Студенческие отряды в советское время – это особая и большая тема для воспоминаний. Без них в районе не было бы ни помидоров, ни арбузов. Приезжало по две с половиной тысячи человек из Казахстана и Перми. Летом – работа, зимой – обязательные «визиты вежливости» — поблагодарить за прошедший сезон, договориться на будущее. Официоз официозом, а личные контакты за хорошим столом и добрые слова ничем не заменить. Тем более, учитывая национальный колорит территории и народа.
В ту поездку мы с Михалычем – директором одного из совхозов — решили совместить полезное с приятным и полетели в Казахстан через Москву. Неделю погостили у землячки Надежды Бабкиной. Москва встретила дружелюбно – побывали на сборном концерте в Московском дворце молодёжи, вживую увидели Азизу, Михаила Козакова, Зиновия Герда, Юрия Никулина с его знаменитыми анекдотами.
Мы с удовольствием окунулись в закулисье ансамбля «Русская песня». Запомнилась вечерняя поездка по заснеженной Москве – за рулём своей «шестёрки» Надя Бабкина, а в салоне кроме нас — ещё половина ансамбля. Машина лихо скользила по улицам столицы, но в какой-то момент, глянув в зеркало заднего вида, Надя тревожно скомандовала:
— Мужики, ложись, сзади ГАИшники!
Куда уж там было ложиться в зимней одежде, не знаю, но пронесло, угроза миновала, что мы вскоре славно отметили на крошечной кухоньке артистки. Там же впервые увидел и познакомился с её мужем — славным парнем и прекрасным музыкантом Володей Заседателевым.
После столицы– на юг. В «графике» были два города – Актюбинск и Гурьев. В первом проблем не возникло, встречи с руководством учебных заведений и студенческим штабом прошли оперативно и успешно. Так же лихо планировали «покорить» и Гурьев. Но что-то сразу не заладилось. Во-первых, в аэропорту никто не встретил. Было очень раннее холодное январское утро. За большие деньги незнакомый кореец привёз в гостиницу «Ак-Жайик», что в переводе «с ихнего» означало «Белый лебедь». Успокаивало, что места в номере «люкс» были забронированы и, в предвкушении отдыха в комфорте и тепле, мы ввалились в номер. На термометре было плюс шесть, изо рта шёл пар. Михалыч предложил залезть в горячую ванну, сильно прогреться и сразу под одеяло. Так и сделали. Поспав часа четыре, стали планировать предстоящий день. Гости, а это первый секретарь обкома комсомола и командир областного студенческого отряда, не захотели «светиться» в ресторане, и мы пригласили их на встречу к себе в номер. Накрыть достойный стол – это уж наша задача. Свободного времени оставалось часа два, решили сходить вниз в ресторан позавтракать, заодно «затариться» спиртным. В ресторане было немноголюдно. Сразу же подошла официантка, назвавшись Лидой, приняла заказ. На просьбу принести спиртное последовал «железобетонный» отказ: «В воскресенье спиртное не продают ни в городе, ни в ресторане, даже склад опечатан». Михалыча мелко затрясло: «Ну вот, и решили мы все вопросы. Казахов чаем поить будем»? На всё про всё оставалось не так уж много времени, и надо было что-то предпринимать. Оглядевшись, в отдалении увидел нарядно одетого молодого парня, уплетавшего что-то из тарелки.
— Лида, а это кто?
— Это наш официант, Болжан, пришёл на смену, завтракает.
— Позови!
Официантка ушла. Михалыч недоумённо уставился на меня:
— Зачем время тратить впустую, пойдём в город, может, что-то найдём.
— Михалыч, ты в армии служил?
— Нет, нас после института не брали.
— Оно и видно. А нас брали. Через минуту, вытирая салфеткой рот, подошёл молодой розовощёкий казах в фирменном костюме с бабочкой и вопросительно уставился на нас. На кону стояло слишком много, ошибаться было нельзя!
— Послушай, брат, мы впервые в вашем городе, никого не знаем, и вдруг такое знакомое лицо. Тебя не Болжан зовут?
Ответ был предсказуем.
— А ты не в Батуми служил?
Тут он должен был сказать:
— Нет!
Но он меня ошарашил:
— Да, в Батуми.
— Где?
— В танковом полку.
А полк этот стоял через дорогу от нашего артдивизиона! От одноклассника Мишки Ежова, служившего там на зенитной батарее, я знал даже фамилию командира – подполковник Захтаренко. Но казах был явно моложе меня, и командир у него мог быть уже другой (что впоследствии и подтвердилось), поэтому я опередил его:
– А ты в каком году служил?
– В 76-78-м.
Я служил на четыре года раньше, но надо было играть до конца.
— А я в 74-76-м. То-то я вижу, знакомое лицо!
Лицо это от напряжения и неожиданности стало красным. Внезапно он кинулся ко мне, обхватил, сжал, оторвал от пола и на весь ресторан заорал:
— Он меня узнал! Через столько лет! Он мой брат!
Повторяя эту фразу каждые 10 секунд, Болжан кружил меня в своих объятиях по залу. Неожиданно остановился как вкопанный:
— Это надо отметить. Много не могу – на смену заступаю, но шампанского можно. А завтра уже по-настоящему отпразднуем!
Хотел было бежать, но Михалыч проворно сунул ему в руки авоську и деньги:
— Три водки и три коньяка! Для твоего однополчанина. Нам ещё сегодня дела делать. Болжан помчался по лестнице в подвал. Следом послышались громкие голоса и шум. Было ощущение, что где-то взламывают дверь. Минут через пять сияющий официант появился с полной авоськой бутылок и шампанским наперевес. Мы сидели минут двадцать. Болжан не сводил с меня зачарованных глаз. Но время поджимало. Попрощавшись с «братом» до завтра, пошли готовиться к приёму гостей.
…. Встреча «на высшем уровне» прошла душевно. Всего хватило. Гости несколько раз поинтересовались, где же мы добыли такие эксклюзивные напитки в такое непростое время. Пришлось скромно промолчать. Дело дошло до песен, объятий и клятв в верности комсомольским традициям. А они, эти традиции, были хорошо известны – раньше думай о Родине, а потом о себе. А Родина у нас была одна – Советский Союз. И неважно, что студенты живут и учатся в Казахстане, а помидоры растут в Чёрном Яру. И застольные клятвы были строго исполнены в предстоящем сезоне.
… В гостеприимном Гурьеве мы пробыли ещё два дня. Завтракали, обедали и ужинали строго в ресторане, под опекой «брата». Болжан неизменно усаживался напротив меня и не сводил восхищённых глаз.
— Представляешь, какая у него память, — говорил он Михалычу, — узнать через столько лет! А ведь нас в танковом полку больше тысячи человек было. А он даже имя моё запомнил! Он теперь мой брат!
… В самолёте из Гурьева на Астрахань физиономия Михалыча время от времени начинала беспричинно расползаться в улыбке.
— Брат! Ну, а если бы он не в Батуми служил? — задал он «козырный» вопрос.
— Тогда была бы другая легенда. Всё приходит экспромтом, когда тебя прижимает ситуация. Как в бою. Я ведь в армии служил.
Прошли годы. Настали другие времена. Но давнее доброе вряд ли забудется. Уйдут из памяти мелочи, останется суть. Прости, Болжан, за лукавство. Не служили мы с тобой в одном полку. Но, благодаря тебе, твоей искренности, простоте твоей душевной, которые ничуть не зависят от места проживания и национальности, мы запросто решили такой важный для нас вопрос. Будь здоров и счастлив, брат мой!