Удивительные рассказы Константина Паустовского, датированные годами Великой Отечественной войны, сегодня читаются по-особенному.  В принципе, теперь все произведения любых хороших писателей, повествующие о прошлых войнах, воспринимаются совсем не так, как воспринимались раньше. Они стали ближе и понятнее. Невольно сравниваешь события и характеры, описанные в старых книгах, с нынешней войной на Украине. Вот и военная проза Паустовского «заиграла» ярче, хотя она и без того была яркая, просто воспринималась иначе, только как историческая.

Наверное, так умел только Паустовский: рассказы его простые и короткие, но ёмкие и очень красивые по содержанию. Штрих, другой, третий – и готов удивительный характер. Потому и рассказы эти я называю удивительными, потому что герои в них удивительные, и природа, пейзажи, бытовые картинки описаны сочно, красочно, их сразу видишь внутренним зрением. Конечно, это же пишет удивительный Паустовский!

«В Карантине во всех домах было очень чисто, тихо, а в садиках пахло нагретыми листьями помидоров и полынью» (рассказ «Робкое сердце»).

«Ночью в горах Ала-Тау глухо гремела гроза. Испуганный громом, большой зелёный кузнечик прыгнул в окно госпиталя и сел на кружевную занавеску» («Кружевница Настя»).

«Потом над домом, над лесами начали летать самолёты. На них блестело солнце, и звон был такой, что шмели в саду перевернулись на спины и прикинулись мёртвыми со страха, — Маша знала эту их шмелиную хитрость» («Бабушкин сад»).

Какие тонкие наблюдения, перенесённые на бумагу! И описанные всего-то несколькими словами. Ничего не проходило мимо пытливого, любопытного взгляда Константина Георгиевича.

А ещё обратите внимание на заголовки: по ним не догадаешься, что рассказ пойдёт о войне. А я хочу поговорить именно об этих рассказах, и в первую очередь о рассказе «Робкое сердце». В одиннадцати страничный рассказ уместился целый роман. В нём три главных героя: фельдшерица туберкулёзного санатория старушка Варвара Яковлевна, её любимый племянник Ванечка и сосед, бывший преподаватель естествознания, а теперь пенсионер Егор Петрович Введенский.

Ванечку вырастила и воспитала Варвара Яковлевна, он ей достался после смерти сестры. Ванечка был славным мальчиком, послушным и трудолюбивым, прекрасно рисовал и сдружился с соседом Егором Петровичем. Когда вырос, Ванечка стал военным лётчиком. После этого Варвара Яковлевна долго его не видела.

И вдруг началась война. Паустовский пишет об этом так: «Война началась так странно, что Варвара Яковлевна сразу ничего и не поняла. В воскресенье она пошла за город, чтобы нарвать мяты, а когда вернулась, то только ахнула. Около своего дома стоял на табурете Егор Петрович и мазал белую стенку жидкой грязью, разведённой в ведре. Сначала Варвара Яковлевна подумала, что Егор Петрович совсем зачудил (чудачества у него были и раньше), но тут же увидела и всех остальных соседей. Они тоже торопливо замазывали коричневой грязью – под цвет окружающей земли – стены своих домов. А вечером впервые не зажглись маяки… Всё было неожиданно, страшно. Варвара Яковлевна сидела до утра на пороге дома, прислушивалась и думала о Ване».

Действие рассказа происходит в Крыму. «Осенью немцы заняли город. Варвара Яковлевна осталась в своём домике на Карантине, не успела уйти. Остался и Егор Петрович».

За спокойным по тональности, неспешным повествованием кроется высокое напряжение большой душевной трагедии людей, попавших в оккупацию. Их жизнь изменилась. Немецкие солдаты нещадно грабили жителей и «это они делали так, будто в домах никого не было, даже ни разу не взглянув на хозяев. Во рву за Ближним мысом почти каждый день расстреливали евреев…»

Варвара Яковлевна и без того имела робкое сердце, а тут окончательно заробела. Жила она тихо и одиноко. И постоянно думала о племяннике Ване: как он, где он, наверняка воюет?

Недалеко от домика Варвары Яковлевны немцы поставили тяжёлую артиллерийскую батарею. Стояли они и в других частях городка с необычным названием Карантин.

Однажды зимой налетели с моря советские самолёты и разбомбили немецкие батареи. Невольно досталось и мирным жителям, «убита какая-то молодая женщина около базара и больной старичок провизор».

Один советский самолёт немцам удалось сбить. Лётчик выбросился на парашюте, но был схвачен. Немцы расклеили по городку листовки, в которых рассказывалось, что «советские лётчики произвели бомбардирование мирного населения, вызвав жертвы, пожары квартир и разрушения. Один из лётчиков, виновных в этом, взят в плен. Его зовут Иван Герасимов…»

Варвара Яковлевна поняла, что это её Ваня. Его должны были публично расстрелять, и приказывали людям обязательно присутствовать на казни. Немцы полагали, что народ озлобится на советского лётчика и всю красную армию за убийства и разрушения.

Варвара Яковлевна испугалась за Ваню. Но ей вдруг стало и совестно перед людьми, потому что «они не простят ей эту убитую женщину и несчастного старика провизора и разбитые в мусор дома, где они жили столько лет… Ведь все знают, что Ваня – её воспитанник, а многие даже уверены, что он её сын».

Робкое сердце пожилой женщины опять взыграло испугом. Она пряталась от людей. Но на казнь пришлось идти. Собственно, она пошла сама. «Всё внутри словно выжгло слезами, и ничего уже её не пугало. Пусть убьют немцы, пусть её возненавидят свои – всё равно. Лишь бы увидеть Ваню…»

Что тут пересказывать? И надо ли пересказывать? Рассказ нужно читать. В нём всё просто о непростом. Люди узнали Варвару Яковлевну и неожиданно для неё почтительно расступились перед ней. Почтительно! «А потом Варвара Яковлевна увидела, как на мокрую от дождя мостовую неизвестно откуда упала и рассыпалась охапка сухих крымских цветов. Немцы пошли быстрее. Ваня улыбнулся кому-то, и Варвара Яковлевна вся расцвела сквозь слёзы. Так до сих пор он улыбался только ей одной».

Неожиданные коллизии, повороты сюжета – сила рассказов Константина Паустовского. Вначале этого рассказа «Робкое сердце» почти мимолётно говорится про Ваню. А затем он из повествования исчезает. Казалось, всё, нет его больше, он рассказчику уже не нужен. Но он появляется при описанных выше обстоятельствах. И неожиданно становится главным героем. И вообще – Героем. Ведь к вечеру того дня, как расстреляли Ваню, городок заняли советские войска. Это стало возможно только потому, что лётчики разбомбили вражеские артиллерийские батареи. И бомбил их в том числе Иван Герасимов! «Ваня – святой человек, – сказал Егор Петрович. – Теперь в нашем городе все дети – ваши внуки, Варвара Яковлевна. Большая семья! Ведь это Ваня спас их от смерти».

Удивительное умение Паустовского поднять обычный, тихий, спокойный эпизод до эпоса. Рассказ написан в 1943 году, писатель уже тогда был уверен, что его герои (они конечно же имели прототипов) станут историческими личностями пусть и под другими именами. Он описывал их по свежим следам, но сразу писал на все времена! Дошёл рассказ и до нашего времени, когда русская земля вновь обагрилась кровью. И снова появились герои-Ванечки! И опять мы мучаемся чистоплюйством, боясь осуждения за невольно причинённый ущерб, а то и жертвы мирным жителям даже не наших, а врага. Мы до сих пор не знаем, как проскочить между этих двух огней. Паустовский даёт ответ, когда пишет о том, как под ноги сомневающейся женщины «неизвестно откуда упала и рассыпалась охапка сухих крымских цветов». Невзирая на жертвы среди своих, люди поняли и приняли главное: лётчиками и её Ваней всё сделано правильно. И вовремя, иначе жертв стало бы больше.

Трудно говорить о необходимости подобного, даже боязно перед людьми, но Константин Паустовский нашёл способ сказать. Он и в других своих рассказах точно также поднимает повествования до эпических нот. А эпос – это трудная, до спазм в горле и слёз, мучительная и поучительная правда. И само повествование любого рассказа Паустовского остаётся не только историческим, но и злободневным для любого времени. Разве не о том же самом думают сегодня наши бойцы на передовой, как думает и герой Паустовского из рассказа «Приказ по военной школе» курсант Михайлов: «Достаточно беглого взгляда на заштопанную гимнастёрку, чтобы с новой любовью вспоминать материнские маленькие пальцы, её опущенную голову, её напёрсток, её робкие просьбы беречь себя и помнить, что она будет ждать сына, что бы с ним ни случилось, ждать до последнего своего вздоха». Мама, жена, дети, любимая девушка – главные люди во внутренней, потаённой, личной жизни солдата, они занимают его мысли, его самые тёплые и спасительные воспоминания.

Или, вот, о вере в справедливость нашей специальной военной операции. До сих пор есть те, кто её осуждает: «Гибнут молодые мальчишки, а генералам хоть бы хны, гонят и гонят». И в рассказах Паустовского есть такие. Проводница в поезде усомнилась в том, что даже собаки чуют и ненавидят врага. Её осадил голос: «У тебя одно занятие – никому нипочём не верить. Билеты по десять минут в руках вертишь, всё тебе мстится, что они фальшивые». Вроде совсем не об этом, не о вере в справедливость, а ведь об этом тоже.

Нет у Константина Паустовского в его рассказах батальных сцен, а если и есть, то пересказы, слышанные от других. Но это не делает эти удивительные произведения не военными. Встречи в поездах, госпиталях, в командировках – то в Средней Азии, то в Средней полосе, а то и совсем рядом с фронтом – всё у писателя идёт в дело. Баталии описаны другими. Паустовским описаны сердца и души людей того времени. И они так похожи на сердца и души нынешних людей, нынешних бойцов, нынешних переживающих и ждущих женщин.

«Российский писатель»

Поделиться: