Мнение читателя.

Ювеналий Николаевич Верзин в последние годы практически не пропускает ни одного мероприятия, проводимого Астраханским отделением Союза писателей России. Он не филолог, а сугубый «технарь» и всю жизнь трудился на немалых постах в промышленности России. Но с детских лет ежедневное чтение стало для него нормой. Впрочем, в советское время этим могли похвастаться очень многие. Но одно дело быть потребителем «чтива», и совсем другое – вдумчивым читателем! Вот Ювеналий Николаевич и являет собой образец  такого читательского творчества. Недавно он принёс свои заметки, которые назвал «Тезисами возможного выступления на читательской конференции, посвящённой писателям и поэтам Астраханской области». К сожалению, конференции мы проводим редко. Поэтому хотим познакомить с мнением Верзина, не дожидаясь подобного случая.

Подобны бо суть книги глубине морской,
в неё же поныряющие выносят бисер драгой.
Древнерусский сборник 12 века.

1949 год. Школьный товарищ дарит на день рождения два тома избранных сочинений Аркадия Гайдара. «Тимур и его команда», «РВС», «Голубая чашка» зачаровывают. Поиск новых открытий, приводит к полкам районной библиотеке имени Гоголя. «Детство с Соломбале», «Дети горчичного рая», Жюль Верн и Фенимор Купер, Александр Грин и Александр Дюма отнимают время от учёбы и сна. Прочитав книгу, сожалеешь, что она кончилась. Иногда появляется желание перечитать. А в библиотеке за отдельными произведениями очередь. Записываешься в читальный зал областной библиотеки. Начинаешь приобретать книги в собственность.

Постепенно, с годами, создаётся приличная домашняя библиотека.  На самодельных стеллажах и полочках, в алфавитном порядке по фамилиям авторов, выстраивается более 1300 томов.

Пенсия!  И завтра, и послезавтра, и далее – не надо «в обязаловку» идти на службу. Можно почитать! Читать выборочно любую книгу с любой страницы, или просто рассматривать иллюстрации. Появилась возможность впитывать стихи!

О, пожелтевшие листы
В стенах вечерних библиотек,
Когда раздумья так чисты,
А пыль пьянее, чем наркотик!
Николай Гумилёв.

Вечер. Семейные дела на сегодня окончены. Машина в гараже. Внуки по домам. Мусор вынесен. Чай заварен. Лимон нарезан. Личное время.

К библиотеке! Наконец-то появилась возможность вчитываться. Не прослеживать сюжет, а наслаждаться композицией произведения. Страсти героев оцениваются с учётом собственного жизненного опыта. Натурные природные зарисовки воскрешают в памяти раскаты Волго-Каспия, раздолье хлебородных полей и многоводье Дона и Волги в Волгоградской и Саратовской областях, просторы Седого Каспия и Балтийского моря, Карибы, действующие вулканы, реки и голубые озёра Никарагуа. Уходящее в «бесконечность» побережье Тихого океана с пенящимся рифовым поясом.

Всё читаешь вновь. Даже Наташа Ростова и Пьер Безухов воспринимаются по-новому!

Однако, основное «чтиво» – это любимые классики, читанные и перечитанные. Настольные книги!  Их читаешь с любой страницы. Просто берёшь книгу, открываешь и читаешь.

Если настроение хорошее, а хочется отличного, то читаешь Пушкина.  Его сказки и поэмы в очередной раз покоряют красотой русского языка. Удивляешься, как наипростейшими русскими словами выражается великолепие природы, взаимоотношения героев, развитие сюжета.

Несколько смягчить тяжесть на душе помогают произведения Ремарка.  Его произведения – гимн победе во имя жизни. Для удовлетворения духовного голода, берёшь томик Леона Фейхтвангера. Экскурс в библейские сказания, в «предания старины глубокой» отвлекают от сегодняшнего дня.

И, конечно, Достоевский. Прошёл штатный день. Всё более или менее нормально. Захотелось поразмыслить над бытием.  Этого автора необходимо читать вдумчиво, не отвлекаясь с первой страницы. Первая треть книги мною осваивается трудно, необходимо вчитаться. Далее появляется интерес.  И на одном дыхании, не торопясь, осваиваешь произведение. Закрыв последнюю страницу, долго гладишь обложку, жалея, что роман кончился.

Перебирая тёплые томики, делаешь неожиданные открытия. Л. Андреев, Д. Балашов, Г. Канович, А. Маршал, Д. Олдридж, С. Ханзадян и другие ранее знакомые авторы при новом прочтении открывают новые горизонты, новые страсти. Жалеешь, что ранее слишком поверхностно знакомился с ними.

Читая прозу, начинаешь понимать, почему рождаются стихи. Писатель естественно приходит к   концентрации мысли. Прозаические произведения рождают стихи. «Песня о Соколе», «Песня о Буревестнике», «Мальва» Максима Горького; «Повесть о Сонечке» — поэтическая поэма в прозе о любви Марины Цветаевой; «Рать порубежная» Сергея Нуртазина… Да разве перечтёшь все произведения, рождающие щемящую душевную музыку. Произведения – преддверие стихов.

В чужих стихах знакома боль –
Там бредит кто-то забываемый
Шепчу спасительный пароль:
«Любовь, Поэзия, Цветаева».
Юрий Щербаков.

Поэты – ЧАРОДЕИ.  «Великолепные ели ресницы над голубыми глазами озёр!», «А белый лебедь на пруду качает павшую звезду», «Звёзды плавают в фонтане» … Можно до бесконечности цитировать краткие строфы, рисующие огромные полотна матушки-природы, кипение страстей. Жизнь во всём её многообразии!

Стихи читаешь вполголоса, чётко проговаривая окончания. Открывается красота замысла поэта. Каждое стихотворения требует музыкального сопровождения. Становится понятным неразделимый союз поэта и композитора.

Литературные передачи РР и РТВ знакомят тебя с поэтами и писателями, которых ты уже не прочтёшь. И если ранее осуществлялись поиски интересующих тебя авторов, то сегодня ты просто рад «шапочному» знакомству с Тендряковым и Лукониным.

Много написано. Но, к сожалению, есть авторы, которые «не успели» высказаться.

Саша Алексеев. Мой товарищ по комсомолу. Многодетная семья села Икряное. Закончив десятилетку, работал инструктором РК ВЛКСМ, корреспондентом районной газеты, корреспондентом газеты «Волга». Его содержательные статьи рождали полемику. Познакомившись с военными дневниками моего отца, задумал писать книгу. Знакомлю его с семейной «историей». Очевидно, у него много других литературных планов, так как глаза постоянно «мыслят». Только переступив двадцатилетний возраст, Саша, увы, умер от болезни почек.

Александр Неверов, автор проникновенного произведения «Ташкент – город хлебный», умирает на 37-м году жизни от болезни сердца.

К сожалению, не помню фамилию молодого автора. Корреспондент Архангельской областной газеты. Уходит на фронт и в первые дни Великой Отечественной погибает. Его друзья посмертно издают сборник его замечательных рассказов.

Много не написано. Ещё больше не прочитано. Но пока живёшь, читай и, по возможности, делись впечатлениями.

Необъяснимо выбрасывание книг.  Связанные в стопочку, или в «разброс», книги зябнут у мусорных ящиков даже в августе.

Вы видели, как подрастающая бездомная собака ищет хозяина?  Так и книги просятся на полки библиотек, школ, детских домов и домов престарелых. Книги живые и бесценные. Придёт время и любая книга будет «берестяной грамотой», не исключая «Как закалялась сталь» Николая Островского и «Коммунисты» Луи Арагона.

Долго можно полемизировать о судьбе России после 1991 года, но астраханские поэты чётко выразили своё отношение к действительности. Они верят в Россию.

Как будто мир не пьёт иуд / Предательского яда. / Взойдут ли всходы, не взойдут, / А только сеять надо.

Строй слов дорогих / Да пребудет нетленен: / Родители, родичи, / Родина, род.

Вот они, свидетели и судьи – / Время, память, совесть и любовь. / Главное от них узнают люди: / Хорошо ли Родине с тобой?

Лишь бы она была жива, / Лишь бы она звалась Россией. / Лишь бы…  А прочее осилим! / Сдавайся, сорная трава!

Но в имени моём любовь мерцает тускло. / Но в имени моём есть веры уголёк. / Но в имени моём – заветном слове «Русский» — / Навеки сбережён надежды родничок.

Среди вопросов праздных и непраздных / Ищу один единственный ответ: / Неужто День Победы – это праздник / Солдат страны, которой больше нет?

Русь моя, тебе я благодарен / Каждым своим мигом, всей судьбой, / Что Есенин, Сталин и Гагарин / Навсегда рифмуются с тобой.

Рвёт ветер времени страницы – / Пришли иные времена. / В метели штормовой стремится / К далёким берегам страна.

Премьерная волна досужих пересудов, / Жеманного вранья и театральных слёз, / Где зрелища хотят, не веря в Божье чудо, / Где лицедейство всё, и только смерть – всерьёз…

Паука сожрёт другой паук – / То-то будет радости вокруг!

Чьи это строки? Я-то знаю, а вы?

ЮВЕНАЛИЙ ВЕРЗИН.

Поделиться: