Я терпеть не могу слово «русофобия». Меня коробит от него. По аналогии с «арахнофобией», например. То есть — боязнь пауков и отвращение к ним. Или чего-то ещё гадкого… Отношение к русским — не фобия. То есть нечто негативное, заложенное на подкорке. Отношение к русским — совсем другое.
От просто восхищения и горячего восхищения у латиносов, африканцев и других «развивающихся» народов до «ненависти снизу» или опасения и неприятия у западников.
Это сложно понять, ну, примерно, как на пир шакалов у туши антилопы заявится тигр. Вот это — визг, плевание слюной, трусливо поджатые хвосты, оскаленное затравленное рычание — и есть отношение западников к русским. Бессилие подлости к мощи и силе тигра.
Это отношение остальных наций мне довелось как-то наблюдать к себе (русскому) на Галапагосах. Было забавно. Но очень рельефно.
Жили в маленьком пансиончике недалеко у Пуэрто-Айоры. Хозяйка — прижимистая француженка.
Население пансиончика — человек 15-18. С бору по сосенке. Португалец с подругой венесуэлкой (потом наши преданные друзья), пара американских южно-корейцев (трогательные бедные студенты), американка — японка, какие-то бельгийцы и пара настоящих белых американцев с чудесной трёхлетней девочкой Месси.
Для завтраков француженка накрывала большой длинный стол, где перед каждым стояла тарелка с яичницей и кружка с чаем и хлеб с маргарином и дешёвым джемом. Так сказать — чем богаты, тем и рады.
В первое же утро я поместился во главе стола. Просто не люблю солнце в лицо или сбоку. На подкорке, так сказать. Моя спутница потом очень смеялась — дескать, другого никто и не ожидал. От русского. Мало того, нерадивый постоялец тут же при моём появлении освобождал место, типа, по ошибке я тут присел, пардоньте… Американец с женой (тоже на подкорке?) помещался на другом конце стола…
Всё общение было незатейливым — здрасьте-до свиданья, какая чудная погода.
Но спиной ощущал пристальное внимание именно к нам. Русских там в начале 2-х тысячных было маловато.
Кстати, вот такое тесное сожительство для меня тоже было открытием их менталитета — и где-то шоком…
Завтраки мы посещали редко — я понял, что от такого питания я скоро закукарекаю. Поэтому уезжали со спутницей завтракать в город.
На третий день подошла трогательная кореяночка-студентка и, смущаясь, попросила разрешения съедать наш завтрак. А то хозяйка его попросту забирает.
Кстати, когда на прогулочной яхте мы имели удовольствие позавтракать с американскими туристами, которые сметали всё со стола и раздирали банан, ухватившись за него сразу несколькими руками, я понял, что не всё с американцами хорошо… Съедят так же!
Правда, эквадорцы это, видно, наблюдали давно. И, видя, как я интеллигентно намазываю на кусочек хлеба масло, в то время как дербанят стол, стали нам (добровольно, без моих просьб) приносить поднос с едой наверх — к шезлонгам. Только для русских.Было приятно…
Впрочем, наше житьё-бытьё было вполне мирным. Иногда вечером я заказывал пару бутылок вина у француженки к вечернему чаю и угощал сожителей. Они не отказывались. И даже были благодарны.Но единственный, кто как-то по доброте душевной купил банку пива в ответ, — был португалец, будущий мой приятель Педро.
Настоящий белый американец кривился усмешками, когда остальные пансионеры жались по вечерам в гостиной к нам, когда я брал гитару, и предупреждал португальца быть осторожным — этот русский тебя завербует. Их для этого и присылают…
Педро ждет вербовки до сих пор — мне что-то лень.
Ну а истинное отношение я всё-таки узнал от Педро, он долго жал мне руку на прощание, а потом сказал:
» Вы, русские — инопланетяне. У вас непонятное отношение к деньгам. Твоя подруга делится пиццей с кореянкой, хотя никогда больше её не увидит, и покупает игрушки Месси, отец которой предупреждает всех, что вы агрессоры и враги. Вы что там — все повально миллионеры? А не нищеброды с разорванной экономикой, как нам вещают СМИ? Почему вы — другие? Почему вы так поступаете?»
Я заверил его, что у каждого русского есть своя нефтяная скважина и карьер с алмазами. А также охранный медведь. И поэтому мы такие — добрые и не от мира сего. А агрессивными становимся только тогда, когда медведя обижают…
Хорошо, что он, хоть и Педро, но с чувством юмора…
И поэтому я терпеть не могу слово «русофобия». Это — враньё.
Это просто трусливая зависть и шакалья ненависть к сильному и свободному. А такого слова в английском языке просто нет.