ГЛАВА 16.
КАМПАЙН
Впервые это слово Николай услышал от Прокопенко, когда находился ещё в Кабуле. Расспрашивая его об условиях проживания советников в Кандагаре, поинтересовался тогда, что за жильё там имеется, есть ли хоть какие-нибудь минимальные бытовые условия для человеческого существования. Тёзка посмеялся наивности вопросов, но потом, немного посерьёзнев, ответил:
— Есть провинции где советники живут в худших условиях. Но если ты всю свою сознательную жизнь прожил исключительно в квартире со всеми удобствами, то тебе вряд ли понравятся то, с чем столкнёшься в Кандагаре.
— Вообще-то, — заметил Николай, — две трети жизни мне пришлось жить в частном доме на окраине города, где холодная вода и все удобства были во дворе, русская печка топилась дровами, и раз в неделю мы ходили всей семьёй мыться в баню.
— Ну-у, тогда тебе нечего волноваться, — рассмеялся Николай. – Для тебя кандагарский период жизни вообще раем покажется, если не считать некоторых маленьких нюансов.
— А что за нюансы?
— А вот поживёшь хотя бы с недельку в кампайне, там всё и узнаешь.
И вот Николай наконец-то приехал в этот самый кампайн на поверку оказавшийся небольшим поселением, огороженным со всех сторон кирпичным забором и колючей проволокой. Ещё на подъезде к металлическим воротам КПП через которые можно было проехать или пройти на территорию городка, он обратил внимание на два огромных металлических резервуара, какие обычно используются для хранения нефтепродуктов. Позже он узнает об их истинном предназначении. Оказалось, что до войны в них сушили шкурки ягнят, из которых потом выделывали каракуль. На крыше одного из резервуаров был оборудован наблюдательный пункт, обложенный со всех сторон ящиками из-под снарядов и мешками с землёй. Внутри этого импровизированного ДОТа маячила фигура полуголого солдата в бронежилете и с пулемётом в руках. Солдат внимательно наблюдал за передвижением советнической машины, автоматически ведя за ней стволом своего пулемёта, словно ежесекундно ожидая от сидящих в ней людей коварного подвоха. До него было не меньше тридцати метров, тем не менее Николай отчётливо разглядел его физиономию. То был казах или таджик, одним словом — азиат, тело которого от лучей палящего южного солнца приняло шоколадный оттенок.
— Вот чудаки, — подумал он, — неужели у них не хватает ума, чтобы поставить четыре жердины и привязать к ним кусок брезентовой ткани. И от солнца защита и от ветра холодок. Ведь всё же так просто.
Рядом с резервуарами, невдалеке от дорожной насыпи, стояли три артиллерийских орудия Д-30, чьи колёса, не касаясь земли, зависли в воздухе, опираясь о землю металлическими треногами. Стволы орудий были подняты так, что угол между ними и землёй составлял не менее сорока пяти градусов. Ещё на срочной службе ему частенько доводилось бывать на учениях вместе с артиллеристами. В Ростове-на-Дону они были едва ли не самыми уважаемыми военными людьми из-за имевшегося в этом южном городе артиллерийского училища, с курсантами которого местные девицы водили любовные шашни.
Ещё с тех времён он помнил, что при таком угле наклона ствола орудия, снаряд летит более чем на пять километров. А коли так, то получалось, что противник обстреливал кампайн примерно с такого же расстояния. Интересно, что это за вооружение такое у душманов, если боеприпасы летают на столь далёкое расстояние?
Николай вдруг вспомнил, о чём им говорили преподаватели в Ташкенте, а чуть позже услышал от постояльцев «Беркута». Грустно как-то сразу стало после того, как чётко осознал, что душманы не только с автоматами в руках воюют против советских военнослужащих. А тут ещё он обратил внимание на частично развалившийся каменный забор, огораживающий советнический городок со стороны автомагистрали. Все дыры и завалы в нём были явно искусственного происхождения и появились в результате прямого попадания в каменную стену реактивных снарядов, выпущенных со стороны «зелёнки». Подсчитав в уме вероятность их попадания в столь узкую полосу каменного забора, он тут же прикинул плотность их падения на территорию самого городка. Невесёлая получалась «арифметика».
Он едва не рассмеялся, увидев, что ворота КПП открывает точно такой же закопчённый азиат в тяжеленным бронежилете. Солдат, видимо, одурел не столько от невыносимой жары, сколько от тяжести носимого на себе восемнадцатикилограммового бронированного панциря вкупе с обшитой материей каской, шляпкой гриба нахлобученной на стриженную «под ноль» голову.
За КПП и был тот самый кампайн, он же ООНовский городок, он же городок советников. Клочок чужой земли площадью около трёх-четырёх гектаров, где на протяжении последних шести с половиной лет проживали граждане Советского Союза.
Афганцы называли этот городок кампайном только потому, что в переводе с дари, это слово означало — поселение. ООНовским городком его прозвали наши сограждане, работавшие и проживавшие в Кандагаре ещё до Апрельской революции. В этом интернациональном городке при короле Захир-Шахе компактно проживали американцы, немцы, итальянцы, занятые на строительстве всевозможных объектов, как в самом городе, так и за его пределами. Международный аэропорт, фабрика по переработке шерсти, фабрика льда, телецентр, гидросооружения, автомагистрали — это далеко не полный перечень кандагарских «строек века» тех времён.
На территории городка имелось около двух десятков одноэтажных каменных домов различной архитектуры и целевого предназначения. В основном это были небольшие дома-виллы, рассчитанные на проживание в них трёх-четырёх человек. Были дома побольше, но по внешнему виду они скорее напоминали обложенные кирпичом бараки.
Первое, что бросилось в глаза, был пустырь. Большой, поросший бурьяном участок, простиравшийся слева от дороги, по которой они ехали вглубь городка. Посреди пустыря, на небольшом земляном возвышении, словно на постаменте, стоял обычный танк без гусениц. Орудие танка было направлено на юг, в сторону «зелёнки». Возле танка не было видно ни одной живой души, что ещё больше усиливало ассоциации с монументом. Чуть дальше, метрах в двадцати от него, стояло одноэтажное кирпичное здание с оштукатуренными и окрашенными в белый цвет стенами. Окна в этом здании были неестественно маленькими, поднятыми на значительную высоту от поверхности земли. Но больше всего Николая поразило то обстоятельство, что все окна снаружи были защищены толстыми листами железа. Внешне это здание больше смахивало на какую-то тюрьму, поскольку именно такие металлические ограждения Николай неоднократно видел на окнах зданий астраханских исправительно-трудовых колоний. Там это делалось с одной лишь целью — арестанты лишались возможности через окна общаться с внешним миром.
— В этой общаге живут военные строители, достраивающие завод по ремонту бронетехники и артвооружения, — пояснил Виктор, заметив, куда Николай устремил свой взор. — А на окнах у них стоит защита от осколков душманских эрэсов и мин. В домах наших советников такой защиты на окнах нет, и поэтому выбитые стёкла менять приходится постоянно. Последнее время со стёклами возникла проблема, поскольку их нет на царандоевском складе, и поэтому мужики вынуждены вместо стёкол закреплять на окнах полиэтиленовую плёнку.
— И как часто они падают, эти самые эрэсы и мины? — поинтересовался Николай.
— Да как сказать, — пожал плечами Виктор, — почти каждый день, а то и по нескольку раз за день. Сегодня с утра две ракеты упали, не долетев до городка метров сорок. Кто знает, возможно, «духи» к вечеру немного скорректируют свою стрельбу, и попадут точно в цель. Поэтому не рекомендую без толку слоняться по городку. И вообще, после пяти вечера лучше на вилле отсиживаться. Любят эти козлы обстреливать кампайн перед заходом солнца.
— А с чем это связано?
— Так ведь когда они стреляют из-под заходящего за горизонт солнца, пуска ракет нашим наблюдателям практически не видно, а, стало быть, точно нанести по ним ответный удар у артиллеристов шансы мизерные. Вот и пользуются моментом.
Сам того не подозревая, Виктор преподнёс Николаю первый урок выживания на этой войне.
Самой ближней от КПП была вилла старшего советника МВД — Владимира Степановича Белецкого. Кроме него, там жил собеседник — Виктор Бурдун, поскольку в одной из комнат виллы была установлена радиостанция, через которую осуществлялась радиосвязь с Представительством в Кабуле и радиостанциями царандоевских советников в других провинциях. Одна комната была зарезервирована для всякого рода заезжих гостей, систематически наведывающихся из Кабула с проверками и с целью «оказания практической помощи». Ещё в одной комнате проживал Георгий Даценко — советник заместителя командира специального батальона царандоя по политической работе.
Поскольку Николай человеком был новым, то для начала ему следовало представиться руководителю советнического коллектива. Но, как выяснилось, Белецкого на вилле не оказалось.
— Видимо ещё из города не вернулся, — резюмировал Виктор. — Совещается, поди, у командующего царандоя или ещё где-то застрял. У него и у Лазебника такие задержки едва ли не ежедневно случаются.
Решили до приезда начальства не проявлять самодеятельность и вселяться на жилплощадь без соответствующего на то указания. А чтобы не терять время даром, Виктор вызвался побыть некоторое время гидом и показать городок во всей его красе, чтобы у Николая сложилось достаточно полное представление о том месте где ему предстояло жить.
В центре городка размещался большой плавательный бассейн где обитатели городка могли освежиться в жаркие дни. Вот только воды в бассейне, увы, не было. На покатом дне глубокой бетонной ямы, валялся бытовой мусор, сухие ветки, сухие листья и ещё бог весть что. Система подкачки воды не работала, и поэтому бассейн был доведён до такого убогого состояния. Рядом с бассейном располагалась волейбольная площадка, огороженная со всех сторон высокой металлической сеткой, предназначенной для того, чтобы мяч во время игры не вылетал за пределы спортивного сооружения. Но, поскольку во многих местах она была порвана, то вряд ли с этим справлялась.
Виктор показал рукой на большой дом, стоящий за пределами городка. Его шиферная крыша во многих местах имела дыры — следы от прямого попадания эрэсов и мин.
— Там стоят два мощных дизеля, — пояснил он, — которые три раза в день подают электроэнергию в городок — на один час утром, на пару часов в обед, и на пять часов вечером. Так что, если надумаешь варить горячую пищу, знай — такое возможно только вечером, а в обеденное время её можно успеть только разогреть.
— А как у вас обстоят дела с водой? — поинтересовался Николай.
— Воду качают из двух скважин, пробуренных неподалеку от городка. Но сам должен понимать, что её качают только тогда, когда есть электричество.
Обходя городок Николай обратил внимание на стоящее неподалёку от бассейна приземистое здание, у которого стены над окнами были черны от копоти.
— Пожар, что ли, был? — поинтересовался он.
— Он самый, — подтвердил Виктор. — На прошлой неделе «духи» дали нам прикурить, выпустив по кампайну до полусотни эрэсов. В тот день сгорело сразу три виллы. Конкретно в этом здании до пожара размещалась столовая взвода охраны. Ещё одна вилла сгорела по соседству с той, в которой тебе предстоит жить, а третий эрэс угодил в дом, где живут наши переводчики. Пытались тушить огонь, да не тут-то было — эрэсы были зажигательные, с фосфорной начинкой. А ещё на двух виллах загорелись скаты, лежащие на крышах. Копоти и вони было на всю округу. Да что я тебе рассказываю, ты такое сам ещё не раз увидишь. При обстреле надо помнить самое главное — люди гибнут в основном в начале обстрела, когда разрываются первые эрэсы и мины, а потом, когда все разбегаются и прячутся по норам, пострадавших практически не бывает.
Потом Виктор рассказал про минное поле, окружавшее городок со всех сторон. Несколько рядов противопехотных и сигнальных мин занимали полосу земли шириной около десяти метров. Тонкая проволока-«паутинка» на нём со временем переплелась с засохшей сорной травой, и пройти беспрепятственно через такое минное поле было практически невозможно.
Плоские крыши всех зданий были завалены колёсами и стреляными гильзами от артиллерийских снарядов. Виктор пояснил, что сделано это из соображений безопасности, поскольку весь этот хлам над головами жителей вилл, в первую очередь способствует тому, чтобы с их головами ничего не случилось. Завалы были надёжной защитой от прилетающих из «зелёнки» эрэсов и мин.
В самом городке было оборудовано несколько огневых точек. Имелась собственная короткоствольная гаубица, стоящая между тем самым танком на постаменте и общежитием военных строителей. В разных концах городка Николай насчитал четыре миномёта, чьи стволы были обращены на юг. На крышах отдельных вилл были оборудованы огневые позиции. Виктор отметил, что крупнокалиберные пулемёты там стоят постоянно, и никто их никуда не уносит, поскольку в деле им приходится бывать довольно часто.
На крышах двух вилл расположились корпуса бронетранспортёров. Колёс на них не было, а стрелковое вооружение имелось и стояло на своих штатных местах. Получалась некая огневая точка, с одной стороны своей бронёй надёжно защищавшая крышу дома от падающих снарядов противника, а с другой – вела ответный огонь по позициям «духов». Ещё одну огневую точку в виде крупнокалиберного пулемёта на станине, Николай заметил на кирпичном гараже, стоящем в непосредственной близости от минного поля, неподалёку от большого дома, где жили советники ГРУ. Рядом с пулемётом на странной конструкции, сваренной из труб и угольников, были закреплены два танковых прожектора со специальными светофильтрами, а между ними, на бруствере из снарядных ящиков стоял прибор ночного видения. По всему было видно, что по ночам здесь стоит часовой, через этот прибор наблюдающий за примыкавшей к кампайну «зелёнкой».
Сделав круг по городку, вернулись обратно на то место, откуда началось знакомство с местными «достопримечательностями». Уже на подходе к вилле старшего советника, Николай заметил стоящую возле дома белую «Волгу».
— Степаныч приехал! — констатировал Виктор. — Пошли, будешь представляться.
Знакомство было недолгим. Николай коротко рассказал о том, кем он был в Союзе и как оказался в Афганистане. Белецкий задал несколько вопросов, касающихся оперативной работы, потом последовал небольшой инструктаж, пожелание успехов в дальнейшей работе на новом поприще и определение на постоянное жительство на тринадцатую виллу.
ГЛАВА 17
ТРИНАДЦАТАЯ ВИЛЛА
Эта вилла была знаменита не своим злосчастным номером, а тем, что с незапамятных времён в ней проживали советники ведущих служб царандоя, в большинстве своём – сотрудники уголовного розыска. Такая традиция была заведена ещё со времен появления в Кандагаре первых «кобальтёров», в основной своей массе – оперативников УГРО.
На момент появления Николая на вилле, там проживали четыре человека.
Васильев Александр — советник по безопасности, до загранкомандировки занимал должность начальника уголовного розыска в городе Сокол Вологодской области. В Афганистане ему приходилось труднее всего, поскольку специфика новой работы была далека от той, чем он занимался в Союзе. Он не раскрывал преступления, не отлавливал преступников всех мастей, но, тем не менее, его советническая работа была не менее ответственной и интересной, чем по прежнему месту службы. Подсоветным у него был старший капитан Сардар, одновременно занимавший должность заместителя командующего царандоя по безопасности.
Головков Владимир в Афганистан приехал из Брянска, где так же, как и Васильев, возглавлял подразделение уголовного розыска одного из отделов внутренних дел областного центра. В Кандагаре находился на должности оперативного сотрудника, а подсоветным у него был начальник уголовного розыска царандоя Асад, он же заместитель командующего по оперативной работе. Фактически в его служебной карьере ничего не изменилось, разве что само место службы, сместившееся в пространстве ближе к экватору.
Махнаткин Валерий проживал в самой большой комнате, где имелся единственный на всю виллу камин, а также запасной выход на застеклённую веранду. До поездки в Афганистан Валера много лет проработал оперативником в ОБХСС и дослужился по звания подполковника милиции, а здесь, в Кандагаре, он занимал должность оперативного сотрудника по спецработе. Одним словом, он был советником максуса – спецотдела, своего рода государства в государстве, являвшегося структурным подразделением уголовного розыска, но напрямую подчинявшегося командующему царандоя и вышестоящему руководству в МВД ДРА.
Срок командировки у Валеры ещё не закончился, но его срочно переводили в Кабул, где ему предстояло организовывать работу созданного совсем недавно при МВД ДРА подразделения, которое должно было заниматься выявлением экономических преступлений, совершаемых высокопоставленными должностными лицами страны. Весьма опасное занятие избрал для себя Валера, но он знал, на что шёл. На текущем отрезке Валериной жизни Николай был всего лишь его заменщиком, который в кратчайшие сроки должен принять у него кандагарские дела.
Четвёртым жильцом виллы был Беспалов Юрий. До Афганистана служил во Внутренних войсках МВД СССР, занимая должность командира батальона. В Кандагаре был советником командира оперативного батальона царандоя. Этот батальон являлся не только строевой единицей, но ещё и постоянно воюющей боевой единицей царандоя. Все мало-мальски значимые операции проводимые в городе и провинции не обходились без участия опербата. А, стало быть, и сам советник практически не вылезал из них, постоянно находясь возле своего подсоветного, разделяя с ним все тяготы и лишения военно-полевой жизни. Вот и сейчас, когда Николай впервые появился на вилле, Юрия там не оказалось. Вместе с афганцами он находился на учебном полигоне, где проводил занятия по огневой подготовке и в кампайн должен был вернуться ближе к вечеру.
Поскольку Николай приехал на замену Валере, то автоматически становился новым владельцем каминного зала. Поначалу он удивился тому факту, что на шикарную комнату никто из жильцов виллы не претендует, безропотно отдавая её новичку. Но чуть позже «сокамерники» признались о причинах «щедрости».
Во-первых, комната выходила как раз на ту сторону, откуда чаще всего прилетали неприятельские «бакшиши». В случае прямого попадания эрэса в дверь, ведущую на веранду, от жильца данной комнаты мокрого места не останется. Ко всему прочему, крыша дома над этой комнатой не была защищена точно так же, как крыши соседних комнат, что также делало её весьма уязвимой для душманских эрэсов и мин.
Во-вторых, она не была оборудована кондиционером, как все остальные комнаты, и выжить в ней мог только человек, привычный к жаркому климату. А поскольку Николай был южанином, то самой судьбой ему было предначертано жить ближайшие два года в духотище, наступавшей ранней весной и заканчивающейся глубокой осенью.
Но, пожалуй, самый главный недостаток этой комнаты крылся в том, что многочисленные проверяющие, толпами заезжавшие в Кандагар со всякого рода проверками, а также с целью «оказания практической помощи», останавливались на временный постой именно в этой комнате, поскольку разместить их где-либо в ином месте не представлялось возможным из-за отсутствия лишней жилплощади. А коли так, то у постоянно проживающего в ней советника с их приездом появлялась куча проблем и неудобств. Как метко заметил Володя: «Не украсть, не покараулить, не выпить, не закусить».
После короткого знакомства с постояльцами «тринадцатой», Саша показал Николаю все потаённые уголки виллы и прилегающей к ней территории. Кроме четырёх жилых комнат, на вилле было ещё несколько нежилых помещений. В одном из них размещалась кладовка, где хранились продукты питания и излишки боеприпасов. К слову сказать, боеприпасами и различными видами вооружения были напичканы практически все жилые комнаты. Под кроватью, на которой Николаю предстояло спать, лежало два ящика с гранатами и ещё пара ящиков с патронами к автомату. В случае чего, оборону дома можно было держать довольно долго.
Совсем маленькая кладовая, размещавшаяся в конце общего коридора, была приспособлена под шкаф для хранения различной форменной одежды, в которую жильцы виллы облачались при выездах на боевые и специальные операции. Сразу за входной дверью на виллу размещалось довольно приличное и просторное кухонное помещение, где стояли электрическая плита, холодильник и большая чугунная мойка. Вдоль двух стен расположились разделочные столы и шкафы для посуды, объединённые общей столешницей, а на стенах висели навесные шкафчики с сушилками и прочей кухонной утварью.
Одним словом — цивилизация, разительно отличавшаяся от того, чем Николая пугали во время учёбы в Ташкенте. Только здесь, в Кандагаре, он наконец-то понял, что зря тащил в такую даль бензиновый примус, полагая, что жить придётся в эпоху дикого средневековья.
В центральной части виллы размещался узенький коридор. Изогнутый в виде буквы «Г», он начинался с кухни и уходил вглубь дома. В этот коридор выходили двери всех четырёх жилых комнат. Саша пояснил, что крыша над коридором основательно защищена старыми покрышками и пустыми гильзами от снарядов, что даёт возможность жильцам виллы безбоязненно отсиживаться в нём во время обстрелов городка. Хотя нет никакой гарантии, что шальная ракета не залетит в окно Володиной комнаты и не накроет разом всех жильцов, прячущихся в импровизированном укрытии. Оставалось лишь полагаться на везение и госпожу удачу.
Из коридора можно было попасть ещё в одну, достаточно большую комнату. В ней была установлена чугунная эмалированная ванна и такая же мойка, а на стене висел электронагреватель воды, дающий возможность принимать горячий душ. Саша пояснил, что водонагреватель не работает, и никто не знает, можно ли его починить, так же, как и стиральную машину «Сибирь» с центрифугой, сиротливо стоящую у входа в ванную комнату.
Поскольку Николай с детства занимался радиолюбительством, а по совместительству ремонтом разной бытовой техники, то фронт добрых дел в свободное от основной мушаверской работы время определил для себя, не задумываясь.
Потом Васильев повёл его во двор показывать приусадебное хозяйство, раскинувшееся с противоположной от фасада здания стороны. То был клочок земли размерами метров десять на пятнадцать. Половина земельного участка была относительно ухожена, и на ней даже виднелось некое подобие грядок, где произрастали помидоры, репчатый лук и прочая зелень. От Саши Николай узнал, что полновластным хозяином «бахчи» является Валера Махнаткин. Он мог целыми днями сидеть у этих грядок, перекапывая и пропалывая их, выкуривая при этом несметное количество сигарет. Если кто-то из жильцов виллы пытался помочь ему делом или советом, он начинал недовольно пыхтеть, что-то бурчать себе под нос, и потом пару дней ходил, ни с кем не разговаривая. Зная его характер, ребята не лезли к нему с советами по сельскому хозяйству.
Предметом особой гордости Валеры были несколько помидорных кустов, усыпанных махонькими помидорками размером с черешню. Ребята в шутку прозвали этот сорт «Махнаткинским — закусочным», чем очень льстили ему. Такие помидоры можно было глотать целиком, практически не пережёвывая.
Вторая половина участка заросла бурьяном из засохшей сорной травы до такой степени, что через него невозможно было пробраться. В самом конце двора, на стыке с земельным участком соседней виллы и минного поля, располагалось отхожее место. Не туалет, а именно отхожее место — небольшая ямка в земле, поверх которой лежали две крышки от снарядных ящиков. Привычного глазу деревянного строения с покатой крышей и дверкой с вертушкой не было, зато был гнутый лист рифлёного железа, из каких обычно собирают ангары. Поставленный «на попа», он закрывал «посетителя» со стороны дороги.
Между огородом и каменным забором, отделяющим территорию кампайна от внешнего пустыря, пролегала полоса земли шириной метров в десять. Это и было то самое минное поле, оберегавшее жителей городка от непрошенных гостей. Николай прикинул расстояние от забора до входа в виллу — на круг выходило метров двадцать пять, не более. Что стоит «духам» подкрасться вечером к забору с противоположной стороны и бросить гранату в сторону виллы? Наверняка мужики выходят по вечерам во двор покурить, а тут — бац, и сразу несколько трупов. Свои сомнения он тут же высказал Александру, на что тот с усмешкой ответил:
— А ты думаешь, что за забором мин нет? Да там их больше, чем с этой стороны. Пусть только сунутся. А вон с того строения, — он показал на недостроенное здание на пустыре, — они могут всадить из автомата или гранатомёта. Вот тогда мало не покажется! А вообще-то мы по вечерам стараемся не выходить во двор. Я не курю, Володька тоже. Юра шабит, не выползая из своего «полулюкса», а Валера днём курит исключительно на своём огороде, а по ночам, сидя у камина. Ты сам-то куришь?
Николай отрицательно помотал головой.
— Ну, вот видишь, тебе тоже нечего делать на дворе в позднее время. Разве что по нужде только припрёт.
Потом они пошли смотреть баню, под которую умелые руки советников приспособили каменный гараж. Этот гараж-навес, состоящий из двух боксов, в своё время построили американцы. Никаких ворот в боксах не было, а был обычный каменный навес, защищавший автомашины от палящих лучей солнца и дождя. Мужики заложили один гараж кирпичом, оставив проёмы под дверь и окно. Помещение гаража разделили на три неравные части, первую из которых приспособили под раздевалку. Вторая комната, самая большая, была отведена под душевую и моечную. Стены, пол и потолок обшили досками от разобранных снарядных ящиков.
В самой последней комнате размещалась парилка. Как и должно быть во всякой парилке, там были оборудованы полки, на которых можно было париться в сидячем и лежачем положении. На стене, под потолком, висел большой ртутный термометр со шкалой, проградуированный до ста пятидесяти градусов. С одной стороны парилки, где полки отсутствовали, была оборудована топка, под которую мушаверы приспособили две форсунки от полевой кухни, вставленные снаружи бани в две толстые трубы, заглушенные с противоположной стороны толстым куском металла, вырезанного автогеном из бронированного корпуса БТРа. Для вытяжки дыма использовали буровые трубы. На горизонтальных трубах-топках лежала бронированная крышка от люка БТРа, а на неё установлена обыкновенная двухсотлитровая бочка с приваренными сверху и снизу дюймовыми трубами. Одна труба напрямую связывалась с четырёхтонной ёмкостью, стоящей на крыше бани, а вторая выведена в душевую комнату. На топочных трубах, в том месте, где к ним были приварены вытяжные трубы, лежала груда камней, выполняюших роль каменки.
Каждый четверг, по возвращении с работы, царандоевские советники, проживавшие на тринадцатой вилле, и военные советники, жившие на соседней, четырнадцатой вилле, устраивали себе банный день. В сорокалитровую герметичную ёмкость заливался керосин или дизельное топливо, после чего автомобильным ручным насосом туда же закачивался воздух. Под его давлением топливо по трубе попадало в форсунки и, сгорая в топках, прогревало помещение парилки до нужной температуры. Под монотонный гул горелок мужики плескали на каменку воду и нещадно били себя эвкалиптовыми вениками, распаривая кожу до багрового цвета. После добровольного истязания тела, при стадесятиградусной жаре парилки кандагарская духота воспринималась благодатью божьей.
Ещё задолго до приезда Николая, бывшие жильцы тринадцатой виллы пытались построить во втором гараже бассейн, но стройка застопорилась, и только кирпичная перегородка, возведённая в дальнем углу гаража, свидетельствовала о благих намерениях мушаверов. То ли у них не хватило строительных материалов, то ли пропало желание, но наружную стену с окном они так и не осилили возвести. Для себя Николай отметил, что завершение «стройки века» будет его вторым добрым делом. В голове тут же созрел эскизный проект комнаты отдыха с бассейном, где можно будет спокойно распивать чаи в перерывах между заскакиванием в парилку и нырянием в бассейн.
В том, что «духи» периодически обстреливают городок, он убедился по отдельным, весьма впечатляющим признакам. Макушка сосны, стоящей неподалёку от «туалета», была срезана прямым попаданием в неё реактивного снаряда. Дерево стояло, вытянув вверх толстые засохшие ветки, чем-то похожие на руки человека, молящего о пощаде. Вторую сосну, произраставшую возле гаража, взрывной волной завалило на его крышу, а часть корневища вывернуло из земли наружу. Дерево, тем не менее, не погибло, о чём свидетельствовали зелёные иголки на корявых ветвях.
Неподалёку от упавшей сосны Николай заметил лежащий на земле двигатель от китайского реактивного снаряда. Боевая часть эрэса взорвалась где-то в другом месте, а двигатель ракеты взрывной волной забросило в огород. Выступающий бетонный козырёк плоской крыши виллы был сколот попавшим в него неприятельским снарядом, а в кирпичных стенах имелись многочисленные дыры от осколков падающих неподалёку от дома мин и ракет. Даже противомоскитная металлическая сетка на входной двери – и та была вся в дырах, что способствовало беспрепятственному проникновению в дом всякой летающей, ползающей и кусающей нечисти.
Словно в подтверждение тому, что душманы не дремлют, откуда-то с юга донёсся сильный хлопок, и ту же секунду над их головами провыл эрэс. Николай не успел и глазом моргнуть, как Васильев оказался внутри дома. Чувство самосохранения, выработанное у Николая за годы работы в милиции, заставило последовать его примеру.
— Сейчас начнётся, — заметил Валера Махнаткин, к тому моменту уже сидевший в спасительном коридорчике.
И точно – началось!
Звуки выстрелов чередовались с воем летящих ракет, которые почему-то никак не хотели падать на территории кампайна. Их разрывы были слышны примерно в километре от советнического городка, в связи с чем Николай позволил себе высказаться:
— Что-то не совсем точно душманы стреляют.
— Да нет, как раз точно по цели бьют, — заметил Васильев. — Там, где падают ракеты, находится афганская воинская часть. Сейчас там такой шухер стоит!
Головков, сидевший в коридоре на корточках, не ввязываясь в разговор, при каждом новом выстреле молча загибал пальцы и, когда стрельба закончилась, сообщил:
— Двенадцать штук. Видимо, опять стреляли из реактивной установки, установленной на машине. Сейчас наши артиллеристы очухаются и начнут долбить то место, откуда велась стрельба, а «духов» там уже и след простыл.
Видимо, он хорошо знал артиллеристов, поскольку спустя пару минут у КПП загрохотали все три орудия, и выпущенные ими снаряды устремились в «зелёнку». Правда, артиллеристы долго стрелять не стали, осознавая бессмысленность стрельбы «в божий свет, как в копеечку». Сделав с десяток выстрелов, орудия смолкли, и вокруг воцарилась тишина. Было слышно, как где-то на минном поле стрекочут кузнечики, а в кроне одной из сосен, стоящей неподалёку от виллы, чирикает воробей. Приспособившись к условиям войны, каждая божья тварь жила своей собственной жизнью, и им не было никакого дела до того, что в этот момент думают сидящие в укрытии люди.
Минут через пятнадцать — двадцать со стороны города раздался заунывный голос муэдзина. Усиленный мощными динамиками, он разносился далеко за пределы города. Наступило время вечернего намаза, после чего жизнь в городе замирала до утра. И только предупредительная стрельба на постах безопасности свидетельствовало о том, что город находится в самой гуще военно-политических событий.
Затихла жизнь и в кампайне. Его жители разбрелись по виллам, и каждый занялся своим делом. У постояльцев тринадцатой виллы был небольшой праздничный ужин по поводу приезда Николая в «город-герой» Кандагар. После вечернего сеанса радиосвязи с Кабулом, к ним на огонёк заглянул Виктор Бурдун.
Одним словом, «прописка» Николая на тринадцатой вилле состоялась.
