В Астрахани вышла вторая книга Аркадия Щербы «Две поездки по маленькой стране», в которую вошли не только рассказы, но и поэтический цикл «Железная маска». Более четверти века автор дилогии проживает в Израиле – стране, небольшой по размерам, но масштабной по впечатлениям. О том, что побудило переселиться туда многих героев рассказов А. Щербы, с какими проблемами столкнулись они, российские репатрианты, а также о душевных коллизиях автора вдумчивому читателю расскажет эта книга. Рассказы и стихи Аркадия Щербы захватывают, окуная в мир Израиля, где автор проживает с марта 1993 года. Примечательно, что обе книги А. Щербы изданы на малой родине автора.
Совсем недавно мы знакомили читателей с рассказами Аркадия Щербы. Сегодня представляем его стихи.
АРКАДИЙ ЩЕРБА
СТИХИ ИЗ ЦИКЛА «ЖЕЛЕЗНАЯ МАСКА»
РЕВНОСТЬ
Как сына, что от матери ушёл,
Как жениха, украденного с бала,
К земной душе, одетой в лёгкий шёлк,
Вселенная меня возревновала.
И ночь не посылает мне луну,
И я обиду ночи не пойму.
Меня к любви ревнуют облака
На пасмурном безрадостном рассвете,
Свои дожди пригнав издалека,
Меня к моей любви ревнует ветер;
И я не в силах действо их понять,
Постигнуть эту зависть неземную…
Да что теперь мне от себя скрывать —
Я сам себя к любви моей ревную.
К душе, одетой в светлые шелка
Ревную я и дождь, и облака,
И сумерек безлунную надменность,
И мира зависть, и слепую ревность.
СОРВАВ С КАМНЕЙ…
Сорвав с камней прибрежный дикий мох,
Постигнув мир в его бессчётных видах,
Так и не зная — добр он или плох,
Как при рожденье сделав первый вдох,
Я делаю теперь последний выдох,
И в глубину, слабея, опускаюсь…
Вдруг! — может это кажется мне, иль? —
Захлопал надо мной янтарный парус,
Чуть слышно заскрипел в пучине киль.
А я тону, чтоб заново родиться,
Напиться жизни горечи сполна…
За кораблём летят большие птицы,
И пеной на ветру шуршит волна.
* * *
В горах среди ветров лихих
Живут у синих снов
Палитра, музыка, и стих,
И с дружбою любовь.
И любят, кто их край достиг,
Бежав земных оков,
Палитра, музыка, и стих
И с дружбою любовь.
ПРОРОК
По тёмной равнине шагает старик,
Закрывшись от холода ветхим хитоном.
К нему ветер тучи набухшие гонит
И прячет луны затуманенный лик.
Уносится путь за холмы вдалеке,
А посох стучит у дорожного края,
Мгновения шатких времён отбивая,
Качаясь как маятник в бледной руке.
И губы под бури безудержный вой
Вещают историю судеб немногих,
Что знают конец неизвестной дороги
И знают причину пути своего.
* * *
Унеслась эмиграция в вечность,
Захватив за собою боль.
Мы уже влюблены беспечно
В парниковую нашу юдоль.
Прокатилось вагонным грохотом
Через жизни, пути, мосты!..
А оставлено было сколько там!
А какие остались мечты!
Не забыть, не вернуть, не спрятать
То, что так и не взяли с собой…
Затекает снежная слякоть
В души странников мёрзлой водой.
Да и как оправдать могли мы
От судьбы дерзновенный бег,
Когда в тёплом Иерусалиме
Тихо выпал вечерний снег?
НЕБЕСНОЙ МИЛОСТИ…
Небесной милости верны,
Врачуют сны забвенья лаской.
Я — человек в железной маске,
Я — пленник ветреной зимы.
На мой скалистый островок
Идут кипящие цунами,
За островерхими стенами
Остановило время срок.
И всё ж наступят времена —
Пробьётся трещина в граните,
Мою холодную обитель
Разрушат ветер и волна.
И я исчезну со страниц
Судьбы загадочной и странной,
Когда глаза мои устанут
Смотреть за прорези глазниц,
Когда последний светлый сон
Разгонит жуткую нелепость —
Поросшую тоскою крепость
Железо, вросшее в лицо…
ЕЩЁ РАЗ О СОВЕСТИ
У тлеющего мира наяву
Я скипетр судьбы держу не крепко —
На хрупком троне, властвуя, живу
В невидимой для окруженья клетке.
А мне ль не знать, с чего так устаю,
Кто ключ хранит в тяжёлом монолите?
Кто часто душу мучает мою,
И, как ни странно, — кто её Хранитель?
Когда надежде умирать пора
И приговор я отменить не в силах,
Что кляксой плачет с острого пера —
Кто подпись растворил в чернилах?
Сдувая на мою корону прах,
Кто тенью вырастает за спиною?-
Кто свой упрёк хранит в глазах?
Упрёк, так нелюбимый мною.
В СТОРОНЕ…
В стороне от пробок южной трассы,
В городском разноголосом хоре
Ашкелон, мой мальчик синеглазый,
Плещется на мелководье моря.
То бежит, разбрасывает брызги,
Звонкий смех вдогонку посылая
Пролетающим над морем низко
Облакам из призрачного края,
То вблизи от волн неторопливых
В отголосках уличного гама
Сорванец дрожащий и счастливый
Из песка вылепливает замок.
РАВНОВЕСИЕ
В поднебесии
кто-то мается,
Кто-то кается
в поднебесии.
Равновесие
допускается,
Допускается
равновесие…
Закружили мир
грозы с градами,
Времена дожди
занавесили.
Серой лебедью
в небо падает
Равновесие,
равновесие.
Боль такую терпеть
не принято,
Боль такую ещё
не взвесили —
Крылья в небе
вразлёт раскинуты,
Как распятое
равновесие!
НА ТЁМНОЙ СТОРОНЕ…
На тёмной стороне планеты,
Где ночи трепетный покров,
В окне знакомым силуэтом
Возникнет Первая Любовь
Не за окном, а в сердце где-то…
СУББОТА В ИЕРУСАЛИМЕ
Наверное, это в порядке вещей,
Когда затихает на улице шум,
Всё реже играют машинные трели,
И ты ощущаешь усталость недели
В неспешном мерцанье субботних свечей,
В таинственной лени рассеянных дум.
Наверное, так и должно в мире быть —
Безмолвье заката при первой звезде,
Вечерних теней золотые глубины,
Свистящее хлопанье крыл голубиных,
Седой паутины дрожащая нить
И действо покоя во всём и везде.
Наверное, следует это понять —
Вдали проходящих своим чередом
Немых облаков розоватые кипы,
Шептание трав на вечерней молитве…
Царица Суббота вернулась опять
В сокрытый в горах белокаменный дом.
В ИЗРАИЛЕ…
(песня)
В Израиле, в Израиле
Тоскою был изранен я,
Бредя в тиши по гравию
Тропинок вековых
В траве вечерним шелестом
Туман клубился перистый,
Скользя потоком пенистым
У стен сторожевых.
Храним любовью пламенной
Сей город белокаменный
Столетья неприкаянно
Стоявший в забытьи.
А мне воспоминанием
До города до дальнего
Годами детства давнего
Идти, идти, идти…
И чтобы вновь его найти
Я до соборной паперти
По тропам светлой памяти
Тихонько доберусь
С печалью запоздалою,
С молитвою усталою,
За крепость обветшалую —
В оставленную Русь.
Родная мать-кормилица,
Сумеем ли увидеться?
Что в будущем предвидится —
Тебе, Господь видней.
Но я благодарю Тебя,
Что есть каспийская земля
И стены белого кремля
Покоятся на ней.
По гроб обязан Богу я,
За то, что мне так дорого,
За то, что есть два города,
Подаренных судьбой,
Два брата, две жемчужины,
И близкие, и чуждые,
До боли сердцу нужные,
Хранимые Тобой.