Максим Жуков. «Прожигатели жизни». Размышления о книге Анатолия Лиджиева «У реки два берега» в условиях пандемии.

Астраханская область, войдя в тройку лидеров во Всероссийском конкурсе «Самый читающий регион», до недавней поры страдала острой нехваткой времени для чтения, что не удивительно – зарплаты чуть ли не самые мизерные по стране, хочешь жить – умей вертеться, как та самая юла из телерекламы. Коронабесие разрешило проблему. По-крайней мере, мои друзья и знакомые за время пандемии одолели по одной – две книги, чего ранее с ними никогда не случалось. В их числе − труды астраханских авторов, обсуждаемые с особым пристрастием. Не минула сия участь и четырёхсотстраничную повесть Анатолия Лиджиева «У реки два берега».

В кулуарах библиотеки имени Крупской уже давно её обсуждают. Говорят о ней в красках, как хорошее, так и плохое. И достаточно много. Так что от обилия чёрно-белых мазков книга астраханского автора становится серой, что не мешает ей оставаться востребованной у любителей астраханской литературы, не безразличных к судьбе своей родины, к её историческим взлётам и падениям. О, возможно, самом страшном из них, а именно − о лихих 90-х, и идёт речь в произведении. И хотя, забегая вперёд, стоит признаться, что тема эта недораскрыта, свой кирпичик в обзоре того смутного времени Лиджиев установил. А коряво иль нет – с этим будем сейчас разбираться.

Книга выглядит небогато – обложка с откровенно безликим названием не несёт в себе никакой смысловой подоплёки, и если бы не упоминание тех самых «лихих», и вовсе могла бы вызвать недоумение. Ведь аннотации на первых страницах вы не найдёте – и это несколько странно, учитывая что современная проза ей комплектуется по умолчанию.

Тираж небольшой, но зато, верится, честный. Издатель скупо информирует читателя об основных характеристиках книги. Удивляет отсутствие редактора и корректора – в этой роли выступил сам автор, учитель русского языка, что даёт надежду не увидеть досадных огрехов. Их действительно, вроде бы, нет, по-крайней мере, когда летишь по тексту, шлагбаумы из ошибок и опечаток не сбивают с пути. Но смысловые несуразицы и лишний текст, который редакторы, по обыкновению, выжигают калёным железом, всё же встречаются.

Над вступительной частью – а она представляет собой колоритное полотно флоры и фауны – Лиджиев постарался на славу. Только привязки к нему вы не найдёте. Персонажи – одурманенные свободой молодые прожигатели жизни – отдельно, природа – отдельно. Описательных пассажей обстановки и быта практически нет. Поэтому пустоватые диалоги «прожигателей» наводят на грустные мысли. Куда смотрел автор? Его злые и циничные герои не гнушаются насилием и развратом, сплошь и рядом сыплют сленгом, что для хорошей литературы неприемлемо. Лиджиев не ставит перед собой задачи сгладить суровые реалии жизни, а скорее наоборот – пытается показать её острые грани. Взять сцену в военкомате. Хорошо прописанная, яркая, она по-настоящему открывает начало сюжета – главного героя вместе с другими призывниками пропесочивают на медосмотре с тем, чтобы, не взирая на их недомогания, забрать служить доблестно родине. С неё по-хорошему и стоило бы начать произведение, избегая плохо зарифмованных пародий на стихотворения и излишней натуралистичности. Пишет-то автор неплохо, достаточно ровно, с юмором и даже с душой, но местами лезет в такие дебри, что отложив книгу, сам себя спрашиваешь: «Ну зачем?».

Второй вопрос «Почему?» направлен уже на сюжетообразующие нити. В первой части про Андрея Караваева не только отпадает тридцатистраничное начало, но и середина, потому что не имеет связи в дальнейшем: при праздновании Дня военно-морского флота он ищет среди моряков знакомых и не находит. Хотя было бы логично добавить случайную встречу с тем, кто за время военной службы его многому научил. Иначе, зачем так подробно описывать службу? В отряде подводного плавания, а затем на торпедной базе Северного флота герой крепнет телом, хотя проявляется это дубово: он везде лезет на рожон с одним и тем же: «Ты кто такой?» Пробивной, весёлый и лишённый страха Андрей легко ввязывается в сомнительные авантюры и везде выходит победителем, точно он несокрушим и вообще не из плоти и крови. Так что даже не ясно, чем он отличается от того прежнего оболтуса, который до службы зажимал девок в подъезде. Внутренне он не изменился. Разве что стал чуточку лиричным и ранимым, но почему же эти его слабости нигде не проявляются? А если их глубоко запер внутри себя, то зачем на страницах книги тонны стихов о любви? Что-то не сходится – не срастается, а в итоге рушится, имея неплохой железобетонный плацдарм для строительства.

Вторая часть про родного брата Караваева, Николая, сработана на удивление цельно. Читается она с большим интересом. И хотя главный герой – тот ещё отморозок, ему сопереживаешь, по-крайней мере, вначале, когда в нём ещё теплится хоть что-то человеческое. Так и ждёшь, что рано или поздно он всё же одумается и начнёт приносить людям пользу – не зря же он девчонке брата, Ане Киселёвой, то и дело напоминал: «Держись меня, и всё будет, как надо». Значит, у него есть цель сорвать большой куш, пока в стране царит неразбериха и осчастливить подругу, а, возможно, и брата. Правда, чем дальше углубляешься в бандитские похождения Николая, тем разочарованней понимаешь: «Да он, как минимум, идиот!» К нему на свидание в места не столь отдалённые приезжает Киселёва, утешает его и душой и телом, а он – в тюремных проблемах и ничего не желает видеть вокруг: «…ты окончишь медицинский, я на тебе женюсь, с местными лепилами наладим взаимоотношения, пацанам будем с медикаментами помогать…» На что Киселёва возражает: «…не так я себе представляла тот момент, когда ты мне сделаешь предложение. Оказывается, я тебе нужна только для того, чтобы доставать лекарства». Николай пытается учить Аню жизни, не замечая своей пагубной тяги творить беззакония. Но и тут Киселёва его ставит на место: «И это все твои мечты? Награбить побольше, чтобы пожрать всласть и одеться покруче?» И попадает в самую точку! Тут бы сидельцу пустить слезу, но он начинает злиться, и вот тут уже понимаешь, что ни он, ни она не любят друг друга. Всё, что было между ними, – это временное увлечение. Помешательство на фоне всеобщего хаоса.

«Бандитская» глава оставляет странное послевкусие – она пестрит разборками на фоне астраханских захолустных районов, суровыми персонажами и блатной романтикой, не оставляя места людям, не повёрнутым на прожигании жизни. А ведь это − самое опасное, что встречается на пути духовного развития. Время – бесценно. Если человек растрачивает его на глупости, это уже не измеряется ничем. Он просто – транжира и кандидат в дегенераты. Прожигатель жизни – самоубийца, саморазрушитель личности, для которого развивать свой разум и освобождаться от пороков, вытягивая из петли своих близких, – не благородное дело. Они живут по принципу спички – пока она горит и оставляет тепло, все думают о ней, обращаясь к спасительному свету с надеждой, но стоит ей погаснуть – о ней никто и не вспомнит.

В 90-х лихорадка была, как на Клондайке, но её за бандитскими разборками просто не видно. Автор уверенно обрисовывает и бандитов, и их сходки, и все «прелести» зоны, но делает это так, будто сидит в тепле, за стеклом окна жилого дома в непосредственной близости с местом действия или, точнее сказать, помешательства своих персонажей. Нельзя сказать, что он пишет всегда, отгородясь этим стеклом, – есть и вполне живые сцены, но их убивает какая-то скованность, порой автору удаётся её преодолеть, а порой – нет. Возможно, чувствуя это, Лиджиев и снабжает свой текст непристойными откровениями в духе Эдуарда Лимонова. Но в целом, самодеятельный автор со своей задачей справился − 90-е, хотя и весьма однобоко, в книге представлены. Сухая констатация перепитий того времени не считается, она скорее усугубляет, что есть, а есть немало – убедительные взаимоотношения бандитов, зеков и молодых «прожигателей». Не хватает только любви, но о ней пойдёт речь в третьей части с говорящим названием «Братья».

Караваеву, после армии зарегистрировавшему свой брак с Киселёвой, надлежит поступить на службу в уголовно-исполнительную систему и встретиться с родным братом на зоне. Этой встречи, обо всём догадавшись заранее, ждёшь с первых абзацев, но автор неторопливо открывает внутренние переживания Андрея по поводу изменений его родного Стрелецкого. Это ему удаётся с лихвой, но зачем на это тратить целых две страницы – загадка. И сразу по окончании описаний Караваев видит маму. Ждёшь бурной сцены и описаний страницы на три, а в итоге:

− Здравствуй, мама!

− Ой, здравствуй, сынок! Что же ты не предупредил о приезде? Я хоть бы подготовилась, приготовила что-нибудь вкусненькое…

Чересчур сухой, буквально выскобленный текст тут же перерастает во вполне нормальное описание квартиры. За ними – сцена явления отца, очень безликого, как по мне. Зачем его упоминать в книге и как труса, сбежавшего от первых же громких слов матери, и одновременно как человека, которого в местах лишения свободы уважали, − неясно. Очень хочется разъяснений, но вместо них персонажи, как обычно, пьют, и говорят ни о чём. Словом, прожигают свою жизнь, вплоть до брака Караваева с Киселёвой. Это событие меняет всех персонажей в лучшую сторону, кроме Николая, – он продолжает мотать свой немаленький срок. И эта часть повествования наиболее хорошо получилась у Анатолия Лиджиева. Ему веришь. Сочувствуешь. Понимаешь. Вплоть до развязки. В ней один персонаж, как был, так и остаётся отморозком, а второй – справедливым и наивным Буратино. По-другому-то и не скажешь, ведь с известием, что ребёнка жена нагуляла от брата, Караваев смирился совсем без эмоций. Они были в начале и в середине повести, кипели и порой лились через край в совершенно пустых диалогах, а тут такое важное место и – пустота…

Закрыв книгу, я долго не мог понять, почему автор допустил столько огрехов. Писать он, как я сказал ранее, умеет и многое ему удаётся на твёрдую пятёрку, но досадные промахи сводят на нет все его плюсы. Конечно, повесть можно основательно переделать, но заиграет ли она новыми красками? Я сомневаюсь. Скорее, обретёт статус профессионального чтива. То бишь, вытянет на честные четыре без плюса. Хотя нет, тема прожигателей жизни на фоне коронавирусной остановки жизнедеятельности всех стран актуальна, как никогда. Да и 90-е не лишним будет вспомнить с учётом запретов, которыми нынче мордуют каждого жителя великой державы и будто бы ждут, когда же он потеряет терпение и пополнит ряды «прожигателей». Так что Лиджиеву за нужную тему и смелость «плюс» я поставлю и, конечно, буду с интересом ждать выхода его новых книг.

Поделиться:


Максим Жуков. «Прожигатели жизни». Размышления о книге Анатолия Лиджиева «У реки два берега» в условиях пандемии.: 1 комментарий

  1. Добрый вечер, Максим! Большое спасибо за такой подробный профессиональный анализ моей повести. Честно говоря, даже не ожидал, что она заинтересует таких профессионалов, как Вы. Для меня такое внимание очень важно, приятно и в высшей степени полезно. Конечно, с некоторыми критическими замечаниями я не совсем согласен. При написании повести представлял, что осветил такие моменты достаточно ясно, остальное читатель и так поймёт. Оказалось, что нет. Но это тема для отдельного, более подробного разговора. С подавляющей частью выявленных недостатков согласен и искренне благодарен Вам, что показали их мне с профессиональной точки зрения. Теперь более чётко вижу, к чему мне стоит стремиться. В будущем постараюсь учитывать Ваши замечания и подобных недостатков не допускать. По крайней мере, минимизировать их.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *