Максим Жуков. «Выбор». Рассказ.  

Дело было в начале 2000-х. Я обошёл почти весь район третьего юго-востока, срывая квитки с телефонами на остановочных комплексах и столбах. Под мышкой, шелестя тонкими крыльями, ютилась самая популярная в то время газета «Всё для вас» и пакет с документами. Бедняга порвался, пока его околачивал об столбы, приговаривая: «Будет дурить честный народ!» На каждом втором клочке грязной бумаги обещали астрономические суммы: «Работа в офисе…», «Разносчик конфискованного товара», «Помощник», какой-то «Смотрящий», и уж совсем подозрительной мне показалась приписка к одному из них: «…руководитель – женщина». В подкаблучники я не стремился, да и аферистом быть не хотел, а уж смотрящим – подавно. Но тех, кто это заботливо клеил, не волновало. Потому и кричал, вымещая злобу на бетонном гиганте в драных бумажных лосинах. Ко мне даже метнулись, теряя головные уборы, стражи порядка.

Пришлось отпираться, так, мол, и так, служил в горячей точке, воевал за родину, за идею, а вернулся домой и понял – бороться нужно с предрассудками.

«Почему меня не берут на работу? Если лысый – то крайний? И, главное, морщат твердолобые башни, фырчат, точно кони, и мелят: «Вы нам не подходите». Колючий взгляд законников быстро теплел, я чувствовал – они меня понимают и в глубине чёрствой души даже жалеют, но боятся в этом признаться. И лучшее, что они могут – меня отпустить. И отпустили, пожелав удачи  в хождении по сорокоградусной жаре.

Асфальт, казалось, плавился под ногами. Заглушая гудки машин и ропот людей, чьи голоса сливались в шумный вихрь, громыхал размеренно трактор, разбивая дорожное полотно с тем, чтобы узнать, где и по какой причине лопнули трубы. Бородачи в жилетках и касках, разжигая друг друга горячими, колкими словами, давали советы чумазому трактористу:

− Ты зачем так копнул? Теперь всю Николашку затопит! Иди лучше глуши свою рухлядь и дуй к нам с молотком. Будем вколачивать чопик и, как манны небесной, ждать сварщиков. Ты в курсе, что они уже третий день не выходят? Бастуют, хреновы коммунисты…

− Нее…

− Не некай, а давай инструмент. Как хлещет, твою же дивизию! – рабочий, теряя каску, топтался в яме, меся грязь болотными сапогами. – Ноги уже промочил. Степаныч!

Косматый мужик осторожно подсел к озерцу.

− Ты прямо как на рыбалке. Только удочки не хватает. Дай руку! Да ёшкин−матрёшкин, зачем чумазую тянешь?!

 Над острословами колыхалась туча копоти и пыли. Движимая слабым удушливым ветерком, она плыла в мою сторону. Я продолжал разбирать объявления.

Трудно сказать, какое занятие меня бы устроило. Матери главное – хоть какие-то деньги, а отец, променявший профессию художника на маляра, призывал не бояться тяжёлой работы, пробовать себя в любом деле. И не забывать, какую профессию выбрал. Так то я – связист, проходил практику в почтовом отделении в районе БСМП, и навидался тамошних персонажей.

Один был рослый, сухой, как доска, но с живыми пытливыми глазками. Всё просил налить ему красненькой – то бишь, едкой горилки на травах. На правах новичка полагалось за ней метнуться кабанчиком, но я подобное не одобрял. Мой отказ вызывал у оглобли недоумение, но остальные, в общем-то, понимали – пить на рабочем месте воспрещалось. Как и зарабатывать на негодных обрезках кабелей – их обжигали и тайком сдавали в цветмет.

– К нам пойдёшь? − спрашивал меня его коллега, тучный связист, пыхтя сигаретой. Я, глядя на его грушевидную фигуру, прикидывал, каким образом он проникает в колодцы и крутит там телефонные провода, но спросить, честно, стеснялся.

– Всё может быть! − отвечал я уклончиво. Третий, чуть старше меня, с оттопыренной губой, пристальным взглядом щупал и взвешивал, точно отработанный материал и как будто прикидывал: «Куда можно сдать?»

– Сам по жизни чем занимаешься? − качнулся в мою сторону он.

– Пока что учусь.

– А закончишь…? − не отставал от него «грушевидный».

– Буду искать работу по душе.

– За такую не станут нормально платить…

– Тогда начну горбатиться за идею, − шутил я, краснея.

– Идейный, значит, − вздыхал великан, посылая толстяка за «красненькой». И пока его ждали, он продолжал: – Раньше брали людей согласно профессии, ныне – изворотливых, хитрых и с связями. К нам такие приходили, но долго не задерживались. После первого же косяка гнали в шею. И хотя за них заступались, мы стояли на том, что расхлёбывать за них не намерены. Сотовая связь стремительно вымещает городскую телефонную сеть, а она находится в плачевном состоянии – колодцы с ней часто топит, и ликвидировать их мы не поспеваем. Заказов много, а работать некому – у нас уже троих сократили, а зарплату – хренак, и убавили.

Заводы и фабрики по всей стране закрываются, и на их территориях начинают хозяйничать частники. Трудяг кидают при первой возможности, а подхалимов и бездарей держат поближе к кормушке. Что-то из этого встречалось и в бытность СССР, но значительно реже. Я смутно помню то славное время. Оттого и тянет иной раз пройти по АЗХО, где исправно трудились родители.

Тут и там остались следы от станков, кое-где даже − плакаты с воззваниями к трудовому народу. Ветер трепал их рваные, изрядно пощипанные временем края, постепенно стирая то, что ценилось превыше всего: люди, специалисты своего дела и их багаж знаний, он бережно передавался молодым и неопытным. А сейчас, если что и оставалось в наследство, так это байки о лёгкой наживе.

Больше всего их собралось, по-моему, у охраны – я заглянул в их кибитку, но там меня встретили голые стены, зашарканный стол и кровать с резиновой палкой, от безделья поросшей мхом пыли. На тумбе парил пластмассовый чайник и мерно, как маятник старинных часов, раскачивались наручники на ржавом гвозде.

− А ну, мил человек, посторонись, а лучше выйди и, как положено, стукни по дверце. Это тебе не завод, где всё уже вынесли – там ты можешь гулять скока угодно, − отметил охранник в очках, сдвинутых на нос. Он кряжистым шагом вошёл в помещение и плюхнулся на кровать. Лицо у него было красное, потное и довольное.

− Совсем ничего не осталось? – взявшись за скобу двери с намерением выйти под палящее солнце, спросил я, забыв о причине визита.

− От вас, шалопаев, даже трубу колючей проволокой окружили, не говоря уж о пожарных лестницах. Их срезали и сдали в металлолом. А ты, выходит, из них? – осведомился охранник, запуская пятерню под кровать.

На улице враждебно взвыл перфоратор – рабочие разбирали стены предприятия для парковочной зоны. Я отвлёкся на шум и не заметил, как охранник подкрался, держа палку на изготовке. Вряд ли он намеривался смахнуть пыль с неё путём дробной партии по моей черепушке, а вот напугать – это да. Большинство здоровяков на такое способны.

− Я узнал тебя. Ты тут шляешься с прошлого года!

− Но ведь это не запрещено…

Тупо хлястнул удар, от неожиданности я пригнулся и стремглав вылетел из сторожки. Встретив колючий взгляд прищуренных глаз я, обрывая речь стража с тяжёлой, квадратной фигурой, запинаясь, спросил:

− Вы не знали, случаем, Шведовых?

− Художников что ли? – убирая пласты отслоившейся краски с дверного косяка, куда и пришёлся удар, уточнил подслеповатый увалень. – Я с ними рука об руку крутился, пока за пьянку не выперли. Меня дядей Ваней зовут. А ты, получается, их сынок?

Видя растерянность оппонента, я усмехнулся.

− Сынок…

− Непутёвый, небось, говорят? – и, не давая мне вставить слово, продолжил: – отправляйся на ТРЗ – там они тоже ишачили. Заодно и работу найдёшь – я узнавал – там как раз набирают.

***

Тепловозо-ремонтный завод заметно преобразился. Появились новые корпуса, территория выглядела чисто, и работяги старались напустить на себя важный вид. С неохотой отрываясь от сотовых телефонов, они с недоумением косились, когда я рисовал им реалии прошлого.

Я хорошо помнил чёрный от сажи завод. В дымном воздухе ревел заунывно гудок, созывая из серых пятиэтажных домов людей в промасленных комбинезонах. Они шли по разбитой дороге, сонно ругаясь. Навстречу им плыла возня тяжёлых машин и ворчание пара. Из цехов раздавался грохот и стон усталых машин. Отовсюду шипело, парило и завывало. Голоса рабочих тонули в гудении высоко задранных рельс, по которым, подхватив многотонные ноши, летали страшного вида краны. Крановщицам, зачастую пышным, но симпатичным особам раздражённо кричали:

– Куда?! Вира давай до токарного!

А они им, высунув голову из будки:

– Чем кричать на меня с голой …, ты бы, дружок, штаны подтянул!

– А я не стесняюсь! − летело в ответ. С соседних участков выходили нескладные тени. Они смеялись хрипло и тяжело, и хотя в их смехе чувствовалось напряжение, они были счастливы оставаться при деле. Подобные шутливые стачки помогали разрядить обстановку и сбросить балласт унылой подёнщины.

Всё это я почерпнул, будучи семилетним мальчишкой. В детстве меня бабушка часто брала с собой на завод. Она оставляла меня около инструментального цеха, где я с любопытством исследовал старый передвижной кран. Однажды мне посчастливилось найти около крана пластины, похожие на пятикопеечные монеты. Толстые, чуть красноватые медяки приходилось выкапывать палкой, а потом заботливо очищать папиной кисточкой.

Спрятав в карманах, я тайком выносил их с завода. За лето я натаскал домой килограммов пять этих монет. И вот однажды, когда я их бережно перебирал, меня застали родители.

– Ты вынес всё это без спроса? – спросил отец, закатывая рукава рубашки и высвобождая из брюк ремень. Я уже понял, что наказания не избежать, поэтому решил рассказать ему правду:

– Бабушка разрешила мне взять пару монеток.

– А остальные?

Я стыдливо опустил глаза.

– Ты что?.. Украл их? – продолжил отец грозным тоном.

– Взял поиграть… Ненадолго.

– Раз так, – отец нехотя опустил ремень, – завтра же отнесёшь их назад.

Больше я старался не брать что-то без спроса. Для меня это стало своего рода табу. Бабушка переговорила с начальником электромашинного цеха, и меня взяли в качестве ученика – перематывать тепловозные генераторы я тогда не умел, да и само слово «генератор» ни о чём не говорило. На участке, куда меня определили, главным считался Хасан. Человек он был энергичный, с чувством юмора. Эти качества помогали ему на руководящей должности, и никто не мог сказать, что он плохо выполняет работу. Но мне он не нравился. Каждые выходные под его руководством с завода тайно выносили цветной металл. На первой же встрече меня просветили, что я вправе принимать в этом участие. После вежливого «нет» Хасан спросил меня, почему отказываюсь от лишнего приработка. Но рассказывать ему давнюю историю с медными монетами мне не хотелось. И потому я сослался на веру – мол, верующие никогда не крадут. Для убедительности я даже показал бригадиру серебряный крест.

На что Хасан, нахмурив брови, ответил:

– Не стоит отделяться от коллектива. Ты теперь такой же, как мы, – простой работяга. Мы не воруем, а всего-навсего забираем свои премиальные, которые перестали платить. Бывает, играем в карты на деньги и пьём, но только, чтобы приободриться. Ты пока новенький, многого не понимаешь. Смотри, матери не проболтайся, я знаю, она работает у тебя тут художником. Главное – не отлынивай от работы, не спи за станком, и всё будет нормально. Если что не понятно, то спрашивай. Ладно, хватит уже лясы чесать, помоги нам обработать этого «малыша» − Хасан имел в виду крохотный генератор, из которого торчали медные концы секций. – На вот зубило и молоток, срубай медь под корень, да осторожнее! А я пока подстелю целлофан.

Со временем воровство на заводе переросло в эпидемию. Некоторых рабочих задерживали на КПП и сдавали в милицию. Но, несмотря на это, бригадир не прекращал меня убеждать в том, что он, как и другие, забирает своё:

– Ты просто обязан присоединиться к нам. Участились проверки, а ты пока только “зритель”. Пора выбрать, на чьей ты стороне.

И я выбрал, заручившись поддержкой дяди Вани после колкого замечания девушки.

Мы с ней как-то гуляли по торговому центру, и она жаловалась на мои вечно грязные шершавые руки. Я оправдывался, дескать, не хватает терпенья отмыть, а если и отмываю, глаже они не становятся. В дверях парфюмерного отдела стоял рослый парень в белой рубашке. Вокруг него порхали миловидные девушки-продавцы. Из отдела шёл приятный цветочный аромат. Моя девушка, мечтательно глядя на этого парня, приостановилась и, жадно глотая воздух, заметила:

− Вот где тебе нужно работать. На заводе платят побольше, но юноша – чистенький и опрятный, да и руки, − она сделала на этом слове акцент и сверкнула глазами, − у него без следов мазута. Сходи, узнай, может, ему нужны сменщики? А то я не выдержу и брошу тебя!

И ведь бросила, пока я сдавал экзамены и проходил медкомиссию. Нетерпеливая была дама, своенравная, но зато очень красивая – прохожие шеи сворачивали.

− С красавицами всегда так, − успокаивала мама, останавливаясь глазами на моём гладковыбритом лице – она привыкла к бороде и усам, и даже, наверное, к запаху пота и тому, что с завода я приходил не всегда чистым и трезвым. А теперь я стоял перед зеркалом и красовался в белой рубашке, а она сокрушалась, − и дня без ругачки не проходило! Я рада, что ты с ней расстался. На заводе окреп и возмужал, если б не пьянки и воровство… Умаялась я писать тех, кто проштрафился. Всё ждала, принесут списки, а там – сынок мой. А как уставал ты! Приходил в обед и валился без сил. Даже на пару слов тебя не хватало – так, бедный, выматывался.

Обняв плечи матери, я уверял:

− Теперь буду приходить домой вовремя. От меня будет пахнуть духами, а не заводским спиртом, маслом и бог знает чем.

− Так-то оно так. Но стоять придётся часами! Да и тревожно это, боязно – крутить руки ворюгам и сдавать в милицию. А потом, если их сразу-то выпустят, как им будешь смотреть в глаза?

Она как в воду глядела. На второй день дежурства в парфюмерный отдел заявился Хасан, волосатый, угрюмый, с маленькими хитрыми глазами; они смотрели из-под густых бровей с осуждением. Он взял с одной из полок женский парфюм и, спрятав под полой футболки, направился к выходу. Я как раз объяснял продавцам, что бояться Хасана не стоит:

− Он – мой знакомый. Мы вместе работали.

− А ну, пропусти, − Хасан грубо толкнул меня, и я почувствовал в нём дикую силу – она бросала мне вызов.

− Постой…

− Чего тебе? – бригадир полуобернулся, белая ткань футболки натянулась, и я увидел квадратные контуры на его животе.

− Ты, кажется… − настало время проявить себя в новом качестве – доказать, что я из тех, кто борется за правое дело, но ситуация могла пойти стремительно под откос. Руки у Хасана напряглись, спина выпрямилась. Его лицо в обрамлении чёрной бороды и волосатые жилистые руки внушали всем страх: посетителям, продавцам и даже заведующей – высокой решительной женщине средних лет. Уж она наведалась всякого сброду. – Ты, кажется… − повторил я и снова осёкся, встретив в его глазах праведный гнев, − не заплатил?

− Верно! − Буркнул Хасан и достал упаковку «Шанеля». Повертел в руках, будто взвешивая, стоит ли она своих денег, и вдруг резко сказал: − Ладно, беру!

А пока он расплачивался, я смотрел за ним, стараясь понять из чего он всё- таки слеплен. В этот раз он брал уже не то, что ему причиталось по праву, а чужое. Воровство затуманило разум. Всё, что плохо лежало, стало своим, но в тот день я зорко смотрел за тем, чтобы оно размещалось как следует. За это мне дали премию, и мне не пришлось обманывать своё сердце. Ведь я сделал свой выбор. А правильный или нет – пусть судят другие.

Поделиться:


Максим Жуков. «Выбор». Рассказ.  : 14 комментариев

  1. «Не мы такие — жизнь такая»… очень часто слышу такое выражение. Вот, довели народ, каждый крутится, как может. И каждый на своём месте — царь и бог, каждый пытается урвать свой кусок — ибо «довели» и «забираю свое». Заводы растащили, фабрики растащили… Одни торговые центры и работа в «Пятерочке». А что, если начиная с рабочего, продавца и до чинуши вдруг перестанут тащить??? Может, тогда прекратится то самое «довели»? Или те, кто не тащат — не такие как все? И есть ли возможность разовать этот порочный круг?
    Мысль автора рассказа — Максима Жукова — всегда будет актуальной и вызывать много споров. Кто то будет кричать, что они «берут свое», не забывая прихватить и чужое. А кто-то скажет: сами себя до такого и довели… В общем, рассказ — на все времена актуален. Класс!

    • Благодарю за тёплые слова, Дарья. Но одной актуальности мало. У всех классиков в рассказах была глубина, у современников с этим дела обстоят далеко не идеально. Порой, нужно набраться жизненного опыта, научиться выражать свои мысли, прежде чем всерьёз браться за писательское ремесло. История этого рассказа берёт корни со времён существования литературной студии Дины Немировской «Подснежник». Я, тогда ещё совсем юный литератор, принёс рассказ «Крест». Он вызвал много горячих споров. И хотя тема была неплохая, мне посоветовали переправить сюжет. Через пятнадцать лет произведение трансформировалось в «Целлофанового друга» и вошло в книгу «Солнечный луч», а ещё через четыре года я почти вычеркнул всё из первоначальной задумки, снизил градус фантазии и постарался добавить пресловутого реализма и юмора. Уж не знаю, что из этого получилось… Мне кажется, где-то чего то я всё же недосказал. Может, написать ещё несколько историй этим же персонажем, кстати, взятым из другого, уже вполне цельного произведения «Манекен»?

  2. Хорошее путешествие в прошлую жизнь.
    Вместе с тем, вынужден заметить, что почтового отделения в районе БСМП отродясь не было. А была ГТС — городская телефонная станция, располагавшаяся, (она там и сейчас находится) возле городского морга.
    И работал там Туровский Владимир, с которым я вместе служил срочную службу в полку связи. Я его сразу признал в образе долговязого и худощавого персонажа, которого я трезвым никогда не видел. К сожалению, его лет пятнадцать как нет в живых. Допился, однако.
    А вот эту фразу: «не отставал от него», надо бы изменить, поскольку повествование идёт от первого лица.
    А так, в целом, вовсе даже не плохо.

    • Я рад, что рассказ оставил приятное послевкусие. Ошибки обязательно исправлю. Очень удивился, когда ты написал, дескать, узнал одного из персонажей. Я же вроде совсем бегло его обрисовал…
      Что ж, буду стараться и дальше творить в том же духе.

  3. Рассказ на любителя. Рассказ из жизни. На мой взгляд суховат. Нужно было ему придать красок. Читаемо.

    • Суховат? Ну, даже не знаю. По-моему, образы получились живые и яркие. Разве, стоило поработать над ними ещё? Или, дорогой читатель, ты намекаешь на то, что краски были в начале, а потом вдруг улетучились?

    • Читатель, скажи своё имя…. здесь под личинами никто не выходит

  4. Путешествие в прошлую жизнь.Это всегда актуально. Мне понравилось присутствие юмора.

  5. Жизненно, ничего не скажешь. Сам отслужил почти 22 года, поборолся с ветряными мельницами. Да так, что не на один рассказ хватит. Потом плюнул, уволился и понял, что чувствует пёс, просидевший всю жизнь на цепи, которого с неё спустили и перестали кормить. С одной стороны поиск себя и дела жизни, с другой самому и детям надо кушать. Пока нашлось дело, которое терпимо оплачивается, не вызывает отвращения и не даёт потерять себя. Как-то так. Наверное, это и есть жизнь.

  6. если рассказ разбирать в идейном замысле, то, если честно, не понятно о каком долге идёт речь? В рассказе охранник пресёк воровство посетителя. Здесь выбор должен быть один, который называется профессиональным долгом. У охранника разве может быть другой выбор?..

    • *если рассказ разбирать в идейном замысле, то, если честно, не понятно о каком ВЫБОРЕ идёт речь?*

      • Не могу согласиться с Вами, Неля. Выбор есть. Выбор есть всегда. Или почти всегда. В данном конкретном случае охранник мог сделать вид, что не заметил воровства. Если этот факт вскроется, охранника накажут. Но не думаю, что уволят. А если ситуация развернулась бы в другую сторону (о чём, кстати, предполагает герой рассказа)? Конфликт мог перерасти в поножовщину, убийство, могли пострадать и невольные очевидцы событий. Даже если бы преступника задержали, охранник был бы наказан руководством за то, что не смог разрешить конфликт мирным путём. Припомнили бы и военное прошлое, мол, здесь не война, здесь мирные люди. Знаете, что в правоохранительные органы не рекомендуется принимать на службу людей, имеющих опыт участия в боевых действиях, даже имеющих награды? Уволили бы охранника. Или сделали бы вывод о нежелательности его присутствия в коллективе. А если развить эту ситуацию ещё дальше и допустить обсуждение в Интернете? Уверен, большинство «диванных экспертов» встали бы на сторону преступника. Мол, директор магазина (какой-нибудь олигарх) не сильно бы пострадал от потери флакончика духов. Точнее, даже не заметил бы этого. А у «бедного, несчастного» преступника, наверное, есть семья, дети, которых надо кормить. Вот что было бы в 9 случаях из 10, если небольшой с виду конфликт разросся бы до уровня серьёзного преступления. Говорю, исходя из собственного опыта. Так что считаю, что выбор был. И то, что охранник осознанно сделал правильный шаг, в наше время является мужественным поступком. Честь и хвала ему. И об этом надо писать.
        Выбор есть. Есть почти всегда. У каждого из нас в своей повседневной жизни. Когда мы становимся свидетелями откровенного хамства, хулиганства со стороны пьяных, обдолбанных, крепких с виду молодчиков в каком-нибудь общественном пространстве, кто из нас вмешается, попытается остановить преступников? Пусть каждый ответит честно сам себе. К сожалению, считаю, что большинство предпочтёт сделать вид, что ничего не заметили. В лучшем случае позвонят в полицию. Анонимно.
        Если руководитель постоянно допускает откровенную несправедливость к кому-то из подчинённых, нарушает в отношении него закон и нормы этического поведения, кто из нас вступится за коллегу и бросит вызов зарвавшемуся начальнику. За это бросившего вызов могут уволить. А у него опять же семья, дети, которых надо кормить. И в бывшем коллективе никто не вспомнит тебя добрым словом. Но надо стараться быть честным хотя бы перед самим собой. Хотя бы в данном конкретном случае.
        Выбор есть и в более частных, мелких, бытовых случаях. Пустяки вроде бы. Но из этого складывается наша жизнь.

  7. По поводу того мнения, что кому-то рассказ показался суховатым. А что, нужно было в ярких красках описывать повседневный труд охранника? Тогда это не было бы «отражением правды жизни». А не в этом ли одна из задач литературы? Считаю, сила рассказа в том, что автор показывает, как в практически любой профессии с той или иной частотой каждый из на встаёт перед ВЫБОРОМ.

    • Виноват, в последнем предложении хотел написать «каждый из нас встаёт перед ВЫБОРОМ».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *