
В такой день, как сегодня, не грех подумать, а что в России осталось русского? Что именно мы празднуем? 13-летний Данила Арьков, поющий на празднике лихую песню донских казаков, мне показался удивительно русским… Просто чудо, а не парень! Как он таким сохранился — загадка. Познакомились. Тот же вопрос задал Даниилу. Выяснилось, что общался мальчик с дедом-казаком, научился у него донской «гутарке», разучивал игру на гармошке с мамой и учился у отца и его товарищей, как живут и поступают настоящие русские мужчины. Всю казачью русскую семью Арьковых мы сняли для нового фильма об исторической (архаической) памяти, которая живет в нас, помимо нашей воли. Эта память течет по нашим жилам и хранит то, чего с нами не было, но было с нашими предками…
…Если пройти под аркой колокольни главного Казачьего Крестовоздвиженского храма в Петербурге в День Казачьего Собора на Троицу, то ты окажешься в другой стране. Здесь живут русские люди. Они одеты по-русски, поют русские песни, общаются на важные русские темы, крестятся на храм, когда колокольный звон… Среди этих, русские герои с новыми медалями с СВО… Говорят эти люди по-русски с казачьим говорком… И упаси Боже, чтоб матерок проскочил! Смотрят эти люди тебе в лицо открыто и доброжелательно, и сами они светлы лицами, а в чертах — родная, едва различимая, но узнавая радость веры в Бога…
А там за аркой, за границей, очерченной церковной оградой, — иная жизнь, едва-едва похожая на русскую: со срамной рекламой, с вечной беготнёй за копейкой и куском хлеба, с иудейской лихвой (процентной ставкой) за банковский кредит, со всеобщей матерной бранью, с одетыми, как женщины, мужчинами и с выпяченными в «нужных» местах, оголёнными и татуированными девушками, с виду, как продажные женщины, с толпами мигрантов с мутным непонимающим взглядом и бесконечным потоком машин и людей, отягощённых вечным, не насыщаемым поиском товаров и услуг…
Как мы дожили в России до такой, абсолютно не русской жизни? Как это с нами случилось? И, главное, ЧТО с нами случилось, что у себя в стране мы, как в гостях?
Этот вопрос не имеет ответа. Потому что любой из них не приводит к изменению жизни. Как не важны бывают самые правильные слова, за которыми нет дела, за которым мы не собираемся следовать…
Вот и сегодня мы празднуем «День России»… Хочется спросить, КАКОЙ России? Той, что есть или той, что ещё только будет? Или той, что находится за оградой храма, где в узком кругу собираются русские люди, отверженные и не понятые своим государством, продолжающим жить не по-русски…
Если такие люди всё же ещё собираются в круге вместе, то есть надежда, которая важна не менее, чем вера. А с ними — и любовь этих людей к своей, не выдуманной, а настоящей стране. Так и стараются жить — с Верой, Надеждой и Любовью.
Такую Россию и мы любим. На такую надеемся. В такую верим…
Это вы ещё с инвалидностью не пробывали на работу устроиться, вот тут уж как на чужбине себя чувствуешь, точно.
Когда бойцы возвращались с афганской войны и пытались трудоустроиться на гражданке, к ним относились с неким недоверием и даже с подозрением. А тех, кто решил продолжить службу в милиции, подвергали тщательной проверке, зачастую похожую на унижение человеческого достоинства. Почему-то считали, что у человека побывавшего на войне не всё в порядке с психикой. Прямо так и говорили, задавая провокационные вопросы призванные даже нормального человека вывести из себя. А коли уж психанул, и ответил что-то не так, значит не годен. И куда было идти человеку? Именно поэтому кто-то из них подавался в криминал, где их встречали с распростёртыми объятиями.
Удивительное рядом, Анатолий Яковлевич, люди с таким опытом, а их не берут. Хотя ожидаемо, там на местах уже сидели по протекции, двигаться никто никогда не хочет… Да и сейчас, что сотрудники органов, что муниципальные служащие — все на нелёгкую судьбину жалуются, на маленькую зарплату, а никто сам не уходит, только вперёд и вверх по служебной лестнице, либо в коммерческую структуру, иногда, правда и на нары тоже, но это другое))) А по поводу психологических комиссий, дело очень предвзятое… Я вам потом лично на почту напишу одну историю.
Павел, когда я устраивался на службу в милицию, ни о каких психологических комиссиях и речи не было. А впервые я узнал об этом спустя 13 лет, когда перед поездкой в Афган проходил обследование в ПФЛ в Волгограде, о чем писал в одной из глав «Мушавера». Ради чего это делалось там есть исчерпывающий ответ. А вот когда вернулся на родину, то ничего подобного не делалось. Наверно по той простой причине, что сотрудник милиции сталкивающийся с кошмарами в бытность работы в органах, был морально подготовлен к тому, что он потом увидел в Афганистане. Чего не скажешь о 18-летних парнях, оторванных от мамкиных пирожков и оказавшихся в круговерти войны со всеми её ужасами. Тут поневоле крыша поедет.
Если кому интересно, даю ссылку, где во второй главе говорится обо всём этом.
https://souzpisatel.ru/anatolij-voronin-mushaver-roman/#more-26128