Владимир Куницын. Почти крещенская история.

Один из давних приятелей собрал как-то в кучку все четыре своих кольца от четырёх же браков, и отдал в переплавку, заказав ювелиру сотворить из никуда не доехавшей свадебной квадриги — нательные крест и цепочку. Крестик из колец вышел вполне себе крестиком, а цепочка – тощенькая и короткая, едва сомкнулась на шее. Но приятеля это ничуть не смутило, он поцеловал крест, и с той секунды забил на всю свою прошлую, буйно блудную жизнь, полную амбивалентных страстей, суетливых разочарований и выматывающих неврозов неутолённого сердца, поскольку сердце всегда лучше нас знает, насколько не утолено и чем. Мы боимся это услышать от него, прибегаем к тысяче уловок не услышать своё сердце, в котором, собственно, и прячется правда. И ещё, конечно, любовь.

Вскоре после этого эффектного жеста, не лишённого оптимистического символизма, настал праздник Крещения Господня. Приятель полез вместе с православными в прорубь, а когда выпрыгнул из дымящейся воды, схватился за крест, а креста и нет, как и худосочной цепочки, на которую не достало золотишка с несчастливых колец. Нырять снова в прорубь, шарить по дну коченеющими пятернями не рискнул, да и напирал народ сзади, алкавший персонального духовного очищения.
И вот стоит он голый над своей одёжкой, всё ещё огорчённо озираясь на крещенскую купель, и видит, как прямо на него идёт такая же, как и он, голая молодая женщина, снимает очки, протягивает ему, просит довести до проруби и подождать. Когда она окунулась в воду, приятель поднёс её очки к глазам, и не увидел ничего, кроме мутных пятен, будто просунул голову в дождевое облако!
Ушли они от ледяной купели вместе и не расстаются вот уже – если не привирает память – лет двадцать семь-восемь. Приятель мой надел «первое» своё – пятое! – кольцо, сразу «сделал» жене операцию на глазах, после чего она разглядела его подробно и — не разочаровалась. А из тощенького гадкого утёнка, какой он увидел её тогда у январского пруда, где был сражён мгновенной к ней жалостью, как молнией, – она уже после первых родов превратилась в роскошную лебёдушку, на зависть даже самому себе, как он шутил потом, не в силах припрятать счастье.
Несколько лет ещё время от времени он вырывался в наши компании. Я спрашивал, как живёт? Говорил, что идеально, и настолько идеально, что просто необходимо вываляться! Чтобы передохнуть от засилья прекрасного! Но, кажется, убегал домой раньше, чем совлекался во грех.
А потом и вовсе пропал с горизонта. Можно догадаться, почему.
Потому что его «крещенская» жена всё же нашла баланс между красивым и невыносимо прекрасным. Этот баланс ещё называют полнотой бытия.

Поделиться:


Владимир Куницын. Почти крещенская история.: 1 комментарий

  1. Как это было у Пушкина: Врагов у нас имеет всяк, но от друзей спаси нас, Боже…
    Я очень рад за героя, но автор… Автор пишет об этом с неизъяснимой грустью и чем-то ещё, что трудно угадать, но мне и не хочется, потому что разочаруюсь… А так произведение очень глубокое. Спасибо.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *