Как мы уже сообщали, в канун нового года на общем собрании Астраханского регионального отделения Союза писателей России в ряды этой общероссийской общественной организации были рекомендованы пятеро литераторов, чьи документы будут рассматриваться приёмной коллегией в Москве. Среди них Жанна Русанова, автор нескольких книг и многих публикаций в различных изданиях. Большая часть её произведений посвящена уникальной природе Волжского Понизовья, работе Астраханского биосферного заповедника. Пишет она и о своих родовых корнях. Часть своих произведений Жанна Александровна опубликовала и на нашем сайте. Поздравляя её с несомненным творческим достижением – рекомендацией в Союз писателей России – представляем вниманию читателей «Родного слова» новый очерк литератора.

ЖАННА РУСАНОВА

СМОТРИ НА ЛУНУ: МИМО НЕЁ ЛЕТЯТ ПТИЦЫ…

Из записок жены охотника.

***

Яркий солнечный полдень. В дельте Волги осень нежна и неповторимо нарядна. Во все стороны по ярко-синему небу спешат птицы. Разноголосица их криков так необычна и удивительна.

Наша лёгкая бударочка скользит почти беззвучно по быстрой реке вниз по течению. Вдоль берегов – стена золотистого тростника. Вода в реке небесно-серебристая, и по ней, словно янтарные ожерелья, плывут осенние листья ясеня.

Жаль, что полюбоваться ими совсем некогда. Моя маленькая дочка ещё недавно стала ходить. И её нужно оберегать, особенно в лодке. За мотором – мой муж. И его внимание направлено на водную дорогу.

Мы все трое будем участвовать в открытии осеннего охотничьего сезона. Это далеко за пределами заповедного участка. После охоты мы заночуем в лодке, а утром потихоньку отправимся на кордон.

Тростники закончились. Ни души на многие вёрсты. Лишь ветер кружит над лотосными полями. И вот уже на воде перед нами заалели розовые лепестки. Ветер высоко-высоко разносит их особенный аромат. День угасает. На горизонте тонкой полоской темнеют леса дельты.

Вечерело. Перед нами – водная гладь, перемежающаяся зарослями рогоза и ежеголовника. Удобное место для охоты. После ужина муж перенёс свое снаряжение в кулас (маленькую лодочку), попрощался с нами и уплыл. А вдали уже слышались одиночные выстрелы. Сезон открылся.

Мы остались вдвоём с дочкой. Она укладывала своих кукол в кроватки. В нашей лодке под пологом ей было очень уютно. Как хорошо спится на свежем речном воздухе!

Совсем стемнело, всё вокруг до самого горизонта освещала огромная луна. Выстрелов почти не было слышно. Этот охотничий участок расположен слишком далеко от дорог, и добираться до него горожанам-любителям особенно сложно. Охотились мы, как всегда, конечно, не в заповеднике, а далеко за гранью его.

Почти в темноте возвратился с трофеями наш охотник. Мы пили на корме чай, а над нашими головами постоянно слышался шум птичьих крыльев… Летели утки, очень низко. И высоко в небе также виднелись стаи.

– Хочешь выстрелить? – неожиданно спросил муж.

– Мне жаль их.

– Да ведь это просто тени. Вспомни, как ты стреляла в юности с братом.

– Хорошо, попробуем. – Он подал мне ружьё ТОВ-16, лёгкое и удобное. – Встань передо мной, подними ружье к плечу. И стой спокойно. Смотри на луну. Мимо неё летят стаи уток… Я тебя буду поддерживать. – И тихо отдал команду, – стреляй, стреляй же! Раздался выстрел – и вниз от луны к воде, очень медленно, начала приближаться чёрная точка. Послышался далёкий всплеск.

– Поехали… – Быстро толкаясь шестом, муж повёл лодку по серебряному лунному взморью. Мы осмотрели всё вокруг, но ничего не обнаружили.

«Подранок? Это хуже всего», – промелькнуло в голове. – Возможно это нырковая утка или лысуха, – успокаивал меня супруг. – Не грусти. Утро вечера мудренее. Найдём.

Но утром мы тоже не заметили никаких следов моей добычи.

«Это подранок, подранок, – твердила я. – Больше никогда не возьму в руки ружьё…»

***

Осенью наша молодая, только что зародившаяся семья, поселилась на центральном участке Астраханского государственного заповедника – Дамчике. На его 3-ем кордоне нам выделили большой пустующий дом на берегу реки Быстрой. Широкая и полноводная, она спешила к Каспию.

Мы – студенты-заочники вузов Самары и подмосковной Балашихи приехали сюда жить, работать и любоваться этим оазисом неземной красоты с дочкой, которой исполнялся годик.

В заповедном посёлке жили выходцы из соседних сёл. Их главное богатство было – дети. Книг не держали, все имели семилетнее образование, некоторые даже не могли расписаться при получении зарплаты. Но нас местные жители приняли просто, как близких родственников. Мужчины обращались ко мне так же, как к своим женщинам, – просто «баба». Так, неожиданно для себя, я стала «лесникова баба». Ведь я была жена лесника. И говорили нам не зло, но насмешливо: «Приехали, чтобы икру есть ложками, а дичь возить рюкзаками? Ан, нет – здесь надо будет сильно потрудиться, чтобы выжить!»

Местные «бабы» – коренные волжанки, на удивление трудолюбивые: будучи многодетными, держали скот, пилили и кололи дрова, носили целыми днями вёдрами воду из реки, вязали шерстяные вещи для всей семьи, пекли рыбные пироги величиной с обеденный стол. Умели терпеть своих мужей. Мне до них было не дотянуться. Все женщины на кордоне ходили в шерстяных носках собственного производства и резиновых галошках. Жаль, что я не носила такой обуви. Это так удобно и просто.

Помню, как впервые меня назвали «лесничихой». Пришла я к бывшему священнику – жителю кордона. Он хранил библиотеку научных сотрудников. И попросила у него словарь Брокгауза и Эфрона.

– Чудеса! «Лесничихи» стали интересоваться словарями, да ещё какими.

– Мне это нужно для вуза, учусь на литфаке.

Услышав такой ответ, он очень удивился.

Были порой и совсем неожиданные встречи на кордоне. Шла я как-то бережком Быстрой – и прямо на меня почти выскочила из воды лодка. Высокий мужчина, управляющий ей стоя, выкрикнул: «Быстро дай ведро! Не спрашивай! Быстро!» И я получила обратно ведро, но полное серебристой воблы. «Теперь за тазиком… бегом!» – он наполнил и таз красавицей воблой. – А летом мы вас овощами угостим, огурчиками и зеленью. На будущий год сами станете огородничать. Солите поскорее: жара. Вот и подкормитесь немного в летнее время».

Приехали на заповедный кордон однажды представители из министерства. Посмотрели, как люди живут, и произнесли: «Вы говорите, что у вас маленькая зарплата. А зачем она вам вообще? У вас всё есть: и вода, и рыба, и дичь. Даже икра чёрная бывает. Вам не на что жаловаться. Живите и радуйтесь». Знали ли они о том, что жители этого центрального участка заповедника не имели никакой автобусной связи с городом? Телефонная сеть была совершенно ненадежной. Хлеб привозили на старенькой лошади из села Полдневое за 12 километров. В непогоду все оставались без хлеба. Медицинского обслуживания почти не существовало. Медсестра была очень неопытной…

Жаль, что московские гости бывали раз в несколько лет и на участке дольше пары дней не задерживались. Они, к сожалению, не обратили внимания, что все дети постоянно бегали по кордону босиком. Знали бы они сколько одежды нужно иметь жителям участка, чтобы выполнять служебные и хозяйственные работы…

Здесь в течение всего года заготавливали дрова на баню, отопление собственных домов и лабораторий. А также ухаживали за коровами и овцами и держали не один или два, а три огорода. Иначе не выжить… Зарплата лесника 55 рублей в месяц! И особо экстремальные климатические условия: жара под 50 градусов летом. В половодье по кордону передвигаться можно было только на куласах – в контору, по хозяйству, в лаборатории и туалеты. В мае-июне в этой местности не щадит ни людей, ни животных мошка. Все лето и осень покоя нет от комаров, пестряков, ос и слепней. А под черепичными крышами домов, на чердаках и в постройках для животных имели обычай селиться в своих мощных гнёздах крупные и весьма агрессивные шершни… Но самым опасным для жизни людей были частые тростниковые пожары, возникавшие по разным причинам (но чаще всего – по вине браконьеров). Пожары тушили лесники. Но нередко участвовало в борьбе со стихией всё население, женщины и даже дети. Я часто оставалась с маленькими детьми соседей до глубокой ночи. А после пожара нередко промывала всем возвратившимся с «передовой» глаза и закапывала лекарство…

Здесь все мужчины были охотниками. Но они никогда не брали лишней дичи. На столе она была редким и ценным блюдом. Наши соседи, капитан «Гарзетты» Геннадий Константинович Иванов и таксидермист дамчикского музея Александр Андрианович Нестеров, оба участники войны, инвалиды, были страстными охотниками. Они по обыкновению старались не превышать нормы отстрела, и молодежи служили добрым примером. Светлая им память!

Заповедник защищал и охранял не только уникальную природу дельты, но и людей, для которых она стала местом ссылки. Среди них Исаков Юрий Андреевич, священник Соколов, а также граф Игнатьев.

Осень была самым сложным сезоном для всех жителей Дамчика. Заготавливали овощи, крупы, фрукты, муку, растительное масло, керосин, по возможности консервированные мясные продукты. Зимой нередко случалось полное бездорожье как на воде, так и на суше. Холодильников на кордоне не было. Местная электроподстанция работала всего несколько часов в сутки. Вечером и ночью мы пользовались керосиновыми лампами.

В ноябре в заповеднике проводились отловы больших бакланов. Они считались вредителями рыбного хозяйства, и рыбное ведомство несколько лет подряд (в шестидесятые и семидесятые годы) выделяло средства на регулирование их численности в дельте Волги. В заповеднике была их самая крупная концентрация – от 40 до 60 тысяч особей. Отлавливали бакланов специальными ловушками.

На кордоне Дамчик этим занимались все служащие: лесники, лаборанты и другие сотрудники. Часть отловленных птиц шла на личные нужды их семьям.

В заповеднике мы прошли хорошую школу по обработке и приготовлению в пищу как бакланов, так и охотничьих видов птиц, а также рыбы. После одного из бакланьих отловов муж мне принёс около 10 тушек. Показал, как их подготовить, и ушёл на работу. Это я делала впервые в жизни. Мне было так жаль птиц. Я, конечно, постаралась всё привести в порядок до возвращения мужа. И даже проявила свою инициативу: решила использовать жир с внутренностей птиц. Помыла его и сложила в кастрюлю. А вечером муж поставил её в протопленную голландку для вытапливания. Утром мы перелили жир в баночки. Позже он застыл в прохладном месте и выглядел как настоящее топленое сливочное масло. Легкий, вкусный и пригодный для любой еды. Даже в кулинарии. Ставить тесто на пироги меня научили, конечно, «бабы», и не на дрожжах, а на сыворотке. Это было вкусно, полезно для здоровья и красиво. Аппетитные пышные, душистые булочки получались на топлёном внутреннем жире из всех птиц. Каша была – просто чудо…

И так всю свою жизнь, как далеко не каждая жена охотника, я занималась трофеями мужа. Однажды меня застал за такой работой главный лесничий заповедника. И улыбаясь, сказал: «Вижу наконец-то единственную женщину, которая никуда не собирается уезжать из этого глухого култука».

Грустно было видеть красавцев селезней у своих ног, гусей, милых чирочков. Но однажды я твёрдо сказала себе, что всё это – будущая еда для моего мужа и подрастающей дочки. Ничего другого нет. Маленький ребёнок, крохотная зарплата лесника, а я – «лесничиха» – до переезда в город её и вовсе не имела…

В добыче охотников того времени можно было встретить нырковых уток, чирков-трескунков и свистунков, шилохвость, свиязь и крякву… Муж учился на биолога охотоведа. Все птицы, добытые им на охоте, препарировались. Мы это делали вместе. Он взвешивал трофеи, определял их пол и возраст. Я же отбирала содержимое желудков и пищевода для изучения питания водоплавающих птиц. Все материалы обрабатывались в лаборатории: определялся состав растений и их семян, ооспоры водорослей, животные корма и даже гастролиты, по которым косвенно можно определить откуда прилетела утка, желудок которой заполнен камешками. Эти материалы использовались в научных трудах заповедника или печатались в отдельных статьях, в том числе в журнале «Охота и охотничье хозяйство».

Когда при Астраханском заповеднике открылась Каспийская орнитологическая станция, мужу, студенту 3-го курса ВСХИЗО, была предложена должность младшего научного сотрудника. С этого времени он занимается изучением водоплавающих птиц Северного Каспия и дельты Нижней Волги.

Моему мужу и мне неповторимо повезло. Наше детство прошло в общении с лесами на Вологодчине и в средней полосе России, а вся дальнейшая жизнь – на просторах волжской дельты. Человек и природа одно целое. Так они созданы были Творцом. Вот поэтому никогда невозможно устать наслаждаться запахами леса и живыми водами реки.

В заповеднике мы часто выезжали с детьми и внуками на Среднюю Быструю. Там есть колония орланов-белохвостов. Она всегда привлекала нас. И когда мы плыли по реке, орланы поднимались с деревьев высоко в воздух и начинали кружиться над нами. Это такое удивительное зрелище – когда твою лодку сопровождают тридцать красавцев орланов! Смотришь на них, любуешься ими – и чувствуешь себя как на празднике.

Муж работал над статьями для отчётов и публикаций, а у меня стали собираться свои маленькие рассказы о птицах и других животных. Я подготовила и издала книгу для детей, проиллюстрировав её фотографиями мужа. Последняя из моих книг – «Заповедник на Быстрой» – тоже для школьников.

В 2019 году Астраханский заповедник отмечал своё 100-летие. К такому значительному событию наша семья подготовила несколько книг, посвященных природе и людям этого дорогого для нас уголка планеты («Полвека в заповедной природе», «Где птичий восторг стоголос и высок», «Пусть каждый для природы станет другом», «Заповедник на Быстрой»).

Для наших детей и внуков, далеко разлетевшихся из родного гнезда, природа волжской дельты остаётся лучшим местом на земле. Старшей дочери Елене Русановой (она член Союза писателей России) принадлежат строки:

Мы скоро уйдём… Оставляем вам эту Планету.

Она как весна, как черёмуха в нежном цвету.

Она и в крови, и страницу не вычеркнуть эту.

О, не позабудьте, что надо беречь красоту!

Когда и огонь, и коварная злоба, и пепел

Охватят пространство, то ярче увидится вдруг,

Как хрупко красив сотворённый не нами и светел,

И может уплыть из-под ног, раствориться из рук

Земной этот шар…

Поделиться: