Сегодня мы начинаем публикацию романа астраханского писателя «Мушавер», что в переводе на русский значит «советник». Прошло более тридцати лет, как закончилась афганская война, но до сих пор  многие её страницы продолжают оставаться под грифом секретности и недоступны  широкой читательской публике. Мало кто знает, что в период с 1978 по 1992 годы  более четырёх тысяч  сотрудников МВД СССР прошли через горнило этой войны. В основном это были офицеры из числа руководящего состава оперативных служб, и в первую очередь, сотрудники уголовного розыска. Эта книга о том, как профессионалы УГРО в Афганистане становились советниками разведывательных структур министерства внутренних дел Демократической республики Афганистан. Работая бок о бок с афганскими оперативниками, они занимались внедрением агентуры в отряды непримиримой оппозиции, ведя там разведывательную и подрывную работу. Многие советские военнослужащие, проходившие службу в Афганистане, своими жизнями обязаны упорному труду этих, с виду неприметных «шурави», чья деятельность была сопряжена с повседневной опасностью для них самих.

АНАТОЛИЙ ВОРОНИН

МУШАВЕР

Роман

Памяти сотрудников уголовного розыска, прошедших трудными дорогами Афганистана, до конца испившим горькую чашу военного лихолетья, посвящается.

Глава 1.

НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ. 

  Телефонный звонок прозвенел обыденно, и Николай, не отрывая взгляда от недописанной агентурной записки, машинально потянулся за телефонной трубкой.

  — Привет! Не сильно занят? Тут необходимо решить один серьёзный вопрос, не смог бы ты прямо сейчас зайти ко мне?

  — Могу.

  — Тогда я жду тебя.

  Звонившим был начальник отдела кадров УВД.

 Уже положив телефонную трубку, Николай стал лихорадочно соображать о причинах столь неожиданного вызова. Сотрудники уголовного розыска, а попросту опера, не жаловали хождения к кадровикам. А уж когда те сами приглашают, да ещё для решения серьёзного вопроса, ничего хорошего ожидать не приходилось. Но, поскольку за последнее время «грехов» за ним не числилось, Николай смело пошёл на аудиенцию к вышестоящему начальству.

  — Заходи, заходи, дорогой, присаживайся. Долгий у нас будет разговор. Может кофейку?

  Несколько растерявшись, Николай от предложенного кофе отказался.

  Подполковник разговор начал издалека. Расспрашивал о работе, об обстоятельствах последней, успешно проведённой сотрудниками уголовного розыска операции по задержанию банды грабителей. Потом разговор как-то незаметно зашёл о семье.

  Односложно отвечая на вопросы, Николай пытался понять, к чему весь этот разговор. Невзначай бросил взгляд на стопку личных дел, лежащих на приставном столике, и обмер.

  На самом верху лежало его личное дело. Неприятный холодок пробежал по спине.

  В отличие от других канцелярских крыс из отдела кадров, подполковник был тонким психологом. Умение общаться с людьми он выработал в себе ещё в бытность работы в уголовном розыске. В своё время под его непосредственным руководством Николай «отпахал на земле» без малого четыре года.

  Перехватив взгляд оперативника, он мгновенно оценил ситуацию и повёл разговор в лоб:

  — Слушай, Николай, ты же опер и отлично понимаешь, что вызвал я тебя к себе не кофейком побаловаться. Вот здесь, — он разом взял всю лежащую стопку личных дел, —  судьбы семи человек, семи сотрудников уголовного розыска, а если быть точнее — семи руководителей всех звеньев этой службы. Я внимательно изучил содержимое папок и пришёл к выводу, что ты единственный из всех, чья кандидатура подойдёт для выполнения ответственной работы, которую я хочу предложить.

  Подполковник замолчал, наблюдая за ответной реакцией подчинённого. А тот сидел, молча думая о чем-то своём. 

  — Надеюсь, тебе не стоит лишний раз рассказывать о том, что такое Афганистан, — продолжил кадровик. — Не маленький, сам отлично всё понимаешь. Это как раз и есть та самая, ответственная работа, которую я тебе хочу предложить. От того, какое ты примешь решение, будет зависеть дальнейшая судьба остальных шести твоих коллег по работе. Не скрою, у тебя будут два варианта дальнейшей судьбы — голова в кустах или грудь в крестах! Не в моей воле навязывать тебе принятие столь ответственного решения. Решай всё сам и, прежде чем сказать — «да» или «нет», посоветуйся с супругой, поскольку именно ей придётся в ближайшие два года тянуть семейную лямку за вас двоих. Кстати, сколько уже твоему младшему?

  — Да уж второй год идёт.

  — Вот об этом я и говорю — подумай хорошенько. У тебя есть все основания отказаться от моего предложения, и никто не вправе тебя ни в чём упрекать. Но, зная твою натуру, я не стал бы затевать весь этот разговор. Перед тобой открывается совершенно иная перспектива дальнейшей службы, от которой ты не должен отказываться. Ты отлично видишь, что вокруг происходит. Перестройка, которую затеяло новое руководство страны, вряд ли даст что-то путное. Всё это мы уже проходили, и не раз. Помяни мои слова, наступят времена, когда будет намного хуже, чем сейчас. Если тебе повезёт вернуться домой живым и невредимым, на что я очень надеюсь, то на несколько лет у тебя не возникнет проблем, касающихся благосостояния семьи. Ну, а если не повезёт, значит, такое твоё «се-ля-ви». В этом случае твоей семье вряд ли кто сможет помочь подняться на ноги. Поэтому, ещё раз повторюсь — думай.

  А думать действительно было о чём. С одной стороны, Николай уже знал, что побывавшие в Афганистане сотрудники УВД не влачили нищенское существование, как большинство их сослуживцев, остававшихся в это смутное время в Союзе. Но в то же время, перспектива оставить свою жену вдовой, а детей сиротами, ничего хорошего не сулила. Прав кадровик — надо посоветоваться с женой, прежде чем принять столь ответственное решение.

  — Хорошо, Владимир Николаевич, я подумаю. Сколько у меня времени?  

  — До завтрашнего утра.

  — А что так быстро?

  — Завтра к вечеру начальник УВД должен доложить в министерство сведения о кандидате,  а я эту информацию обязан предоставить ему утром.

  Николай прикинул в уме, какая реакция последует со стороны жены, когда он сообщит ей о разговоре с кадровиком, и решение – ничего ей не говорить об этом – пришло как-то само по себе.

  Тот вечер был мучительно долгим. Супруга своей женской интуицией явно почуяла что-то неладное и, заглядывая мужу в глаза, допытывалась, что такого произошло у него на работе, почему он в одночасье стал таким угрюмым и неразговорчивым. Но Николай оставил все её вопросы без ответов, сославшись на недомогание. Он уже определился с выбором своей дальнейшей судьбы.

Овен по гороскопу, Николай был таким же упрямым и по жизни. Но для того, чтобы согласиться ехать на войну, одного упрямства маловато было. Жить на протяжении двух лет в чужой стране со сложившимися многовековыми устоями и обычаями, определёнными особенностями житейского уклада, да ещё при условии, что там,  последние шесть лет идёт братоубийственная война, — было о чем призадуматься.

  Вместе с тем был интерес, какое-то неуёмное любопытство. Интерес к новым обстоятельствам жизни, к резкому повороту судьбы. Жгучее любопытство ко всему неизведанному, сидящее в каждом человеке с рождения.

  Утром следующего дня кадровик доложил начальнику УВД, что кандидат на загранкомандировку подобран. В одном лишь он слукавил, когда «наезжал» на высокую сознательность «претендента» во время приватного разговора с Николаем. Ещё до встречи с ним, он успел пообщаться с остальными шестью кандидатами, сделав им аналогичные предложения. Но те встретили его заманчивые посулы без особого энтузиазма. Один отказался от поездки в Афганистан сразу же, мотивируя тем, что в его семье до конца года ожидается прибавление. Двое других отказались по причине намечающегося карьерного роста — оба со дня на день ожидали повышения по службе, и поездка за границу, да ещё на войну, никак не входила в их персональные планы. Один заместитель начальника сельского РОВД мотивировал свой отказ тем, что уже отослал документы для поступления на второй факультет Академии МВД СССР и со дня на день ждёт ответа из управления кадров МВД. Ещё двое кандидатов просто отказались ехать в чужую страну, так и не сформулировав причину отказа.

  Вечером того же дня кандидатура Николая была единогласно утверждена Коллегией УВД, и в Москву ушла соответствующая депеша.

  И сразу же закрутилась, завертелась несусветная круговерть. За один день Николаю нужно было подготовить целую гору бумаг — снять всевозможные копии с документов, написать три экземпляра автобиографии, самому на себя написать характеристику и попросить шефа, чтобы тот её подписал. Срочно понадобились фотографии различных форматов, в том числе и на заграничный паспорт. Одним словом — бюрократия во всей её красе.

  Такая спешка была связана с тем, что все описанные события происходили за пару дней до ноябрьских праздников, по окончании которых Николаю необходимо было прибыть в Волгоград для прохождения обследования в психофизической лаборатории.

Глава 2.

ПОЕЗДКА В ВОЛГОГРАД.

  Уже потом, после праздников, Николай узнал, что в Волгоград едет не один. Компанию в той поездке ему составил шифровальщик УВД Володя Колесников.

  Десятого ноября вместо того, чтобы отмечать с друзьями и родственниками свой профессиональный праздник — День милиции, они тряслись вдвоём в купе поезда «Астрахань-Волгоград» и за «рюмкой чая» обсуждали перспективы своей дальнейшей жизни.

  Посмеялись над тем, как идёт подбор кандидатов. В процессе формирования документов выяснилось, что одного желания попасть на эту странную войну было мало. Кандидат должен был соответствовать ряду требований, перечень которых был разработан в недрах ЦК КПСС. Членство в рядах партии — обязательно. В крайнем случае, он мог быть кандидатом при условии, что ещё до отправки за границу всё-таки успеет получить партийный билет. Наличие высшего образования и не менее чем двухлетний стаж руководящей работы на должностях оперативно-начальствующего состава.  Кроме этого, он должен обладать отменным здоровьем, иметь отличную автобиографию и ничем не замаранную родословную. Как тот породистый кобель. Наличие неснятых выговоров в послужном списке не допускалось. Но самое главное, он обязательно должен быть семейным человеком. Видимо, те ответственные чины, что направляли своих подчинённых воевать, преследовали недвусмысленную цель — исключить любую возможность их дезертирства. Семья, что тот якорь, — оставаясь на Родине в качестве своего рода заложников, жены и дети советников практически лишали их даже мысли о переходе на сторону врага. Хотя, как на это ещё посмотреть. Для проходимца семья вряд ли станет помехой для осуществления коварных замыслов. Для нормального же мужика это условие было явным оскорблением его чести, достоинства да и самолюбия тоже.

  Проверку на психическую пригодность проходили в ведомственной поликлинике Волгоградского УВД, располагавшейся в современном здании, в пятнадцати минутах ходьбы от железнодорожного вокзала. Внутри идеальная чистота, как и во всех лечебных заведениях. Врач-психотерапевт после проверки командировочных документов заполнил анкеты и ещё какие-то специальные номерные карточки, и пожелав всего хорошего, порекомендовал не опаздывать на следующий день к назначенному часу для прохождения комиссии. А ещё он сказал, что на комиссию лучше прийти со свежей головой, а чтобы она таковой была, посоветовал не очень-то увлекаться спиртными напитками, а вместо этого прогуляться по городу и посмотреть на его достопримечательности.

  Достопримечательности Волгограда они и ранее видели, по разным причинам бывая в городе-герое, а вот то, что врач им напомнил о том, чего не должны были делать, это он зря так опрометчиво поступил. Они и свежим воздухом успели надышаться, а к вечеру были «тёпленькими».

  В кабинете, где предстояло пройти тестирование, стояло полтора десятка столов. За каждый из них усадили по одному человеку и раздали вопросники по программе первого тестирования. Ответить предстояло почти на три сотни вопросов. Точнее сказать, нужно было подчеркнуть один из возможных вариантов ответа, какой по мнению тестируемого был для него самым приемлемым. Врач-психолог предупредил  присутствующих, чтобы они отнеслись к тестированию на полном серьёзе,  не устраивая между собой дискуссий.

  В числе участвующих в тестировании только трое эту процедуру проходили в связи с предстоящей командировкой в Афганистан. На первый взгляд, большинство вопросов были дурацкими, как по форме, так и по содержанию. Ну что можно было ответить на вопрос: «С какой ноги вы сегодня встали?», если в вопроснике уже имелись четыре варианта ответов. Николай не помнил, с какой ноги он сегодня встал, и поэтому наугад подчеркнул ответ – «с левой». Были вопросы насчёт того, не мочится ли он по ночам в постель, хорошо ли  относится к своим родителям, часто ли страдает бессонницей. По ряду вопросов были заготовлены настолько чумовые ответы, что по их прочтении, где-то на подсознательном уровне, Николай начинал ощущать себя если не круглым идиотом, то уж полудурком точно. Наверно, именно на это и было рассчитано данное тестирование, а именно — выявлять людей с больной психикой и явных шизофреников. Это психически здоровому человеку было понятно, что за подвох кроется в каверзных вопросах, а человек со сдвигом «по фазе» их мог воспринять совсем иначе. Именно на таких — «дюже умных», была рассчитана отдельная графа, куда экзаменуемый мог вписать свой собственный вариант ответа. Воспользовался ли кто этой графой, Николай так и не узнал, но ему и готовых ответов вполне хватило, чтобы едва уложиться в отведённое на тестирование время, которое длилось почти три часа.

  Потом был перерыв на обед, после чего «подопытные кролики» вновь засели за столы. Правда, на этот раз экзаменуемых оказалось в два раза меньше. Чуть позже Николай узнал, что первый тест обязателен для всех, кого принимают на работу в правоохранительные органы. С его помощью выявлялись люди, которых к службе в милиции нельзя подпускать на пушечный выстрел.

Второй тест — на сообразительность и абстрактность мышления, предназначался для оперативно-начальствующего состава. Присутствующим выдали небольшую брошюру с полусотней заданий. Каждая страница брошюры была разбита на девять равных квадратов, в восьми из которых размещались рисунки. Последний — девятый квадрат, был пустым. На каждое задание имелось по шесть вариантов ответа. Методом анализа предстояло найти определённую закономерность чередования рисунков по горизонтали и вертикали и, выбрав из представленных вариантов ответа единственно верный, внести его порядковый номер в специальный бланк вопросника. На решение каждого задания отводилось не более тридцати секунд, и с каждым последующим заданием оно усложнялось. К концу этой «гонки на выживание», сердце в груди Николая готово было вырваться наружу, настолько велико было напряжение нервной системы. Тем не менее, и он, и Владимир успешно справились с этим заданием. А вот тучный майор, что сидел перед Николаем, пыхтя и почёсывая свою «репу», не смог ответить на большинство вопросов, о чём красноречиво свидетельствовал полупустой бланк вопросника.

  Пока экзаменатор что-то помечал на отработанных бланках с ответами, экзаменуемые молча ожидали своей дальнейшей участи. Оценку «хорошо» получили только заезжие астраханцы. «Аборигены» выше оценки «удовлетворительно» так и не смогли подняться, а тучный майор за свой минимум ответов получил твёрдую «единицу». Он попытался, было, выступить в свою защиту, заявив, что горит очень большим желанием попасть на службу в Афганистан, на что экзаменатор резко оборвал его на полуслове:

  — Товарищ майор, вы делаете ко мне уже четвёртый заход, но я так и не заметил, что за это время вы стали более сообразительным, если не в состоянии решить даже такие элементарные задачи. И не надо меня уговаривать и давить на психику через ваше вышестоящее руководство. Это было ваше последнее тестирование, и я не намерен тратить на вас своё рабочее время. Чего вы так стремитесь попасть в этот Афганистан? Сами же видите, что он не для вас. Одно дело, когда вы там сами погибните  — то будет ваша личная трагедия. Но вы же ещё своих сослуживцев погубите. Неужели вы этого не понимаете?

  Майор стоял по стойке «смирно», выслушивая нелестные эпитеты в адрес своей персоны, а после того, как врач закончил свою «обвинительную речь», промямлил себе под нос:

  — Доктор, ну почему вы меня выставляете полным дураком? Ну да, не понимаю я ничего в этих каракулях, но ведь на службе я числюсь на хорошем счету. Может быть, всё-таки разрешите мне поехать в Афганистан?

  — Вы что, совсем… — покрасневший врач в пылу эмоций видимо не знал, какое слово подобрать, чтобы ответить твердолобому майору, решившему взять его на измор, — …не понимаете, о чём идёт речь? Идите отсюда! И больше не донимайте меня своими телефонными звонками. И своему руководству передайте то же самое. А если будете и дальше продолжать в том же духе, то я вынужден буду поставить вопрос о вашей профессиональной пригодности в занимаемой должности. Лучше не злите меня.

  Майор покидал кабинет с таким видом, словно его только что сняли с руководящего поста и уволили из милиции. А когда за ним захлопнулась входная дверь, врач недовольно буркнул себе под нос:

  — Артист хренов.

  Мучения с тестированием в этот день закончились. Назавтра Николаю и его земляку предстояло пройти испытание «комнатой смеха» и персональное собеседование с психиатром. На основе результатов предыдущих тестирований, врач должен был вынести окончательный вердикт.

  Что такое «комната смеха», оба представляли весьма смутно, пока сами  в ней не побывали. То была малюсенькая комнатушка, внешне похожая на чулан, со стенами чёрного цвета и низким потолком. Классическое замкнутое пространство, попав в которое, человек страдающий клаустрофобией, начинает паниковать и метаться в поисках выхода. Посреди комнаты стояло кресло с откидывающейся спинкой и подголовником, внешне похожее на кресло в стоматологическом кабинете. Молодой парень, судя по всему лаборант, попросил Николая сесть в него и, оголив конечности рук, ног и грудь, понацеплял всевозможные датчики. Датчик в виде шлема мотоциклиста, был надет на голову. Потом, лаборант присоединил к датчикам разноцветные провода, уходившие другими концами куда-то в стену. Перед  носом поставил небольшой микрофон, через который  Николаю предстояло общаться с внешним миром.

  Поставленная задача на первый взгляд показалась весьма простой. Предстояло решить несколько  арифметических задач, написанных мелом на небольшой  дощечке чёрного цвета. Каждая задачка состояла из двух арифметических действий по  сложению или вычитанию однозначных чисел. Два действия — два результата. Если результат  в первой строке был больше результата нижней строки, то следовало из большей суммы вычесть меньшую и получившийся результат громко озвучить в микрофон. Если же большей была сумма из нижней строки, результаты обеих строк суммировались, и результат озвучивался  в микрофон.

  Всего на дощечке было написано три двойных действия, по которым должно было получиться три конечных результата. Лаборант попросил испытуемого при нём потренироваться на  цифрах, написанных на дощечке, и после того, как тот решил две задачки,  прервал Николая на полуслове и, забрав дощечку, написал на ней новые цифры. Он попросил его не переворачивать её записью вверх до тех пор, пока не прозвенит звонок. Если же испытуемый попытается подсмотреть задачки раньше времени, об этом станет сразу же известно, поскольку в углу комнаты установлена видеокамера, фиксирующая все его телодвижения. После этого лаборант удалился, плотно прикрыв за собой входную дверь в «комнату смеха». 

  Одно дело, когда ты сидишь в спокойной обстановке и, не напрягаясь, решаешь простенькие задачки, на которые отводилась аж целая минута. И совсем иное, когда перед тобой неизвестность, а ты, находясь один в замкнутом пространстве под наблюдением видеокамеры, не знаешь, в какой именно момент раздастся трель звонка. Нервы напрягаются до такой степени, что ты начинаешь слышать собственное сердцебиение и ощущать, как обогащённая адреналином кровь, мощными импульсами насыщает сосуды головного мозга.

  Как ни ждал Николай звонка, но тот всё равно прозвучал неожиданно. Быстро перевернув дощечку нужной стороной, он принялся лихорадочно решать задачи. С первой  справился за несколько секунд, громко прокричав результат в микрофон. Сердце к тому времени уже вырывалось из груди, а Николаю предстояло решить ещё две задачи. В тот момент он наивно полагал, что остальные задачи будет решать, хоть и в несколько  нервозной обстановке, но в аналогичных условиях, как и первую.

Как же он заблуждался! 

Не успел он сложить группу цифр из верхней строчки второй задачи, как вдруг лампочка, светившая до этого откуда-то сверху, замигала, словно на электролинии произошёл сбой с подачей тока. Николай попытался не обращать на это внимание, но буквально в ту же секунду прямо перед ним замигал проблесковый маячок ярко синего цвета, и истошно завыла сирена. Как решил вторую задачу, он не помнил, но громко крикнув в пустоту итоговый результат, лихорадочно принялся за третью. На текущее время не обращал внимания, поскольку для него оно уже не имело никакого значения, и последнюю задачу решал под аккомпанемент все той же воющей сирены и ярко вспыхивающего стробоскопа, слепящего ему глаза. В довершение ко всему, кресло под ним заходило ходуном, и Николай едва не свалился с него.

  После того, как с надрывом в голосе он выкрикнул ответ по третьей задаче, всё разом остановилось и затихло. Только ровный свет от лампочки под потолком свидетельствовал о завершении его мучений. Николай не мог поверить, что уложился в  шестьдесят секунд — у него сложилось  впечатление, что весь этот кошмар продолжался целую вечность.

  Вошедший в комнату лаборант не спеша снял с испытуемого датчики, предварительно освободив их от проводов.

  Свобода!

  Позже, дожидаясь пока аналогичную экзекуцию пройдёт земляк, Николай узнал от лаборанта, что сердце вырывалось из его груди вовсе не из-за нахлынувших эмоций с последующим выбросом адреналина в кровь. Оказывается, это доктора-садисты  искусственно увеличивали через навешанные на него датчики частоту сердцебиения,  создавая ситуацию близкую к стрессовой. Николаю очень хотелось выругаться, но поскольку всё уже было позади, ограничился вопросом:

  — Ну и как — прошёл я испытание?

  — Вполне, — коротко констатировал лаборант.

  А потом было индивидуальное собеседование с психотерапевтом. Тот внимательно ознакомился с результатами тестирований и заключениями своих коллег. Задал Николаю несколько наводящих вопросов, на которые он ответил не задумываясь. Врач пожелал ему удачи и выдал справку величиной с почтовый конверт. На первой страничке справки были внесены  установочные данные Николая, а на обратной, в самом низу, красовалась лаконичная запись: «Годен для прохождения службы в странах с жарким и неблагоприятным климатом».

  Про Афганистан не было ни слова.

  Вот это конспирация!   

Поделиться: