ПАВЕЛ ШУБИН
ПОЛМИГА
Нет, не до седин, не до славы
Я век свой хотел бы продлить.
Мне б только до той вон канавы
Полмига, полшага прожить:
Прижаться к земле и в лазури
Июльского ясного дня
Увидеть оскал амбразуры
И острые вспышки огня.
Мне б только вот эту гранату,
Злорадно поставив на взвод,
Всадить её, врезать как надо,
В четырежды проклятый дзот.
Чтоб стало в нём пусто и тихо,
Чтоб пылью осел он в траву!
…Прожить бы мне эти полмига,
А там я сто лет проживу!
3 августа 1943 года, Волховский фронт.
ВОЛХОВСКАЯ ЗАСТОЛЬНАЯ
Редко, друзья, нам встречаться приходится,
Но уж когда довелось,
Вспомним, что было, и выпьем, как водится,
Как на Руси повелось!
Выпьем за тех, кто неделями долгими
В мёрзлых лежал блиндажах,
Бился на Ладоге, дрался на Волхове,
Не отступал ни на шаг!
Выпьем за тех, кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробирался болотами,
Горло ломая врагу!
Будут навеки в преданьях прославлены
Под пулемётной пургой
Наши штыки на высотах Синявина,
Наши полки подо Мгой!
Пусть вместе с нами семья ленинградская
Рядом сидит у стола.
Вспомним, как русская сила солдатская
Немцев за Тихвин гнала!
Встанем и чокнемся кружками стоя мы,
Братство друзей боевых,
Выпьем за мужество павших героями,
Выпьем за встречу живых!
Волховский фронт. 1942 год.
* * *
Я не предмет воспоминаний,
Я — плоть и кровь, я — наяву,
Я исполнением желаний,
А не желаньями живу.
И если я в разлуке лютой
Три года тело ждал твоё,
То жизнь —
вот эта вот минута,
Всё прочее — небытиё.
Мурманские ворота, 1944 год.
ЖЕНА ПРИЕХАЛА НА ФРОНТ
Гуляла стужа-именинница
По одиночкам-номерам,
Тюрьмоподобная гостиница
Без ламп сдавалась вечерам.
Шли сапоги, шуршали валенцы,
В кромешной тьме стучали лбы,
Дрались неведомые пьяницы,
Летела сажа из трубы.
Толпилась очередь у нужника,
Ворчали краны без воды,
И хвост крысиный из отдушника
Свисал с сознаньем правоты.
Но — Бог свидетель – я не сетую,
Благословляя в сотый раз
Окно, закрытое газетою,
Кровати ржавый тарантас;
И стол с базарною закускою,
И — в заоконочье — ледок,
Зимой просёлочною, русскою
Заполонённый городок…
На спинке стула платье синее
Всю ледяную ночь цвело
Той васильковою Россиею,
Где нам с тобой всегда светло!
1943 год.
* * *
Открою под вечер
Окно в листопад:
Далече-далече
Затеплен закат…
И смеркнет. И ночь
Вознесёт от полей
Над золотом рощ
Серебро журавлей…
* * *
Мы путались
В ночах темноволосых,
Считали звёзды
в тиховейных плёсах
И слушали на зорях лебедей;
И всею
Тяжкой верностью мужскою,
Всей яростью атаки,
всей тоскою
Мы вспоминали милых —
Без затей:
Давясь впотьмах
слезою воровскою,
Целуя в злые ноздри лошадей.
Товарищи,
Изодpанные в лоскут
В днепровских плавнях,
На дуге Орловской,
Затянутые илом Сиваша, —
Они ведь тоже
звёздам yдивлялись,
В грязи кровавой
под огнём валялись,
Ползли к траншеям прусским
не дышa;
Они ведь тоже
обнимали милых
И умирали
на рассветах стылых
В развалинах
чужого блиндажа…
Я с ними был.
Я тоже бил в упор.
A раны не закрылись до сих пор.
АЛЁНУШКА
Всё, что видывал – не видывал,
Что забыл – не позабыл,
Что давно в уме прикидывал,
Я бы в песню всё сложил.
В ней бы плыли гуси-лебеди
За Окою в забытьи,
В тополином тихом трепете
Замирали б соловьи.
За избушкой в два окошка,
Сам не знаю уж о чём,
Возле пёнышка Алёнушка,
Горевала б над ручьём.
А в ладони смуглые
Вдруг слетела бы с куста
Удивлённая и круглая
Детской радости звезда…
Только песня есть красивее
И придумана не мной,
И зовут её Россиею
И родимой стороной.
В ней за долами, за рощами,
И на всей земле одна
Деревушка есть в Орловщине
И избушка в два окна.
И за росами, берёзами
Там одна на все края
Длиннокосая, курносая
И любимая моя.
С ней без солнца и без месяца
И ночами не темно,
Над рекой Окою светится
Мне желанное окно.
Всё, что прожито и пройдено,
Всё тобой озарено,
Милая навеки Родина,
В счастье светлое окно!
РУССКАЯ ЖЕНЩИНА
Ты нас на войну провожала,
К груди прижималась щекой,
Ты рядом с теплушкой бежала,
Крестила дрожащей рукой.
Ты нас об одном лишь просила
Врагу отомстить до конца.
И слов твоих гневная сила
Обуглила наши сердца.
«Ты с нами, родная, ты с нами»,
Мы шептали в кровавом бою, —
Мы держим высоко, как знамя,
Святую надежду твою.
В окопе, в атаке, ли жаркой,
Где гибель стоит на пути, —
Ты с нами – бойцом, санитаркой,
Заветным письмом на груди.
Глядишь с зацелованных снимков
Сиянием ласковых глаз,
Стоишь под огнём невидимкой –
Защитой за каждым из нас.
Испившая полную чащу
Солдатских потерь и побед,
Ты – женщина русская наша,
Которой и имени нет.
Кого только мысль великанша
В походе сумеет обнять…
Так славься ж вовеки ты, наша
Жена, героиня и мать!