ЛЕПИЛОВ ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (1927 – 1998).

Я хорошо помню то звёздное давнопрошедшее время, когда у нас на летней астрономической площадке Астраханского планетария (я проработал в планетарии лектором почти 40 лет), которая располагалась на крыше, по вечерам работал Василий Петрович Лепилов, показывая посетителям в большой школьный телескоп кратеры и горы на Луне, серп Венеры, спутники Юпитера, кольцо Сатурна, двойные звёзды, шаровые и рассеянные звёздные скопления и другие чудеса ночного неба. Взбегая по лестнице на звёздную площадку, я, чертыхаясь, отбивался от бесстрашных комариных дивизий (в то время планетарий стоял в парке). И всякий раз, предвкушая звёздные зрелища, вспоминал Ф. И. Тютчева:

Небесный свод, горящий славой звездной,

Таинственно глядит из глубины.

И мы плывём, пылающею бездной

Со всех сторон окружены…

Было это в конце 60-х – в начале 70-х годов. Тогда особенно верилось, что ещё немного, ещё чуть-чуть, и мы осуществим, наконец-то, самую заветную мечту человечества, выраженную ещё в латинском афоризме: «Per aspera ad astra – Через тернии к звёздам». Ну а в том, что на пыльных дорожках далёких планет останутся именно наши следы, — в этом никто из нас не сомневался абсолютно.

Работалось с Лепиловым легко. Не унывал он никогда. Спросят, бывало, его:

— Как жизнь, Василий Петрович?

И он, поправив очки на носу и улыбнувшись, весело отвечает:

— В среднем ничего!

— А в общем?

— А в общем – хуже среднего!

Вот уж о ком хотелось сказать словами Баратынского о Гёте:

Была ему звёздная книга ясна…

Вот уж, глядя на кого, вспоминался Маяковский:

На земле – огней до неба!

В синем небе –

Звёзд до чёрта!

Если б я

поэтом не был,

Я бы стал бы

звездочётом!

А работал с телескопом Василий Петрович удивительно артистически и давал исчерпывающие, нередко окрашенные лепиловским юмором, ответы на самые каверзные вопросы.

Именно в наше ночное звёздное дежурство Василий Петрович и разыграл умного, талантливого, любознательного и по-детски доверчивого писателя Юрия Селенского. Юрий Васильевич внезапно нагрянул на астрономическую площадку летним вечером и попросил своего друга показать ему все звёздные чудеса. Василий Петрович с удовольствием показал Юрию Васильевичу Луну, июньские планеты, Большую Медведицу, Малую, изумительные звёздные скопления Ясли в созвездии Рака.

— А ещё?

Василий Петрович показал Селенскому летнего звёздного Льва, Дракона, Волопаса, Близнецов, роскошную красавицу Кассиопею, Орла, Лебедя, Деву, конечно, Лиру… Когда дело лошло до Лиры, я не выдержал и стал читать стихи Вадима Шефнера, посвящённые Орфею, — ведь это его Лира:

Глядя в будущий век, так тревожно

ты, сердце, не бейся,

Ты умрешь…

Но любовь на земле никогда не умрёт.

За своей Эвридикой,

погибшей в космическом рейсе,

Огнекрылый Орфей

отправляется в звёздный полёт…

Но Юрий Васильевич молча отодвинул меня в сторону и снова подступил к своему другу:

— А ещё?

И тут Василия Петровича осенило. Цитирую по его воспоминаниям «Судя по звёздам»: «Больше ничего интересного на небе в это время не было. Но я нечаянно посмотрел на восток, и мне бросились в глаза круглое светлое пятнышко кремлёвских часов и чуть правее от них яркая Вега (в созвездии Лиры – О.С.). И меня сразу же озарила дерзкая мысль.

— А ещё, — отвечаю, — по блеску звёзд можно узнавать точное время.

— Неужели?

— Да, — серьёзно подтвердил я.

— Ну, тогда скажи, сколько сейчас времени? – Юрий Васильевич знал, что у меня нет часов.

— А вот сейчас я определю по Веге, — пообещал я, и навел трубу телескопа на башенные часы. Часы в объективе ярко светились, четко выделялись огромные стрелки и цифры.

— Девять часов двадцать пять минут, — сказал я и, отрываясь от телескопа, незаметно немного сдвинул трубу в сторону на случай, если Селенский захочет заглянуть в окуляр.

Юрий Васильевич поглядел на часы и удивился:

— Точно!

Некоторое время я был занят другими посетителями, а он слонялся по площадке. А когда я освободился, подошёл ко мне и вновь полюбопытствовал:

— А сейчас сколько времени?

— Пожалуйста! – я снова навёл трубу на часы. – Десять часов сорок минут, — и опять слегка сдвинул трубу.

— Правильно! – второй раз удивился Юрий Васильевич. – Неужели и правда, можно определять время по блеску звёзд?

Подошла вторая группа посетителей, и я долго показывал небесные объекты и отвечал на многочисленные вопросы, когда, наконец, они отошли от меня, Селенский в третий раз попросил определить время по звёздам – он никак не мог успокоиться.

— Одиннадцать часов пять минут, — сообщил я ему. И именно в этот момент один из посетителей отвлёк меня своим вопросом. Я стал отвечать ему и забыл отвести трубу телескопа в сторону. А Юрий Васильевич, сверив мой ответ со своими часами, с любопытством прильнул к окуляру телескопа. И, конечно же, был ошарашен: его взору предстал огромный циферблат башенных часов во всей своей яркой красе. Трудно словами передать состояние Селенского, когда он раскрыл моё коварство. Я не могу выразительно описать, как он сначала возмущался, как потом решительно взмахнул рукой и стал демонстративно спускаться по лестнице вниз. А когда он вышел из здания планетария и пошел вдоль Лебединого озера, до меня донёсся его громкий смех…»

А после прочтения «звездной книги» я провожал Василия Петровича до дома, который стоял на улице Бакинской – улице моего детства, и Василий Петрович рассказывал о книгах, над которыми он тогда работал…

С тех пор я внимательно следил за творчеством Лепилова и, конечно, одним из первых прочел его повесть «Станция слежения». И вновь восхитился лепиловским дотошным и доскональным знанием того, о чём он пишет. Это касается и его книг о Марксе и Энгельсе, и его исторической повести «В районе Ганюшкина», и его связанных между собой звёздной темой трёх книг, которые явились результатом его давней «болезни», давнего «хобби», результатом его увлечения астрономией и космосом. Я имею в виду его книги «Литература и астрономия», «Космическая сказка» и «Станция слежения».

Повесть «Станция слежения» начинается небольшим прологом, где мы знакомимся с тремя друзьями – Анатолием Котловым, Николаем Митричёвым и Валерием Зениным, которые только что окончили школу и на берегу Белого ильменя ловят рыбу, варят уху, а вечером наблюдают за полётом третьего спутника, разговаривают о звёздах и мечтают о будущем, пока ещё комары не загнали их под полог.

«Над Белым ильменём плыла чёрная ночь. Прошло вниз по течению, блестя зелёным бортовым и двумя белыми на мачте огнями, судно. И снова тишина. Многочисленные созвездия медленно кружили вокруг Полярной звезды свой вечный хоровод. Летний треугольник (звёзды Денеб, Вега, Альтаир – О.С.) поднялся уже высоко к зениту и висел прямо над пологом. На востоке, на противоположном берегу реки, выглянул из-за горизонта старенький красноватый месяц. Но трое друзей уже этого не слышали и не видели. Они крепко спали. И снилось сейчас им, наверное, их будущее, о котором они мечтали, но которое конкретно ещё себе не представляли».

Здесь мы расстаёмся с ними и встречаемся в первой главе с главным героем повести Анатолием Котловым уже через пять лет, в самолёте, летящем на Байконур. Продолжается штурм космоса, только что возвратились на Землю и были торжественно встречены Валерий Быковский и Валентина Терешкова, а Котлов к этому времени – сотрудник таинственного НИИПВЦ – Научно-исследовательского института по поискам внеземных цивилизаций. Поскольку его звёздные боги подарили ему редкостное чутьё в понимании внутренних болезней сложнейшей техники, он стал незаменимым в своём НИИПВЦ, и на Байконуре, где и приглянулся самому СП – Сергею Павловичу Королёву. Тут возникает острейшая потребность в особой станции слежения, которую приказано создать в НИИПВЦ, и выбор пал на Анатолия Котлова…

В одной из своих давних статей, написанной в начале 90-х прошлого тысячелетия, я писал о книге В. Лепилова «Литература и астрономия»:

«Купите, найдите, украдите эту тоненькую, эту фундаментальную, эту редчайшую книгу, дайте её прочесть детям вашим, не пожалеете. В книге сто с лишним блестящих миниатюр, написанных с лепиловской глубиной и юмором. В них исправлены сто с лишним (а в авторском запаснике ещё несколько сот подобных «экспонатов») писательских астрономических ошибок в ста с лишним художественных произведениях за сто с лишним лет».

Это обращение я могу повторить и применительно к «Космической сказке», и применительно к «Станции слежения».

«Космическая сказка» — это и сказка с приключениями, и научная фантастика, и детская энциклопедия по космонавтике и астрономии. Всё это продумано и умело составлено автором: сын спрашивает – отец отвечает…

Когда Василия Петровича не стало, его вдова передала мне несколько десятков сборников «Космической сказки». И, читая студентам ЕГФ тему «Движение Земли», я, после лекции, дарил им лепиловскую «Космическую сказку», потому что когда эти студенты станут учителями, они не найдут для своих учеников более простой, доходчивой и строго научной книги о движении Земли, темы очень и очень непростой…

Все три книги Лепилова – «Литература и астрономия», «Космическая сказка» и «Станция слежения» — это своеобразная космическо-астрономическая трилогия.

Ещё раз хочу сказать о научности (ведь Василий Петрович был учителем!) книг Лепилова, о том, что они безукоризненно выверены, что в корне отличает их от ненаучных, некомпетентных нынешних книг о космосе. Читая, например, «Станцию слежения», можно детально проследить, каким вдохновенным и и каторжным трудом и какой кровью дался нам штурм этого божественного, этого престижного космоса, какими поражениями и победами, какой жесточайшей борьбой блестящих талантов и гипертрофированных бездарностей. На страницах повести мы встречаемся не только с С.П. Королёвым, но и с другими блестящими конструкторами – Г. Н. Бабакиным и А. М. Исаевым, с Нилом Армстронгом, первым космонавтом из двенадцати, ступившим на поверхность Луны. И вообще, повесть В. Лепилова можно использовать как учебник по истории космонавтики первых пятнадцати лет космической эры, потому что события, составляющие сюжет повести, даны на документальном фоне космических побед и поражений.

А из его уникальной книги «Литература и астрономия» мне хочется привести всего лишь одну из ста с лишним чудесных лепиловских миниатюр, в назидание писателям, рискнувшим писать о ночном и вечернем звёздном небе.

СТАРИК И ЗВЁЗДЫ

В повести «Старик и море» Эрнест Хемингуэй так описывает осенний вечер: «В сентябре темнота всегда наступает внезапно, сразу же после захода солнца… На небе показались первые звёзды. Он не знал названия звезды Ригель, но, увидев её, понял, что скоро покажутся и все остальные».

Но старик Сантьяго не мог с вечера увидеть звезду Ригель – самую яркую в созвездии Ориона, потому что на широтах Кубы в сентябре Орион восходит только в полночь…

Книги В. П. Лепилова о космосе – одни из его последних. Он родился в 1927 году в селе Ганюшкино Астраханской области, окончил Астраханский пединститут и публиковаться начал в 1959 году. Печатал в республиканских газетах критические и литературоведческие статьи, рассказы о К. Марксе и Ф. Энгельсе, опубликовал десятка полтора стихотворений. Его статьи о книгах А. Твардовского, В. Катаева, Н. Погодина, Ч. Айтматова говорили о «хищном глазомере» литературоведа, а статья Лепилова «Прочтите эту повесть» об айтматовском «Первом учителе» была опубликована тут же после появления повести в журнале «Новый мир» и оказалась, как свидетельствовал сам Ч. Айтматов, первой печатной рецензией на это произведение.

Конечно, энциклопедически образованный учитель В. Лепилов на выход десятитомной «Детской энциклопедии» откликнулся статьёй «Для любознательной детворы» в газете «Учитель Казахстана», а вышедшие вскоре учебники по литературе, в которых безграмотно толковались сведения по теории литературы, Лепилов подверг резкой публичной критике.

Лепиловская статья «Год как жизнь» была первой в стране рецензией на двухсерийный фильм Г. Рошаля по книгам Г. Серебряковой о К. Марксе и Ф. Энгельсе, а когда в 1989 году по советскому телевидению был показан четырёхсерийный телефильм о юности Ф. Энгельса «Полёт сокола», Лепилов в своей рецензии отметил не только его положительные стороны, но и его существенные недостатки. Лепиловская рецензия оказалась единственной в СССР.

В апреле 1961 года Лепилов в журнале «Простор» в пух и прах разнёс стихотворение Л. Кривощёкова «Первый снег»:

… Пускай другой родится человек

И с легким сердцем устремится в космос.

А мне и рано, и, пожалуй, поздно…

Лепилов возмущался: «Последняя строфа вызывает целый ряд недоумённых вопросов. Почему человек, который отправится в космос, должен ещё родиться? Ведь уже тысячи людей готовы к старту в космическом корабле и как о величайшей чести мечтают о первом старте. Почему первые космонавты должны лететь в космос «с лёгким сердцем»? Разве советский посланец не любит Землю? И, разве не во имя любви к Земле, к людям совершит он свой подвиг? Разве он не любит, подобно Л. Кривощёкову, первый снег и не будет мечтать о нём в бескрайних космических просторах? ..»

Через три дня после лепиловской разгромной статьи в космос «поехал» Юрий Алексеевич Гагарин!

Главнейшее литературоведческое детище Лепилова – его детальнейшее исследование всех художественных произведений о К. Марксе и Ф. Энгельсе, которые были опубликованы в СССР и за рубежом, начиная с середины XIX века и до наших дней. Здесь досконально разбираются многочисленные стихотворения и поэмы об основоположниках марксизма, а также произведения Г. Серебряковой, В. Бушина, Д. Щеглова, А. Домбровского, Я. Сухотина и др.

Институт марксизма-ленинизма дал рукописи «Литературно-художественная марксиана» положительную оценку.

К 100-летию со дня рождения С. М. Кирова В. Лепилов опубликовал документальную повесть «В районе Ганюшкина». Эта повесть, как подчеркнул Ф. Перов, — «родилась на основе изучения огромного количества документального материала и рассказывает о боевом отряде красного комиссара из Джамбая Кузьмы Ивановича Кудряшова и его боевых друзьях, о событиях в самой Астрахани, организации и ходе операции по разгрому гурьевской белоказачьей группировки генерала Петруева в районе Ганюшкина и в нём самом. Читается повесть с огромным интересом и прежде всего потому, что воскрешает в памяти то героическое время и тех героических людей, которые шли на бой с контрреволюцией, не щадя своей жизни».

Повесть строго документальна, и все действующие лица выведены под своими подлинными именами. И, самое главное, в процессе архивных поисков и находок и сопоставления более трёхсот рассказов, записанных со слов очевидцев и непосредственных участников гражданской войны в Нижневолжье, Лепилов впервые установил и описал некоторые исторические факты, связанные с героической обороной Астрахани.

До повести «В районе Ганюшкина» многие авторы, в том числе и учёные-историки, не имея документальных материалов, которые сохранялись в астраханских архивах, обходили этот драматический период стороной. Даже во время издания повести не всё ещё можно было сказать открыто, но Лепилов сумел дать понять об авантюрах Г.А. Атарбекова и его липовом «заговоре» белогвардейцев в июле 1919 года, сумел сказать и об аресте самого Атарбекова за злостное злоупотребление властью и нарушение революционной законности, и об конвоировании его с согласия Кирова в Москву. И, что важно особенно, в повести реабилитированы местные революционеры П. П. Чугунов, М. Л. Аристов и другие, которые были честными борцами за народное дело, за что многие из них честно сложили свои головы. А главное, в повести значительно подробнее и исторически более верно показана роль С. М. Кирова в тяжелейшей обороне Астрахани, точно и впервые установлен факт поездки Кирова под Ганюшкино в конце ноября 1919 года, строго документально изображена попытка ареста Сергея Мироновича в начале октября 1919 года – так называемая «илиодоровская история». Почти всегда связанные с этим последующие события – попытку ареста Кирова – в исторической литературе преподносят как умышленную провокацию. Но лишь Лепиловым обстоятельно и правдиво показана суть этих трагических обстоятельств.

Ну а битва В. П. Лепилова за свои книги о К. Марксе и Ф. Энгельсе никак не уступает битве за Марс и Луну.

Лет сорок тема К. Маркса и Ф. Энгельса занимала очень заметное место в творчестве В. П. Лепилова. А началось с того, что он решил написать для своих старшеклассников несколько рассказов об основоположниках революционного учения, а уже потом появилась мысль написать книгу о них.

С печальным юмором Василий Петрович рассказывал о том, как приходилось ему продавливать свои книги о Марксе и Энгельсе. Только в 1976 году вышла его книга «Не угаснут светильники разума». И это в советские ещё годы, и это несмотря на все положительные отзывы всех известных литературоведческих «марксистов». Не желали вальяжно оседлавшие «марксистскую» и «энгельсовскую» тему столичные писатели пропускать впереди себя какого-то окраинного астраханца. Таких же боевых наступательных действий требовал и сборник рассказов – «Великой дружбы свет», который вышел в Нижне-Волжском издательстве лишь в 1987 году. И это при всём при том, что в газете «Советская культура» от 10 марта 1988 года было чёрным по белому сказано, что «за несколько дней разошёлся тираж книги «Великой дружбы свет», выпущенной Нижне-Волжским книжным издательством. Её автор Василий Лепилов… Как считают библиографы, это, пожалуй, первая художественная книга в стране для младших школьников, рассказывающая о жизни и дружбе Карла Маркса и Фридриха Энгельса».

Лепилов долго ломал голову над тем, почему его книги о Марксе и Энгельсе постоянно наталкиваются на какую-то всегдашнюю Китайскую стену. И пришёл к простому выводу, что причина этих отторжений в том, что критики, специализирующиеся на Марксе и Энгельсе и кормящиеся при них, просто-напросто архискверно знакомы с произведениями основоположников марксизма и биографическими их подробностями.

Тогда Лепилов и решил совместить в себе и автора произведений о Марксе и Энгельсе, и критика. Тогда и зародилась дерзкая идея, а вскоре и стал создаваться гигантский литературоведческий труд, — «Литературно-художественная марксиада»…

Когда бы я в конце восьмидесятых и, особенно, начале и середине 90-х годов ни бывал в архиве, я всегда там видел А. С. Маркова и В. П. Лепилова, которые, каждый за своим столом, работали над архивными заковыристыми материалами. Василий Петрович – для свежести головы – почти всегда стоя. Дар и нюх архивиста был у него от Бога…

Но жизнь вносила свои коррективы. И в конце тяжких и смутных 90-х Василий Петрович вынужден был работать над книгой «На просторах Волго-Каспия», которую подписал он мне 27 апреля 1998 г. (за несколько месяцев до смерти) так: «…дарю эту бесполезную для моего писательского «имиджа» книгу».

Нет, Василий Петрович, эта фундаментальная и – опять же – первая (!) попытка в сжатом виде изложить богатейшую историю рыбного хозяйства на Волго-Каспии в советский и постсоветский периоды. И состоялась эта «сжатая» (319 страниц!) книга только потому, что у Вас был исключительный дар долгими годами выискивать то, на что не обратили или не хотели обращать внимания все Ваши предшественники. Способности исследователя, архивного открывателя, колоссальная Ваша эрудиция и исключительная и добросовестная работоспособность – эти киты и держат на себе Ваши книги, в том числе и Вашу последнюю книгу «На просторах Волго-Каспия». Кстати, в Вашей «не имиджевой» книге я и нашёл фотографию (конца 40-х годов) группы председателей рыболовецких колхозов, закончивших Курсы повышения председателей рыболовецких колхозов Астраханской области при Астраханском учебном комбинате. А в центре этой фотографии я увидел свою маму. Она была тогда директором этого самого Астраханского учебного комбината…

… А писательские планы были у вас обширные.

Книгу «Великой дружбы свет» 21 октября 1987 года Вы подписали так: «Родной писательской организации от автора. Мне осталось до 2000-го года подарить ей следующие книги:

1. «Литературно-художественная марксиада» (10 л.) (заканчивается перепечатка рукописи).

2. «Рассказы о Марксе и Энгельсе – 15 л. (рукопись готова).

3. «Случай с космическими пришельцами». Рассказы. 10 л. (Рукопись готова).

4. «Космическая сказка». 5л. (Рукопись готова).

5. « Три повести об ученых»:

А) «Станция слежения» — 10-12 л. (Вчерне закончена);

Б) «Аспирант» ~ 12 л. (Название условное. Материал собран);

В) «Где же зимуют раки?» ~ 12 л. (Название условное. Материал собран);

6. Дилогия о Ф. Энгельсе:

А) «Юность Фридриха Энгельса» ~ 20 л. (Материал собран).

7. Трилогия «Середина девятнадцатого»:

А) «Современник» ~ 20 л. (Материал собран).

Б) «Отечественные записки» ~ 20 л. (Материал собран).

В) «И ещё пять лет» ~ 20 л. (Материал собран).

Название всех трех романов условное.

Только две причины могут помешать мне выполнить этот план:

1. Слишком придирчивая критика астраханских писателей;

2. Моя ранняя смерть.

В первом случае я выполню свой план с опозданием. Во втором случае вина будет не моя.

В. Лепилов.

Планов – громадьё.

Но Василий Петрович ещё не знал третьей причины, которая помешает ему выполнить свой грандиозный план: через четыре года грянул 1991 год, который всё «земное сбросил с земли», когда, как поезда с откоса, рухнули все наши планы.

Но в 1991 году Василий Петрович, пытаясь следовать своему плану, ещё выпускает («за счет средств автора») свою уникальную книжечку «Литература и астрономия», а в 1992-м (с помощью спонсора) – «Космическую сказку», а в 1993-м («за счет средств автора») – «Станцию слежения».

Но, издавая все эти книги за свои да за спонсорские деньги, автору приходилось самому и продавать свои собственные книги у Братского садика, а потом и взвалить на себя каторжную работу и ежедневно копаться и подённо и пофамильно слагать вековую историю КаспНИРХа, названную им «На просторах Волго-Каспия» и выпущенную в 1997 году, а в 1998-м Василия Петровича не стало…

Когда в конце лютых 90-х я пришёл к Василию Петровичу в Александровскую больницу и, на правах давнего знакомого, тихо спросил:

– Как жизнь, Василий Петрович? – Он, как и всегда, широко и радостно улыбнулся и, поправив очки, весело ответил: – Плохо жить пока ещё можно!

Поделиться: