Творчество Рафаэля Басырова давно знакомо астраханцам. Его проза и публицистика публиковалась в газетах и на различных интернет-ресурсах, в том числе, и на «Родном слове». Занимается он и драматургией. Басыров был участником творческой мастерской АСПИР, проводившейся в нашем городе, где обсуждалась его пьеса. На днях вышла первая книга литератора – повесть «Скептик». Детективная история, которая кажется поначалу мистической.

РАФАЭЛЬ БАСЫРОВ.

СКЕПТИК

Заключительные главы повести.

Бомж, что приходит по ночам к дежурным в нашем лагере и есть Парсюк? Или это всего лишь «глаза и уши» настоящего Парсюка? Выведывает, расспрашивает, вынюхивает… а потом идёт к нему и докладывает: так мол и так. А тот ухмыляется и строит в своей головёнке садистские планы. А для окружающих он – обычный человек, живёт своей жизнью, рассказывает разные истории из своей бурной Советской молодости.

Несомненно, что он жив, и где-то рядом. Откуда-то он узнал, что я – муж одной из его жертв. И захотел поиграть со мной в «кошки-мышки». Что ж… да будет так! Для меня весь смысл этой «экспедиции» теперь заключался в этой игре. Сбылась моя мечта: найти его, и отомстить за Кристину.

Приехав однажды к Ольге, я застал у неё Толика.

— Ну, что слышно? – спросил я у него.

— Что именно ты хочешь знать? – он, как всегда сидел, развалившись на своём любимом табурете на кухне, пил чай из огромного бокала, и устало смотрел на меня.

— Парсюк не объявлялся?

Сделав несколько глотков, он с ехидством ответил:

— Прислал письмо: я, мол, завтра пойду на площадь Революции к шести часам, и буду ждать ваших следователей из прокуратуры.

— Я серьёзно.

— И я серьёзно. Ты хочешь его найти? Ищи!

— Знаешь, Толя… так получается, что не я его, а он меня ищет. Вернее — уже нашёл. Не знаю как, но он узнал, что в нашей «экспедиции» есть муж одной его жертвы.

— Скорее всего, наблюдая за вашей «экспедицией», он увидел тебя. И узнал. У него, кстати, хорошая память на лица.

— Но раньше-то он меня никогда не видел!

— Ты так думаешь? А вдруг он, когда выслеживал твою Кристину, видел вас вместе? Я тебе больше скажу: в материалах по этому делу есть твоя фотография, изъятая при осмотре его личных вещей.

— Моя?! – я опешил. – У него?! Откуда?

— Да всё просто: Кристина в портмоне носила твоё фото. Ты не знал?

Я потупил голову: знал. Да и я тоже всегда носил её фото с собой.

— Понятно….

Андрей попросил меня остаться на ночное дежурство вне очереди. Вместе с Лилей, мы должны были просидеть у костра до утра, наблюдая за домом.

Когда все разошлись по палаткам, и мы остались одни, я спросил её, после некоторого молчания:

— Ты действительно веришь в привидения, инопланетян, «снежного человека»?

Мой вопрос удивил её настолько, что она ответила не сразу, и не уверенно:

— Ну да! Конечно!

— Вот Влад видит ауру, Сергей слышит «голоса надсознания», как он говорит. Аля гадает… а ты что умеешь?

Лиля растерялась. Она просто меня не поняла.

— О чем это ты?

— Каждый в этой экспедиции что-то умеет. Андрей с Верой собирают материалы по аномальным явлениям, читают газеты и журналы на эту тему. Женька сам достоин изучения – такую память, как у него каждый мечтает иметь. Каждого в этот клуб привела какая-то способность, здесь нет случайных людей. Вот, я и пытаюсь понять: а что умеешь ты?

Лиле нечего было ответить, и она молчала.

— Как ты попала в этот клуб? – спросил я, подкинув дров в костёр.

— Как? Мой парень, с которым мы встречались, привёл. Потом мы расстались, он уехал из города… в Волгоград, кажется… а я осталась в клубе. Здесь такие интересные люди! Вот, Андрей, например. Он столько знает!

Внезапно мы обернулись: сзади послышался подозрительный шорох.

— Это наш бомж! – пыталась успокоить меня Лиля и, приподнявшись, крикнула в темноту: — Идите сюда! Идите! У нас с ужина осталось.

Но темнота ответила молчанием, и никто на свет костра не вышел. Лиля прислушалась, позвала ещё раз, потом недоумённо опустилась на место.

— Не хочет? – с усмешкой спросил я её.

— Странно… — Лиля недоумевала. – Обычно он охотно подсаживается к костру, рассказывает много интересного…

— Ага. И про меня расспрашивает…

— Про Вас расспрашивал тогда… — Лиля вдруг осеклась и как то странно посмотрела на меня: – Да, расспрашивал. А вы что? Знакомы?

— Боюсь, что да… — таинственно улыбнувшись, ответил я.

Наше совместное дежурство длилось до подъёма — до семи часов утра. За это время я не просто узнал Лилю. Я почти влюбился в неё. Дело не в красоте – «моделью» она не была, но обладала потрясающе сильным женским обаянием. Мне кажется, что в средневековой Европе, именно таких женщин и сжигали на костре. Тогда мне стали понятными опасения Веры: такие женщины, как Лиля, вскружат голову любому мужчине. Да я и сам почти влюбился в неё за ту ночь. Если бы не Оля, не история с Парсюком и Кристиной, я бы схватил её за руку, бросил бы ко всем чертям собачьим эту «экспедицию», и уехал бы с ней куда-нибудь далеко-далеко…

Несколько раз мы отходили от костра в вагончик, и по монитору смотрели на то, что происходит сейчас внутри «дома с привидениями». Ничего интересного не было, но я был на «седьмом небе» от того, что она оказалась совсем рядом, дышала мне в затылок, когда я показывал её последние записи с камер.

Но вот утро. В обязанности ночных дежурных входило подготовить к подъёму два чана с кипятком: один для завтрака и для чая, другой – для умывания. Когда лагерь проснулся и занялся своими обычными делами, мы имели полное право отдохнуть. Лиля отправилась в «женскую» палатку, я – в свою «Ниву»…

* * *

Всё шло по худшему сценарию. Через два дня пропала Альфия. Причём днём, около одиннадцати, почти у всех на виду. Ребята отправились в этот злополучный «дом с привидениями». Все, кроме Влада и меня. Влад был дежурным по лагерю, а меня оставили наблюдать за ними по камерам видеонаблюдения.

Потом, я много раз пересматривал эти записи, пытаясь понять: куда исчезла Альфия? Вот они входят в дом (камера в прихожей), вот они поднялись на второй этаж (камера второго этажа), вот что-то обсуждают в мансарде (камера на мансарде). Вот Альфия вдруг резко покидает всех, спускается сначала на второй этаж (камера второго этажа), на лестничной площадке останавливается, нагибается и что-то рассматривает на стене. Спускается на первый этаж (камера в прихожей), и сразу же – в полуподвал. Проходит вдоль стены (камера полуподвала), затем обратно и поднимается на первый этаж… вот только снова на первом этаже она так и не появилась.

Ребята рассказали:

Они обследовали дом, а когда поднялись в мансардный этаж, Алия почувствовала «потусторонние голоса». Попросив всех оставаться на месте, она спустилась вниз. Все слышали её шаги, когда она спускалась по лестнице вниз. Андрей крикнул ей: «Ну что там?», на что Алия раздражённо ответила: «Молчите!» Через некоторое время они услышали странный скрип, затем какое-то глухое шуршание… и всё.

Весь оставшийся день я провёл в доме, изучая этот отрезок между полуподвалом и первым этажом. Каждый сантиметр пола, лестницы, стены, был тщательно мной изучен. Но я ничего не нашёл. Единственная моя версия – возможно, что бетонная лестница имеет скрытый механизм подъёма.

Вечером, после ужина, я отозвал Андрея в сторонку и жёстко сказал ему:

— Вот что, Андрей! Сворачивай эту «лавочку»! Уже троих потеряли!

— Да ты что! Их выручать надо! – ответил Андрей, глядя на меня полубезумными глазами. – Особенно Веру, ты же знаешь, что она… что мы…

Я тяжело вздохнул. Просто понял, что никак не смогу предотвратить гибель этой экспедиции. Они будут здесь стоять, пока всех не перережут.

По графику, на ночное дежурство должны были остаться Лиля и Сергей. Я вызвался заменить Сергея, ссылаясь на то, что тот устал (много «энергии» затратил, пытаясь найти Альфию), а я намного более свеж. Сергей нехотя, но всё же согласился. А мне надо было поговорить с Лилей.

Когда лагерь погрузился в сон, мы с Лилей ещё некоторое время просидели у костра, разговаривая на разные темы, пока, наконец, я не заговорил о главном.

— Вот что, Лиля. Можно тебя попросить?

— О чём?

— Собирай вещи, и мотай отсюда в Энград. Срочно.

Лиля ничего не поняла. Посмотрев на меня изумлёнными глазами, она вдруг встряхнула головой и переспросила:

— Как это?

— А вот так: сейчас собираешься, на рассвете я отвезу тебя в город, на автобусную станцию, там дождёшься первого автобуса на Энград, а я успею до подъёма вернуться в лагерь.

— Не поняла… а зачем?

— Затем, что здесь орудует Копинский маньяк. И ты – возможно, следующая его жертва. Я этого не хочу. Так что – беги отсюда.

— Да ну тебя…

Лиля вдруг отвернулась и замолчала. Я не стал настаивать, подбросил в костёр хворост, и стал смотреть на огонь. Вокруг была ночь, наполненная лишь стрекотом сверчков, искрами от костра и звёздным небом над головой.

— Ты меня жалеешь? – вдруг спросила Лиля.

— Я не хочу ещё одной смерти.

— Меня все жалеют, только толку от этого…

— В смысле?

Лиля вдруг повернулась ко мне и её глаза загорелись:

— Ну, вот скажи мне: почему я никому не нужна?

— Как это не нужна? — удивился я.

— А вот так! Все со мной общаются, расплываются в комплиментах, строят глазки… а замуж никто не зовёт. Почему?!

Я растерялся. Лиля обладала потрясающим женским обаянием, привлекательностью, но почему ей никто до сих пор не сделал предложение, я не мог понять. Впрочем, я рассуждал со стороны, относясь к ней скорее по-отечески.

* * *

Следующим вечером, я наведался к Оле.

Она встретила меня не в настроении.

— Что случилось? – спросил я.

— Прошлое…

— Объясни.

— Я убиралась сегодня, перебирала старые вещи, достала шкатулку, которую не трогала много лет…

— И что?

— Нашла кое-что.

— Толком объяснить можешь?

— Когда ты ушёл к этой Кристине… в общем, разное было. Я как-то была у своего дяди – дяди Валеры, если помнишь…

— Конечно, помню.

— Он же был охотник. Так вот: я у него украла два патрона от охотничьего ружья. И сдуру, поклялась убить ими эту Кристину!

— Ну… глупости всё это…

— Вот я эти два патрона сегодня нашла… когда разбирала старые вещи.

— И что?

— А то, что этой Кристины давно нет, а патроны лежат, и… как бы ждут её…

Я засмеялся:

— Где они?

Оля принесла два патрона от охотничьего ружья. Я повертел их в руках и спросил:

— Ты знаешь, что за это полагается уголовное наказание?

Оля удивилась.

— За что!?

— За хранение боеприпасов.

— А как же охотники? У дяди Валеры их было…

— Он охотник – это другое дело.

Я ещё раз взглянул на эти патроны в жёлтых гильзах. «Двадцатый калибр» — отметил про себя и вспомнил, что у дяди Ромы ружьё тоже этого калибра.

— Вот что. Я их заберу. Есть у нас один старик — охотник, я ему подарю. Пригодятся.

И я спрятал патроны в свою сумку.

Так получилось, что на следующий же день я забыл о них. Вспомнил лишь перед тем самым хмурым рассветом.

Накануне, по всем народным приметам выходило, что завтра будет пасмурно — солнце садилось в багровые тучи, сумерки наполнились какой-то свежестью, а когда стемнело, и я подсел ко всем остальным к костру, вдруг заметил какую-то странность: чего-то не хватало. Лишь потом понял, что не хватало стрекота сверчков.

На ночное дежурство оставались Влад и Сергей. Лиля рано ушла в свою палатку, Андрей со Славой чуть позже. Я посидел с ночными дежурными почти до полуночи. В их лженаучные разговоры не вмешивался – просто сидел и смотрел на костёр. Я знал, что переубедить их не смогу, а тратить свои силы на тщётные попытки вдолбить в их головы, наполненные «инопланетянами», «биоэнергетикой» и «астральной аурой» более-менее адекватное восприятие мира, это значит «биться головой об стену»!

Уходя спать в свою «Ниву», я предупредил их: если что – будите.

О том, что произошло той ночью в лагере, я узнал потом. К ним приходил давно прикормленный бомж. Он посетовал на то, что погода меняется, что возможно, будет дождь, и попросил погреться у костра. Ребята охотно согласились в надежде, что этот таинственный ночной завсегдатай расскажет очередную историю про «дом с привидениями». И тот их не разочаровал: рассказал новую историю о том, как его товарищи видели таинственное свечение на крыше дома в безлунную ночь года два тому назад…

Неожиданно из своей палатки вылезла Лиля и, накинув на плечи курточку, молча подсела к костру. Её появление (как отметили ребята) произвело впечатление на гостя: он засуетился, продолжил рассказывать ещё истории, но на этот раз, это звучало как-то неправдоподобно. Лиля сама предложила ему отойти в сторонку – она захотела задать ему какие-то вопросы. Бомж охотно согласился, и они удалились на улицу. Через некоторое время БОМЖ вернулся к костру и попросил ребят одолжить ему бритвенный станок. Влад охотно подарил ему свой «Жилетт». Он ушёл, но вернулась Лиля, попросила разбудить меня за час до рассвета, и передать записку. Сказала, что сама отправится в дом с бомжом, и они будут меня ждать там. На рассвете.

Влад и Сергей разбудили меня, когда было ещё темно, и с каким-то непонятным трепетом вручили записку. «Сегодня на рассвете приходи в полуподвал – поговорим!» — прочитал я. Голова просветлела мгновенно. Я узнал этот почерк.

— Где Лиля? – тревожно спросил я.

Ребята объяснили, что она ушла с бомжом, и рассказали, что было ночью. Я буквально вылетел из машины и, схватив свою наплечную сумку, я направился к «дому». Ребята заворожено смотрели мне вслед, но я вдруг остановился, посмотрел на часы, и резко сменил направление. До рассвета оставалось меньше получаса.

Я сломя голову побежал к дому дяди Ромы. Задыхаясь, влетел на крыльцо и начал лихорадочно колотить в дверь. Дядя Рома открыл и, прикрываясь цветастой простынёй, спросил:

— Что случилось?

— Помните, Вы сказали: «Если что – обращайся. Помогу!»? Так вот, срочно понадобилась Ваша помощь. Мне нужно Ваше ружьё!

Дядя Рома внимательно посмотрел на меня и молча удалился. Секунды растянулись в вечность, но он появился снова, держа в руках ружьё и патронташ.

— Ты понимаешь, что для меня — это преступление?

— У меня нет другого выхода. Умоляю — помогите!

Дядя Рома протянул мне ружьё, которое я взял, но от предложенных патронов отказался:

— Нет. Ваши мне не понадобятся.

И вновь я «на всех парах» побежал по безлюдной улице, поглядывая на хмурое небо — начинало светать. Я очень боялся, что опаздываю, к тому же, ребята разбудили меня не за час до рассвета, а много позже.

Перед воротами участка, на котором стоял злополучный дом, я остановился, перевёл дыхание и, достав из наплечной сумки два патрона, «реквизированные» недавно у Ольги, зарядил ими ружьё.

* * *

К дому я подходил быстро, стараясь, чтобы оружие осталось незамеченным. В полуподвале было темно, лишь из маленьких окошек струился слабый свет от туч, тронутых рассветом. Я сел на груду битого кирпича лицом к выходу, ружьё под правой рукой прикрыл пустым мешком из-под цемента, левой рукой достал сигареты, зажигалку, и нервно закурил.

Я знал, кого жду. Хитрого и талантливого (надо отдать ему должное, как строителю) маньяка, с проблемами в сексуальной сфере. Я сидел и ждал его. Он должен был появиться передо мной в этом полуподвале именно оттуда – из прохода на первый этаж. Уже тогда я догадывался, что бетонная лестница между первым этажом и полуподвалом работает как клапан: имеет механизм подъёма и опускания, перекрывая выход из полуподвала на первый этаж и открывая вход в замаскированный бункер.

Он заставил меня ждать. Я долго сидел на холодных кирпичах, то пыхтя сигаретой, то нервно похлопывая левой ладонью по колену. Правая рука, как будто, приросла к прикрытому бумажным мешком ружью.

За невысокими окошками полуподвала занимался хмурый, пасмурный рассвет. Я продолжал ждать. О чём я тогда думал? Пытаюсь сейчас вспомнить, и ловлю себя на мысли, что ни о чём. Я просто ждал.

И вот, наконец, он появился. Свежевыбритый, довольный собой, с надменным взглядом… на его лице читалось предвкушение победы — моральной победы над давно известным врагом. Что он хотел мне сказать тогда?

Я догадываюсь, что он подготовил долгую речь, в которой хотел высказать всё, что накопилось у него по отношению к людям.

Он знал, что деваться мне некуда, что я физически намного слабее его, к тому же – в его руках был нож, которым он прекрасно владел. И я вынужден буду выслушать его долгий монолог о жизни, о людях, о нём – единственном и неповторимом. И о том, что наша встреча в этом подвале – доказательство его исключительности. Своим рассказом, он хотел уничтожить меня морально, чтобы потом убить, наслаждаясь своей победой.

Вот только, вопреки законам жанра, и (тем более) его чаяниям, я не дал ему это сделать. Я не дал ему произнести даже слово. Как только он появился, такой довольный своей ловушкой для меня, я выхватил ружьё и выстрелил…

Два выстрела один за другим оглушили меня, но я этого не заметил. С гордо поднятой головой я смотрел в его глаза, в которых было столько удивления, непонимания, несогласия… Он смотрел на меня с немым криком на всю вселенную: «Этого не может быть!!!» И я злорадно его понимаю: ему же столько хотелось мне сказать.

А я вот не дал. И упавшему на колени, скривившему в агонии лицо уроду, спокойно, назидательно-презрительно сказал:

— Собаке – собачья смерть!

Не было у него победы. И не так он представлял нашу встречу и свой конец.

Что было дальше? Я дождался, когда он затихнет, и тут меня охватили странные чувства. Усталость и опустошенность, чувство конца какого-то большого дела и потери какой-то цели. А главное – я почувствовал, как из меня уходят те способности, что пришли в тот вечер, когда я прочитал в газете информацию о смерти Каменева.

Я тогда впал в транс. Сидя на холодных обломках строительного мусора с ружьём на коленях, я ничего не чувствовал. Даже течения времени. Лишь тупо смотрел на презренный труп морального урода, на его лицо, на котором застыло несогласие с ходом событий.

Я даже не помню, когда именно вокруг меня появились люди. Милиционеры, штатские, участковый… они заглядывали в мои глаза, трогали за плечо, осторожно отобрали ружьё. Они что-то говорили, о чём-то спрашивали, но я не слышал…

Поделиться: