Имена и даты. 28 августа – день памяти советского поэта и писателя Константина Симонова (1915 – 1979).

28 августа – день памяти Константина Михайловича Симонова – поэта, прозаика, драматурга и киносценариста, общественного деятеля, журналиста, военного корреспондента. Участника боёв на Халхин-Голе и Великой Отечественной войны 1941—1945 годов. Время не властно над просторами Буйничского поля в восьми километрах к югу от Могилёва. В 63-х братских могилах в этих краях покоятся 82 447 героев Великой Отечественной войны, которые почти на месяц сковали в первые дни войны силы гитлеровской армады. Именно над этим полем в августе 1979 года был развеян, согласно завещанию, прах поэта.

Для 25-летнего репортера «Красной звезды» десантирование к линии фронта под Могилёв, где в июльские дни 1941 года шли ожесточённые бои, стало первой военной командировкой. Под вечер 11 июля вместе с легендарным фотокором Павлом Трошкиным прибыли они в город и уже через сутки стали свидетелями ошеломительной новости, как на Буйничском поле во время 14-часового сражения защитники города подбили и сожгли 39 фашистских танков и отстояли рубеж обороны. Симонов побывал в осаждённом фашистами городе, посетил и передний край обороны на Буйничском поле, встретился с особо отличившимися солдатами и офицерами. События тех дней и легли в основу сюжета его бессмертного романа «Живые и мертвые». А командир полка Семён Кутепов стал прототипом героя романа — генерала Серпилина.
Всю жизнь вспоминал Симонов дни и ночи, проведённые под Могилёвом. Эпизоды белорусских встреч и бесед встречаются в его мемуарах наряду с Москвой, Ленинградом, Одессой, Сталинградом и Севастополем.

«Я не был солдатом, был всего только корреспондентом, однако у меня есть кусочек земли, который мне век не забыть, — поле под Могилёвом», — признавался писатель.

25 ноября 1980 года на Буйничском поле был установлен 15-тонный Симоновский камень. На огромном валуне выбита подпись писателя «Константин Симонов» и даты его жизни 1915-1979. С другой стороны — мемориальная доска с надписью: «…Всю жизнь он помнил это поле боя 1941 года и завещал развеять здесь свой прах».

КОНСТАНТИН СИМОНОВ

Стихотворения


РОДИНА

Касаясь трёх великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.
Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке,
И в краткий миг припомнить разом надо
Всё, что у нас осталось вдалеке,
Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину — такую,
Какой её ты в детстве увидал.
Клочок земли, припавший к трём берёзам,
Далёкую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.
Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.
Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть… Но эти три берёзы
При жизни никому нельзя отдать.

1941


ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

Женщине из г. Вичуга
Я вас обязан известить,
Что не дошло до адресата
Письмо, что в ящик опустить
Не постыдились вы когда-то.

Ваш муж не получил письма,
Он не был ранен словом пошлым,
Не вздрогнул, не сошёл с ума,
Не проклял всё, что было в прошлом.

Когда он поднимал бойцов
В атаку у руин вокзала,
Тупая грубость ваших слов
Его, по счастью, не терзала.

Когда шагал он тяжело,
Стянув кровавой тряпкой рану,
Письмо от вас ещё всё шло,
Ещё, по счастью, было рано.

Когда на камни он упал
И смерть оборвала дыханье,
Он всё ещё не получал,
По счастью, вашего посланья.

Могу вам сообщить о том,
Что, завернувши в плащ-палатки,
Мы ночью в сквере городском
Его зарыли после схватки.

Стоит звезда из жести там
И рядом тополь – для приметы…
А впрочем, я забыл, что вам,
Наверно, безразлично это.

Письмо нам утром принесли…
Его, за смертью адресата,
Между собой мы вслух прочли –
Уж вы простите нам, солдатам.

Быть может, память коротка
У вас. По общему желанью,
От имени всего полка
Я вам напомню содержанье.

Вы написали, что уж год,
Как вы знакомы с новым мужем.
А старый, если и придёт,
Вам будет всё равно ненужен.

Что вы не знаете беды,
Живёте хорошо. И кстати,
Теперь вам никакой нужды
Нет в лейтенантском аттестате.

Чтоб писем он от вас не ждал
И вас не утруждал бы снова…
Вот именно: «не утруждал»…
Вы побольней искали слова.

И всё. И больше ничего.
Мы перечли их терпеливо,
Все те слова, что для него
В разлуки час в душе нашли вы.

«Не утруждай». «Муж». «Аттестат»…
Да где ж вы душу потеряли?
Ведь он же был солдат, солдат!
Ведь мы за вас с ним умирали.

Я не хочу судьёю быть,
Не все разлуку побеждают,
Не все способны век любить, –
К несчастью, в жизни всё бывает.

Ну хорошо, пусть не любим,
Пускай он больше вам ненужен,
Пусть жить вы будете с другим,
Бог с ним, там с мужем ли, не с мужем.

Но ведь солдат не виноват
В том, что он отпуска не знает,
Что третий год себя подряд,
Вас защищая, утруждает.

Что ж, написать вы не смогли
Пусть горьких слов, но благородных.
В своей душе их не нашли –
Так заняли бы где угодно.

В отчизне нашей, к счастью, есть
Немало женских душ высоких,
Они б вам оказали честь –
Вам написали б эти строки;

Они б за вас слова нашли,
Чтоб облегчить тоску чужую.
От нас поклон им до земли,
Поклон за душу их большую.

Не вам, а женщинам другим,
От нас отторженным войною,
О вас мы написать хотим,
Пусть знают – вы тому виною,

Что их мужья на фронте, тут,
Подчас в душе борясь с собою,
С невольною тревогой ждут
Из дома писем перед боем.

Мы ваше не к добру прочли,
Теперь нас втайне горечь мучит:
А вдруг не вы одна смогли,
Вдруг кто-нибудь ещё получит?

На суд далёких жён своих
Мы вас пошлём. Вы клеветали
На них. Вы усомниться в них
Нам на минуту повод дали.

Пускай поставят вам в вину,
Что душу птичью вы скрывали,
Что вы за женщину, жену,
Себя так долго выдавали.

А бывший муж ваш – он убит.
Всё хорошо. Живите с новым.
Уж мёртвый вас не оскорбит
В письме давно ненужным словом.

Живите, не боясь вины,
Он не напишет, не ответит
И, в город возвратясь с войны,
С другим вас под руку не встретит.

Лишь за одно ещё простить
Придётся вам его – за то, что,
Наверно, с месяц приносить
Ещё вам будет письма почта.

Уж ничего не сделать тут –
Письмо медлительнее пули.
К вам письма в сентябре придут,
А он убит ещё в июле.

О вас там каждая строка,
Вам это, верно, неприятно –
Так я от имени полка
Беру его слова обратно.

Примите же в конце от нас
Презренье наше на прощанье.
Не уважающие вас
Покойного однополчане.

По поручению офицеров полка
К. Симонов

1943

* * *

Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл;
Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нём исхоженные полы;

Если мил тебе бедный сад
С майским цветом, с жужжаньем пчёл
И под липой сто лет назад
В землю вкопанный дедом стол;
Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоём доме фашист топтал,
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал…

Если мать тебе дорога –
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уже нет молока,
Только можно щекой прильнуть;
Если вынести нету сил,
Чтоб фашист, к ней постоем став,
По щекам морщинистым бил,
Косы на руку намотав;
Чтобы те же руки её,
Что несли тебя в колыбель,
Мыли гаду его белье
И стелили ему постель…

Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах,
Что погиб за Волгу, за Дон,
За отчизны твоей судьбу;
Если ты не хочешь, чтоб он
Перевёртывался в гробу,
Чтоб солдатский портрет в крестах
Взял фашист и на пол сорвал
И у матери на глазах
На лицо ему наступал…

Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоём ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел, – так её любил, –
Чтоб фашисты её живьём
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли её втроём,
Обнажённую, на полу;
Чтоб досталось трём этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Всё, что свято берёг ты сам
Всею силой мужской любви…

Если ты фашисту с ружьём
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Всё, что родиной мы зовём, –
Знай: никто её не спасёт,
Если ты её не спасёшь;
Знай: никто его не убьёт,
Если ты его не убьёшь.
И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.
Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед, –
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Раз фашиста убил твой брат, –
Это он, а не ты солдат.

Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоём дому чтобы стон,
А в его по мёртвым стоял.
Так хотел он, его вина, –
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!

1942

ПОРУЧИК

Уж сотый день врезаются гранаты
В Малахов окровавленный курган,
И рыжие британские солдаты
Идут на штурм под хриплый барабан.

А крепость Петропавловск-на-Камчатке
Погружена в привычный мирный сон.
Хромой поручик, натянув перчатки,
С утра обходит местный гарнизон.

Седой солдат, откозыряв неловко,
Трёт рукавом ленивые глаза,
И возле пушек бродит на верёвке
Худая гарнизонная коза.

Ни писем, ни вестей. Как ни проси их,
Они забыли там, за семь морей,
Что здесь, на самом кончике России,
Живёт поручик с ротой егерей…

Поручик, долго щурясь против света,
Смотрел на юг, на море, где вдали –
Неужто нынче будет эстафета? –
Маячили в тумане корабли.

Он взял трубу. По зыби, то зелёной,
То белой от волнения, сюда,
Построившись кильватерной колонной,
Шли к берегу британские суда.

Зачем пришли они из Альбиона?
Что нужно им? Донёсся дальний гром,
И волны у подножья бастиона
Вскипели, обожжённые ядром.

Полдня они палили наудачу,
Грозя весь город обратить в костёр.
Держа в кармане требованье сдачи,
На бастион взошёл парламентёр.

Поручик, в хромоте своей увидя
Опасность для достоинства страны,
Надменно принимал британца, сидя
На лавочке у крепостной стены.

Что защищать? Заржавленные пушки,
Две улицы то в лужах, то в пыли,
Косые гарнизонные избушки,
Клочок не нужной никому земли?

Но всё-таки ведь что-то есть такое,
Что жаль отдать британцу с корабля?
Он горсточку земли растёр рукою:
Забытая, а всё-таки земля.

Дырявые, обветренные флаги
Над крышами шумят среди ветвей…
«Нет, я не подпишу твоей бумаги,
Так и скажи Виктории своей!»

. . . . . . . . . . . . . . . .

Уже давно британцев оттеснили,
На крышах залатали все листы,
Уже давно всех мёртвых схоронили,
Поставили сосновые кресты,

Когда санкт-петербургские курьеры
Вдруг привезли, на год застряв в пути,
Приказ принять решительные меры
И гарнизон к присяге привести.

Для боевого действия к отряду
Был прислан в крепость новый капитан,
А старому поручику в награду
Был полный отпуск с пенсиею дан!

Он всё ходил по крепости, бедняга,
Всё медлил лезть на сходни корабля.
Холодная казённая бумага,
Нелепая любимая земля…

Поделиться:


Имена и даты. 28 августа – день памяти советского поэта и писателя Константина Симонова (1915 – 1979).: 1 комментарий

  1. Какие сильные, настоящие стихи!
    Пробирают до мурашек…
    Светлая память поэту!
    Спасибо за подборку!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *