* * *
Фарисействует ночь в блеклом зареве фар.
Лицемерный Фавор и сомнительный дар,
мысль, как чахлая роза, в пространство растёт.
И столикая тьма с ней беседу ведёт
ни о чём… Говорить разучились давно!
Где-то рядом в пустое стучатся окно…
А я дальше иду и, не чувствуя ног,
как сорняк, прорастаю в беспутье дорог.
Потому фарисействует тусклая мгла,
что она никого никогда не спасла.
А приду я Домой и — затеплится свет!
Улыбнётся жена, тихо скажет: «Привет!».
Улыбнётся сквозь сон ненаглядная дочь…
И пускай за окном фарисействует ночь!
* * *
Поёт сквозь сон дождя согласный хор
О небесах, о радуге, о боге,
О чём-то близком, точно у дороги,
Где вдоль обочин листопада сор
С деревьев осыпается под ноги.
Поёт сквозь сон дождя согласный хор…
Пьют ангелы, остывшие от слёз.
Апостолы забрасывают сети.
Но вместо рыбы — лишь попутный ветер
И отраженье путеводных звёзд…
Апостолы обидчивы, как дети:
Не навсегда, как будто не всерьёз.
Но кто поёт, чьи это голоса?
Возможно, я Ему зачем-то нужен.
Я миром потрясён, я им контужен
И брошен на пути у колеса
Истории, и временем надкушен…
Я сплю и слышу чьи-то голоса.
Звенит звезда, её не зачерпнуть…
К тому же нет ни одного кармана.
Тому, кто не прикинут от Армани,
Приятно наблюдать Кремнистый Путь
И звёзды пересчитывать в стакане.
Звенит звезда, даст Бог кому-нибудь.
* * *
Есть во мне ещё немного
Грусти самых карих глаз
И упрямой веры в бога,
Что от вечности не спас…
В сеть надёжную попался —
Напролом в осенний дождь:
Дрожь души в дрожащих пальцах,
Сердца взломанного дрожь.
Бьётся дождь, как птица в клетке
Неба, брошенного вниз.
Брось, душа, движеньем метким
В это небо окунись!
Это всё, что нам досталось —
Звёзд немыслимая даль.
Жаль мне юности, но, жалость,
Дней сегодняшних не жаль!
* * *
Это город, в котором недолго живу
И брожу налегке по его переулкам,
Где скрипят фонари, окунаясь в листву,
Никому не светя, словно тёмная шутка…
Он ещё постоит, многих нас пережив,
Выбиваясь из общего ритма ландшафта.
Словно нервный
мучительный
медленный срыв.
Ведь ему всё едино: «вчера» или «завтра»…
Это город вне срока, в котором живу.
Он ещё постоит и меня переплюнет…
Протянув над землёй проводов тетиву,
Он ещё пошумит, погудит, поворкует.
Он ещё отстоит своё право на ложь,
Свою правду на жизнь утверждая безбожно,
Поставляя своих горожан на правёж
Покосившихся стен и пространств бездорожья.
Этот город нестройный, где строится храм
У безлюдной реки и давно обмельчавшей…
Я уже не забуду его, не предам,
Пригубив из его переполненной чаши.
* * *
Не осталось свободного места:
Погуляла душа в небесах.
Раньше белой была, как невеста,
А теперь в синяках и рубцах.
За надежды твои и печали
Положили тебе пятачок…
Вот и стой, пожимая плечами,
Закадычного неба дружок.
* * *
Зла на язык заплаканная муза
Или молчит, не поднимая глаз.
Мне говорят: «Поэзия – обуза!»
Но как же совесть, дремлющая в нас?
И я не верю веку-людоеду
Пишу стихи и совесть тормошу.
Пускай в России нелегко поэту,
Но легкого пути я не прошу.
* * *
За глоток горючей сини
Дар небесного огня
Ты приговорён к России —
высшей мере бытия!
Все грехи твои — простили
И глаза твои — просты.
Приколочен ты к России…
И Россия — это ты.
* * *
Дождь идёт по размытой дороге…
В дождь идет пешеход одинокий.
Он легко и немодно одет.
Он идёт уже тысячу лет…
Вырываясь из цепкого взгляда
Века-цепня и казнокрада,
Он куда-то упрямо идёт
Незнакомый тебе пешеход…
* * *
На кончик ветки сломанного деревца
Кукушка села прорицать — бездельница!
Но сердце сжалось и услышать хочет,
О чём она — обманщица — пророчит?
Да ни о чём… Обычная безделица.
О том, что ветер скоро переменится,
И облетит листва, и с песней птицы
Весною обещают возвратиться…
* * *
Благодарю Тебя за Месяц
И за его ущербный свет.
За то, что жизнь, как тесто месит…
За трудный, но посильный крест.
И за весну я благодарен,
Где мою в лужах сапоги,
где посреди рябых проталин
видны земли черновики.
Пускай мои промокнут ноги,
Но я по улицам пройду
И наши русские дороги
Не прокляну в пустом бреду…
Благодарю за ясный шёпот
Случайных звёзд над головой,
за невесёлый этот опыт
бродить пустынной мостовой
Свеча
Горит во тьме спокойная свеча,
И тонкое свечение луча
Как будто нож, распарывает мрак.
Она горит и светит, словно знак
Какой-то древней веры, и в тиши
Своим крылом касается души…
Все ироды, пилаты, палачи
живут в тени мерцающей свечи.
И тянутся из сумрака на свет.
И тянут лямку беспросветных лет.
И, вроде, не светло, не горячо,
Когда сидишь с мигающей свечой;
Она мала и светит кое-как,
Наискосок, но освещает мрак.
* * *
Вонзив в сугробы огненные бивни,
Взглянуло солнце вдруг из-за холма.
Скупые строки летописи зимней
Царапает по белому Зима…
Сосулек мелких битая армада.
Деревья — словно ангелы — в снегу.
Спешить сегодня никуда не надо.
Стою один… Но ты со мною рядом:
Тебя забыть не в силах, не могу…
* * *
Расту на собственных развалинах…
Вразвалочку плутаю днями,
где отражается в проталинах
весны сиреневое знамя.
Где ходят девушки красивые
И тонкий звук вдевают в ушки.
Какие всё-таки счастливые
Они в дешёвых побрякушках!
Вот если бы я стал дорогой
И лёг бы у высоких ног…
Весна, души моей не трогай!
Как полумесяц — одинокий —
Я на ветру твоём продрог.
Ода Городу
Не принимая лучшей доли,
я здесь бреду, как в смертном сне.
Здесь под ногами много соли,
А соль земли всегда в цене!
И если дождь прольётся ливнем
по узким улочкам твоим
как я умею быть счастливым,
весёлым, смелым, молодым!
Был ясноглаз хазарин чудный,
кто эти выследил места,
где Волга, путь кончая трудный,
бежит, спокойна и проста.
Где прослезился мудрый Каспий,
свои богатства затаив.
Где не видали жутких гарпий,
лишь амазонок видел скиф.
Тут Русь звенела с колоколен
и поднимала церкви ввысь,
перед Христом молился воин,
со знаменем в степях неслись…
Увы, теперь иное время
на нас одело удила,
и тянем мы обиды лемех,
забыв про славные дела.
Ты помнишь Разина ли Стёпу
и не запамятовал ли
Петра, разящего Европу,
того, кто строил корабли?!
А, впрочем, память – дело вкуса.
И чье-то сердце оживит
вкус астраханского арбуза
и осетрины царский вид!
Как чудо-лотос — дар Востока —
ещё светлей и краше стань,
и для людей и ради бога,
расти и здравствуй,
Астрахань!
* * *
Я пропах её руками…
Я пропал
навеки,
вечно.
И ревёт под облаками
О любви косматый вечер.
Обними меня покрепче!
Ноет сердце, как зверёныш.
В сумасшедший этот вечер
Ты его с ладоней кормишь.
Ветер,
принимай
гостинец:
С этих рук неторопливых
В человеческий зверинец
Ароматный льётся ливень!
* * *
Удивит меня гостинцем
Неприветная пора:
На деревьях чудо-птицы
Вдруг появятся с утра
С алым пятнышком на грудке,
С хохолком на голове!..
Солнце выйдет на минутку
Пробежаться в синеве.
Заискрится даль, и звонко
Потекут сосульки с крыш…
Но продлится то недолго,
И напрасно ты стоишь.
Всё опять завьюжит снегом.
Всё, чего касался взгляд.
Год за годом, век за веком
Мир на радость скуповат.
…Заметёт зима-плясунья
Чуть заметные следы.
Станет сыпать в лапы улиц
Снег хрустальной чистоты.
* * *
Не случайно, как подруги,
Все сороки — по домам.
Говорят, что это к вьюге,
Говорят, к большим снегам.
Громко каркают вороны,
Приютившись у земли,
И глядят из-под соломы
Воробьи, как короли.
Месяц ходит в рукавицах
Над просторами степей,
Всюду иней серебрится
И на сердце — веселей.
А на небе стынут звёзды,
Словно искры от костра.
Звёзды крепкие морозы
Обещают нам с утра.
В темноте собаки злятся.
Крепнет волчий аппетит.
«Лебедь белая на яйцах,
Пригорюнившись, сидит»*.
«Лебедь белая на яйцах» — зима (фольклорное)
* * *
Худосочная осень-лошадка,
Меднолистая шаткая рать
Опадает с деревьев украдкой
И её за собой не позвать!
Не стучи по асфальту копытцем.
Не ищи для себя ездока.
На деревьях — лишь мокрые птицы,
В небе тучи, а выше — века…
Это всё, что осталось от лета —
ничего не осталось… И всё ж
в полукруге туманного света
пусть шумит несмолкаемый дождь.
* * *
Киммерийская тьма, я в тебе пропаду.
Я дорогу к себе в эту ночь не найду.
Я обратно один, как прямой Китоврас.
А дорога, петляя, скрывается с глаз.
Где былая Хвалынь? Где казацкая быль?
Опочила на всём придорожная пыль.
Ничего не осталось от славных веков…
Лишь стоит в голове топот конских подков!
Где сарматские девы — семейство цариц! —
Половецкие танцы в пределах станиц,
Золотая орда многолюдней церквей,
И величье мечетей под сенью мечей…
Одолела Москва нашу скифскую прыть:
Приучила скандалить… смиряться и пить.
* * *
В белый космос одеты косматые ели.
Я стою и немею от этого чуда.
Мне приснилась зима в середине апреля
Что бы значило это? А, впрочем, не буду
с головой погружаться в толковые книги,
выясняя случайного чуда значенье!
Мне приснилась зима, и закатные блики,
и в зеркальных озёрах твоё отраженье.
Ты, увы, не придёшь и окна не прикроешь.
И в каморке моей не найдётся камина,
чтоб искать саламандр в ослепительном рое…
Отчего же такая приснилась картина?
Это всё-таки странно, и я озадачен,
и меня за разгадкой зовёт неизвестность.
Мне вчера ни с чего улыбнулась удача,
оглашая заливистым смехом окрестность.
А сегодня с утра не найду я покоя:
вспоминаю тебя да надеюсь напрасно.
В белый космос одеты… Приснится ж такое!
Жизнь прекрасна.