Велимир (Виктор) Владимирович Хлебников

БЮСТ ВЕЛИМИРА ХЛЕБНИКОВА НА АЛЛЕЕ СЛАВЫ В АСТРАХАНИ

ВЕЛИМИР (ВИКТОР) ВЛАДИМИРОВИЧ ХЛЕБНИКОВ
(9 ноября 1885 — 28 июня 1922)

К дням празднования 300-летия Астраханской губернии в центре Астрахани появился архитектурный комплекс, состоящий из Триумфальной арки и Аллеи славы. Продолжением Триумфальной арки является Аллея славы земли Астраханской. Здесь установлены 14 бронзовых бюстов знаменитым соотечественникам. Среди них — генералиссимус Александр Суворов, генерал Алексей Ермолов, первый академик России Василий Тредиаковский, художник Борис Кустодиев, поэт Велимир Хлебников. Примечательно, что из четырнадцати земляков, чьи бюсты были установлены на Аллее славы, двое – поэты. Это Василий Тредиаковский и Велимир Хлебников. Аллея славы соединяется с памятником Петру Первому. Предполагается, что в дальнейшем она будет пополняться новыми скульптурами.

ДИНА НЕМИРОВСКАЯ

ПО ВЕЛЕНИЮ ВЕЛИМИРА

Наш город богат поэтами, оставившими вклад как в мировой литературе, так и в языковой культуре.

Если рождение Василия Тредиаковского разграничивает семнадцатый и восемнадцатый века, то звезда Велимира Хлебникова зажглась на стыке девятнадцатого и двадцатого столетий. В честь того, кого по меткому определению Владимира Маяковского мир называет «Колумбом новых поэтических материков», названа одна из улиц Астрахани.

Начало двадцатого столетия связано с гением Хлебникова. На изломе ХIХ и ХХ веков Астрахань преподнесла миру воистину бесценный подарок – самобытного поэта, новатора языка и стиля.

Отец поэта, Владимир Алексеевич Хлебников, был попечителем калмыков, орнитологом и природоохранителем, одним из создателей уникального Астраханского заповедника.

Неповторимость и странность судьбы сделала Велимира Хлебникова легендой в истории поэзии ХХ века. Он – прежде всего реформатор, искатель новых путей в лирике, эпосе, прозе и драматургии, экспериментатор слова.

Велимир (Виктор) Владимирович Хлебников (1885-1922) родился в ставке Малодербетовского улуса Калмыцкой степи. Великий поэт корнями из волжской дельты, где возникали юношеские образы его «Страны Лебеди» и державного «Конецарства». Вся жизнь его, как течение родной реки, озарена созвучием про Волгу и иволгу, вся она, как и творчество поэта, неразрывна с нашим городом и свята для астраханцев.

Хлебникову посвятил стихи один из лучших поэтов Астрахани конца ХХ века Олег Куликов (1947-2000):

1.
Под скрипы калмыцкой арбы,
Под конское ржанье
Замыслились Доски Судьбы,
Степные скрижали.

В прекрасной алхимии слов
И магии чисел
Ковалось его ремесло,
Пульсировал смысл.

А что за металл у певца
Расплавился в тигле,
Наверное, не до конца
Мы все же постигли.

2.

Недостоверен эпизод,
Известный более по слухам:
Поэт на полустанке жжёт
Стихи младенцам и старухам.

Ничем другим нельзя помочь
Полузамерзшим и разутым.
Январь.
Метель.
Глухая ночь
Навылет ветрами продута.

Бросает за листком листок
В костёр творения создатель.
Лишь он такое сделать мог,
Земного Шара Председатель.

Как отмечают филологи, «для литературы региона имеют значение прежде всего произведения поэта, в которых он обращается к природе, истории края, жизни его народов.

Это поэмы «Хаджи Тархан», «Уструг Разина», рассказы «Есир», «Николай», «Охотник Уса-Гали», эссе и очерки «Лебедия будущего», «Открытие народного университета», «Астраханская Джоконда», «Союз изобретателей» и другие.

В лирических стихах, поэмах, песнях, рассказах, теоретических декларациях Велимира Хлебникова нет противопоставления людей по национальному признаку, конфликтность его произведений имеет другую природу. В её основе – контрастность цветущей естественной природы и мертвящей городской цивилизации, столкновение духовности и бездуховности, гуманизма и жестокости. Он показывает, что в Астрахани, когда-то завоёванной Россией, нет ни побеждённых, ни победителей. Есть единая семья народов…» («История Астраханского края», изд-во Астраханского гос. пед. ун-та, 2000 г.)

Ежегодно литературной премией, носящей имя гения, награждаются лучшие поэты, писатели и учёные нашего края. Периодически Астрахань собирает хлебниковедов с мировым именем на Международные хлебниковские чтения.

Дом-музей семьи Хлебниковых был открыт в Астрахани 19 октября 1993 года на бывшей Большой Демидовской улице (ныне Сведлова, 53), в бывшем доходном доме Полякова, где родители поэта снимали квартиру на первом этаже (четыре окна слева). Первым заведующим музеем была Инна Витальевна Анохина. Его первые художники-экспозиционеры – Александр Петров, Виталий Ноздрин, Михаил Гурьев и Нина Дзагурова, сдедавшие всё, чтобы музей состоялся. Но первоначальная экспозиция музея была довольно скудна: фотографии, копии, дубликаты.

В декабре 1994 года племянник Велимира Май Петрович Митурич-Хлебников, народный художник России, передал в дар Астрахани знаменитую «хлебниковскую коллекцию»: личные вещи поэта, именные экземпляры его произведений, художественные полотна своей матери, Веры Хлебниковой, фамильную библиотеку. Новая экспозиция музея, на основе оригиналов, была открыта в сентябре 1995 года. Её создатель – художник-экспозиционер Калерия Михайловна Чернышова.

В мае 2013 года состоялось очередное открытие обновлённого музея-экспозии Дома-музея Велимира Хлебникова.

Музей Велимира Хлебникова получил высокие отзывы в отечественной и зарубежной печати. Он поистине уникален. В России такой – один.

Нинель Мордовина посвятила музею Велимира Хлебникова и его многолетнему хранителю А.А.Мамаеву такие стихи:

Сквозь все режимы и «прижимы»,
Сквозь глупость, зависть, слепоту,
Пробьётся только одержимый
Своею верою в мечту…
И в этот дом старинной кладки
Заходят люди, словно в храм –
Иные здесь царят порядки,
Причастные – иным мирам:
Здесь Дух Поэта своевольный
Живёт – он дышит и звучит.
Здесь так душе светло и больно,
Так токи сердца горячи!
Поэт живёт, поправ все сроки,
Глаголом, обогнавшим век:
Его горячечные строки –
К иному берегу разбег.
Совсем другие измеренья
Свободы, правды и добра…
Его высокое горенье,
Его высокое паренье
Над миром, где вся жизнь – игра.
… Прости, Поэзия, Россию –
Её поэтам путь не прост:
К ним, бездуховность толп осилив,
Приходит слава – на погост.
Но этот дом – души обитель,
Не станет времени чужим.
Его создатель и хранитель
Мечтой и верой одержим:
Нести живым – живое Слово
Через пространство странных лет,
Чтоб, словно в храм, входили снова
В старинный дом, где жив поэт!

В мае 2013 года на фестивале «Музейный гид» в Москве прошла церемония награждения победителей десятого грантового конкурса «Меняющийся музей в меняющемся мире». Ежегодный конкурс проводится благотворительным фондом Владимира Потанина при поддержке Министерства культуры Российской Федерации и оперативного управления Ассоциации менеджеров культуры.

Победители определялись в пяти номинациях: «Музейные исследования», «Музейные образовательные программы», «Музей и технология туризма», «Авторская», «Технологии музейных экспозиций». В последней в числе лучших был назван филиал Астраханской картинной галереи им. П.М. Догадина — Дом-музей Велимира Хлебникова. Обладатель гранта — проект «Голод пространства, или Комната Велимира» — предполагает реэкспозицию одной из центральных комнат Дома-музея Велимира Хлебникова, в которой поэт проживал во время своих приездов в Астрахань в разные годы. Его автором стала заместитель директора Астраханской государственной картинной галереи по научной и экспозиционно-выставочной работе Марина Емелина, а участие в разработке приняла группа компаний «Пилот».

О В.Хлебникове написано заметно больше, нежели написал он сам. По сей день ведут о гении Хлебникова жаркие споры ученые с мировыми именами, поэты и литературоведы. В Мюнхене, а затем и в израильском Ашкелоне (альманах «Юг» № 13), была опубликована уникальная статья Вадима Перельмутера «Утренний Хлебников», уникальная работа, всё ещё не изданная в России:

«Велимир Хлебников хотел быть прочитанным. «…Главная тайна, блистающая, как северная звезда, это — изданы мои сочинения или нет? Шибко боюсь, что нет», — писал он летом в Москву. И в следующем письме: «С грустью примирился с тем, что собрание сочинений не вышло»…

Он проклинал редакторов, вынуждавших его рукописи валяться месяцами без движения в типографию. Но… опубликованное его мало интересовало: «Пока готовили клетку, синица улетела».

Однако он и сам — отчасти — был причастен к той издательской медлительности.
«Предупреждаю, Хлебников не способен делать корректуру — он пишет поверх её новый вариант», — остерегал Давид Бурлюк издателя.

Дело тут не в пресловутой взыскательности художника к своим творениям. Но именно в «новом варианте», возникавшем поверх корректуры.

Вариант — чего?

Вариант перевода в слова того, что возникает в художнике до — и поверх — слов.

Тынянов сказал, что «Хлебников шел на звук смысла».

Хлебников говорил о родстве стиха и стихии.

«Я боюсь отвлеченных прений об искусстве. Лучше было бы, чтобы вещи… художника утверждали то или это, а не он»…

Такое постоянное усилие перевода в слова прожитого, постигнутого, высветленного и озвученного выдохом/выходом предутреннего сна не дает поэту признать окончательным любой результат.

«Бывают странные сближенья». В двадцатых годах Сигизмунд Кржижановский написал в словарной статье «Черновик», что, пока автор жив, никакой текст не бывает окончательным, всё, что выходит из-под его руки — черновики…
Читатель видит — что получилось. Поэт — что могло бы проявиться на бумаге.

Уникально словотворчество Хлебникова:

Усадьба ночью, чингисхань!
Шумите, синие березы.
Заря ночная, заратустрь!
А небо синее, моцарть!
И, сумрак облака, будь Гойя!..

В приведённом отрывке можно отметить сгущение ассоциаций, порождённых ночным пейзажем: история — философия — музыка — живопись. Обращает на себя внимание и та строка, где нет окказионализма, зато есть удивительный, по определению В.Перельмутера, неологизм-эпитет — «синие березы», рифмующийся через строку с самим собой, но уже отнесённым привычно к ночному небу…

Мы чаруемся и чураемся,
Там чаруясь, здесь чураясь…

И далее слова, произрастая разнообразно от этих двух корней «чар—чур», ветвятся, переплетаются в любовную вязь влечений и шараханий…

Сергей Наровчатов говорил, что в «Кузнечике» Хлебников обратился к восемнадцатому веку через голову века девятнадцатого, минуя Пушкина — к Ломоносову.

Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!

Что видишь, все твое; везде в своем дому,
Не просишь ни о чем, не должен никому.

Эхо хлебниковского обращения уходит много дальше Ломоносова — к Анакреону, к его «золотописьму», к «посланнице богов» Цикаде («Прибрежных много трав и вер» — на берегу державинской «реки времен»), к античной Цикаде, которую Ломоносов, а за ним и Державин с Гнедичем, преобразили-переименовали в российского Кузнечика.
И этот образ времени в стихах Хлебникова поэты услышали — и откликнулись сначала Осип Мандельштам (Что поют часы-кузнечик?..), а затем Арсений Тарковский:

Кто стрекочет и пророчит,
И антеннами усов
Пятки времени щекочет,
Как пружинками часов?..

Набор подарочных открыток, изданных Астраханским региональным отделением Общероссийской общественной организации Союза писателей России и сопровождённый поэтическими строками литераторов современной Астрахани к 440-летнему юбилею нашего города предваряет с обложки отрывок из поэмы Велимира Хлебникова «Хаджи Тархан»:

Меня окружали степь, цветы, ревучие верблюды,
Круглообразные кибитки,
Моря овец, чьи лица однообразно-худы,
Огнем крыла пестрящие просто удоды —
Пустыни неба гордые пожитки.
Так дни текли, за ними годы…

Поэт пытался докопаться до истоков возникновения наименования города своего рождения и посвятил ему поэму.

В пространстве поэтического времени Хлебников свободен и лёгок. «Цикада» Анакреона — и «Пугачевский тулупчик» Пушкина, «Старосветские помещики» — и «Слово о полку Игореве», Малявин и Гойя, всего не перечислить; понадобился сложный — тютчевский — эпитет — и вот он: «Снежно-могучая краса», — и всё стихотворение, заданное этою строкой, с Тютчевым перекликается; или фетовская, по слову Михаила Гаспарова, безглагольность: «Шопот, ропот, неги стон». И так далее…

«Может быть, предки просто поздоровались нами, как перчатками»…

Роман Якобсон вспоминал о поэтическом вечере, состоявшемся под новый, 1914 год: «Его очень вызывали выступить — всех зазывали. Он сперва отнекивался, но мы его уговорили, и он прочел «Кузнечика», совсем тихо, и в то же время очень слышно»…

Сорок лет спустя в американском Гарварде Якобсон демонстрировал/имитировал это чтение — читал «Заклятие смехом» и «Он говорил: я белый ворон, я одинок…», внятно выговаривая слова и не акцентируя деления на строки, «без выражения», разве что не «совсем тихо», видимо, опасался, что студенты не дослышат.

Судя по многочисленным воспоминаниям о футуристах, Хлебников был единственным из них, кто говорил с публикой «совсем тихо». Остальные были куда как громогласней. И в стихах — тоже.

Издать при жизни Велимиру Хлебникову удалось всего ничего…

Не случайно в графе анкеты «Семейное положение» он «шутливо» написал: «Вступил в брачные узы со Смертью». Хлебников прожил роковой для поэта возраст – тридцать семь лет – и умер на руках своего соратника и друга, художника Петра Митурича, в заброшенной баньке в глухой валдайской деревушке Санталово, там, где великая река берёт своё начало. В этой деревушке Новгородской губернии Велимир Владимирович жил в семье сестры Веры и её мужа, художника Петра Митурича.

Хлебниковские теории предсказания будущего в своё время наделали немало шума. Примечательно, что над многими из них Велимир работал в своём родном городе – в Астрахани.

Поэт-математик утверждал, что «если взять число лет, равное числу дней в месяце, то будем иметь правящие людом могучие времена 27, 28 и 29 лет, каждое с особой судьбой и особым жезлом».

Столь туманные формулировки своей теории смены поколений Хлебников пояснял так: «Пушкин родился на 56 лет позже лирика Державина (что кратно 28), 28 лет отделяют математиков Чебышева и Лобачевского, 28 х 6 лет – Герцена и Мазепу. Число 28 управляет сменой поколений!»

Свой второй закон противостояния поколения поэт открыл, однажды крупно поссорившись с родителями. Их тревожило то, что в тридцать лет Велимир не имел ни службы, ни семьи, ни пристанища. Хлебников причины своих конфликтов видел во всё том же загадочном числе 28: «Борются между собой люди, рождённые через 28 лет, то есть через 28 лет истина меняет свой знак». Как ни странно, но после этого открытия поэт успокоился и стал более терпимым к своим близким.

В декабре 2010 года в Институте мировой литературы им. А.М. Горького РАН состоялась международная научная конференция «Велимир Хлебников в новом тысячелетии», посвящённая 125-летию со дня рождения русского поэта и мыслителя, где было представлено более сорока докладов известных исследователей его творчества и молодых, начинающих свой путь хлебниковедов из США, Голландии, Италии, Германии, Австралии, Украины, многих городов России.

Обсуждались вопросы текстологии произведений Хлебникова, его биографии, связей с научной мыслью, культурой Серебряного века, с творческими экспериментами авангарда. Заместитель директора ИМЛИ А.И. Чагин и председатель оргкомитета Н.В. Корниенко, открывавшие заседание, говорили о значении наследия Хлебникова для академической науки.

Евгений Рейн говорил о вкладе Хлебникова в поэзию, назвав его вторым после Пушкина реформатором русского стиха. В приветствии участникам конференции академик Вяч. Вс. Иванов отметил: «Я и сейчас, как во время занятий в архиве Хлебникова в РГАЛИ – когда я нашёл у Хлебникова предсказание взрыва атомной бомбы и намёк на понимание солнечной энергии как происходящей от термоядерного взрыва! – думаю, что Хлебникова – автора «Досок судьбы» и других «стихов из чисел» (его собственное выражение), посвящённых истории, ещё откроют в будущем.

Наступивший экономический кризис заставил вспомнить о предсказаниях, содержавшихся в математических уравнениях истории, выведенных вскоре после смерти Хлебникова Н.С. Кондратьевым. Но повторяемость событий, которые касаются совсем не только экономики, явно подтверждает основные наблюдения Хлебникова. Кажется вероятным, что его мысли найдут продолжение не только в литературе, но и в науке».

В родной для «будетлянина» Астрахани продолжают издаваться очерки о Хлебникове. Вот аннотация Нины Куликовой к одному из таких исследований, работе А.Мамаева «В Хлебникове есть всё…»: «Личность Велимира Хлебникова притягивает к себе исследователей из разных точек планеты – Японии, Франции, США, Голландии, России и т.д. Но Астрахань как “ключ к Хлебникову”, Астрахань, в которой Поэт ощущал себя “в центре своего поэтического космоса”, лишь теперь, в XXI веке, раскрывается своему гениальному сыну. И новая исследовательская работа Александра Мамаева, подвижничеству которого Астрахань обязана имиджем хлебниковской столицы с единственным и замечательным музеем Поэта, высвечивает иные, неожиданные для филологического восприятия грани личности и творчества Велимира.

Казалось бы, Мамаев замахивается столь высоко, обращаясь к знаменитой цитате Мандельштама: “В Хлебникове есть все…”. Но с первых же страниц, сообщающих новые и самые полные данные на сегодняшний день по родословной Поэта, автор погружает читателя в удивительный, дотоле малоизвестный мир детства Хлебникова – не только биографически, но увлекая с собой в попытку проникнуть в извечную догадку, как и когда проявляется в личности гений. И что значит детство для человека? И как остаться ребенком, сохранив свежесть и космическую независимость взгляда на мир, на жизнь? И каждому ли это дано? И почему? Думается, что эта глава будущей книги А. Мамаева “В Хлебникове есть все…” может фигурировать в учебниках и трудах по психологии ученых любых стран, не говоря уже о том, как важно родителям это читать и знать. Но это другая сторона медали, не менее важная, а первая, конечно же, вносит в наше представление о Велимире совершенно иное ощущение, словно со старинного зеркала, извлеченного из музейного запасника, стерли пыль, — и открылся трепетный, ранимый, задумчиво пытливый детский образ: кто Я и зачем здесь Я?

“Конецарство” Велимира Хлебникова (мысли по поводу) станет открытием не только для широкого круга читателей и любителей литературы, но и для самых глубоких и пристрастных исследователей творчества Поэта, как и неожиданное исследование А. Мамаева в главе “Я каждый день жду выстрела в себя…” “Этюд рук” Велимира Хлебникова (в дополнение к комментариям 6-томного собрания сочинений) автор завершает цитатой Поэта “А на руке, протянутой к звездам, проползет улитка столетий”.

И хочется согласиться с А. Мамаевым в том, что “Отлитые в бронзу эти строки могли бы стать лучшим памятником Королю Времени — Велимиру Хлебникову».

Давно ушли в прошлое годы замалчивания имени поэта Велимира Хлебникова. В 1985 году во многих странах отмечалось столетие со дня его рождения. Появились издания — сборники стихов, труды русских и зарубежных исследователей его творчества, готовится и печати семитомное собрание сочинений. Астрахань гордится музеем Хлебниковых в доме, где жила семья поэта.

Длительное время забвения способствовало возникновению домыслов, основанных на сомнительных свидетельствах, легендах, связанных с именем Хлебникова. Так, в пятидесятых годах Юрий Олеша сообщал своим читателям о том, что «Никто не знает, где он (Хлебников) умер, где похоронен…»

Свидетелем последних месяцев жизни и трагической безвременной кончины Велимира Хлебникова (в 1922 году ему было 37 лет) оказался муж его сестры Веры, художник Петр Васильевич Митурич.

В своих поздних воспоминаниях о Хлебникове подробно рассказал об обстоятельствах, побудивших Велимира поехать с ним весной 1922 года в деревню Санталово тогдашней Новгородской губернии.

Как писала в статье «Теории невероятностей Велимира Хлебникова» (рубрика «Народный архив» еженедельника «Хронометр» от 1.08.2006) Татьяна Бондаренко, «Хлебников просто не мог сидеть на месте. Путешествия были у него в крови. Он пешком ходил из Харькова в Ростов, из Пятигорска в Железноводск. Кто знает, но может быть, именно эта врождённая любовь к странствиям и погубила поэта?»

Он прошёл около сорока вёрст (43 км) от станции Боровенка до села Санталово, спал на земле. Поэт окончательно подорвал своё здоровье, и ноги перестали его слушаться. Было ему 37 лет.

По рассказам сестры, за день до смерти Хлебникова навестила деревенская дурочка Фопка и спросила: «Трудно тебе умирать?» А после её ухода Митурич нашёл поэта уже потерявшим сознание и написал последний прижизненный его портрет. «Необходимо хоть что-то запечатлеть!» — скажет он. Художник и после смерти напишет портрет поэта. Многие годы спустя обе эти работы назовут лучшими в карьере Митурича.

Умирая, наш земляк попросил своего зятя и лучшего друга выполнить последнюю просьбу: похоронить его на кладбище без отпевания в церкви. Для российской глубинки тех лет это был настоящий шок! Священник, услышав, что похороны совершаются без церковного обряда, заявил, что не допустит покойника на православное кладбище.

Преданный Митурич, желая исполнить последнюю волю поэта, пешком отправился за четыре версты в сельсовет просить разрешения на похороны у председателя. Тот дал разрешение только после угрозы Митурича похоронить Хлебникова где-нибудь в лесу.

Однако священник так и не пропустил похоронную процессию на кладбище. И Митурич с тремя нанятыми им мужиками отправился на поиски самой невысокой точки кладбищенской ограды. И гроб с Хлебниковым всё-таки внесли на территорию через стену.

Хоронили поэта, словно совершали преступление. Боялись, что процессию вместе с усопшим вновь выдворят с кладбища. Чтобы могила была как можно менее приметна, её рыли в самом дальнем конце, в углу. Но место оказалось занято безымянным страдальцем. Рыть другую могилу не стали: начался ливень. Так и похоронили… В 1960 прах поэта был перевезён в Москву и захоронен на Новодевичьем кладбище.

©. Д.Л. Немировская «По велению Велемира» (эссе) – сборник материалов XII Международных Хлебниковских чтений, посвящённых 130-летию со дня рождения Велимира Хлебникова «Велимир Хлебников и мировая художественная литература» (10-12 сентября 2015 г.) – стр. 148-154.

Поделиться:


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *