Пушкин – не просто «наше всё». Он – всё, что было до нас. Всё, что есть. И – всё, что будет… Он больше, чем поэт. Или писатель, драматург… Когда мы говорим – Пушкин, то подразумеваем – Россия. Когда мы говорим – Россия, то подразумеваем – Пушкин… Это говорящая фамилия. Даже тем, кто ещё не читал Пушкина, кажется, что читал. И если первое слово в жизни – «мама», то второе – «Пушкин». Это, может, образно. Но без преувеличения… Без преувеличения Александр Сергеевич Пушкин – явление мировое, уникальное. Самый национальный русский поэт, имеющий самые нерусские корни. Смуглый, кудрявый, большегубый потомок эфиопа, сотворивший литературный язык огромной страны. На котором мы пишем и изъясняемся до сих пор. И скорее всего – навсегда. Не в этом ли русская тайна?
Ведь русский человек – не национальная принадлежность. А духовное принадлежание России. И если кого-то мучает национальный нерв – пусть он просто вспомнит Пушкина. Этого будет достаточно, чтобы больше не нервничать. Потому что в России не может быть чисто русских людей. Слишком она исторична и велика для одной нации. И великий Пушкин тому подтверждение…
И всё же Пушкин не мог знать, насколько его творчество будет всегда современно и своевременно. Хотя бы потому, что он первым описал «лишнего» человека «умной ненужности» – Евгения Онегина. И уже потом вслед за героем «лишние» люди ворвутся в литературу, живопись, музыку. И понравятся. Потому что ненужные есть всегда. И они всегда обаятельны. И философичны. И недосягаемы. Они – во всех странах. Этот образ интернационален… Пушкин знал, что Онегин должен плохо кончить. Но не рискнул отправить его на эшафот. Всего лишь – на Сенатскую площадь. В продолжении романа, рукопись которого потом сжёг. Впрочем, Онегин обязательно должен был оказаться на каторге или просто застрелиться. Хотя не только Онегин «как нечто лишнее стоит». Ленский, этот восторженный мальчик, этот мученик совести. Тоже наверняка был бы повешенным. А Татьяна Ларина? Она, скорее всего, перекочевала бы к Толстому и стала Анной Карениной… Тоже вызов. Ведь и любовь бывает «лишней».
С детства он верил в сказочную любовь «Руслана и Людмилы». В юности был в плену вместе с «Кавказским пленником». И хотел понять личность «Бориса Годунова». Он видел битву под «Полтавой». И пережил «Маленькие трагедии». Дружил с «Дубровским». Изучал «Историю Пугачёва». Играл с «Пиковой дамой» в русскую рулетку. А «Медный всадник» не давал ему покоя по ночам. И не хотел, чтобы знали, кому он посвятил «…чудное мгновенье». А ещё он верил «Пророку». Много писал «К Чаадаеву», своему вольнолюбивому товарищу. Обожал «Зимнее утро», когда «мороз и солнце…» И вместе со своими лучшими друзьями – декабристами «Во глубине сибирских руд» хранил «гордое терпенье». Его – как и всех гениев – мучили «Бесы». Но он не сдавался. Потому что воздвиг себе «памятник нерукотворный». На века… В 37 лет его не стало. Подлое и грязное убийство поэта… Так в очередной раз выстрелили в русскую культуру. И – в русскую совесть.
Свободолюбивый Пушкин стоит на Пушкинской площади в столице России. И его трудно сдвинуть. Переставить. Разрушить. Как и Родину… А с чего начинается она, Родина? В том числе и с Александра Сергеевича Пушкина. Им она может и закончиться. Если не бить во все колокола.
«Литературная газета»