н. «Непросто – заново, хоть и не ново…» И современники, и тени. Астрахань. – 2013. – 7 мая. – С 101-104.

Юрченко, И. «Надежду я в товарищи беру…»: [о сборнике стихов Н. Мордовиной «Надежда»]/И. Юрченко//Астрах. изв. – 2003. – 7 мая. – С 4.

Поделиться: