Нет, наверное, в России человека, не видевшего хотя бы раз фильм Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину», поставленный по одноимённому роману Михаила Шолохова. А ведь этого произведения в завершённом виде нет. Всё, что опубликовано, по объёму не больше повести и печатается с подзаголовком «главы из романа»…
В 1968 году Шолохов посылает в газету «Правда» новые главы романа «Они сражались за Родину», в которых действие происходит накануне войны. На следующий год главы опубликовывают, но… в «отредактированном» виде. После прочтения глав, «улучшенных» идеологическими цензорами, Михаил Александрович Шолохов, как писатель, замолчал. Он умер в 1984 году и перед смертью сжёг все свои архивы и рукописи, никому ничего не объясняя.
Хотя
объяснения в данном случае и не нужны.
Ещё в «хрущёвские» времена Михаил
Александрович, прочитав однажды о себе
чьи-то воспоминания, с иронией заметил:
«Если при живом так могут, то что же
после смерти будет?» Он знал об умении
сусловских цензоров «отредактировать
ёлочку под телеграфный столб» и решил,
что лучше всё сжечь…
Далеко не все
читатели знают, что у дочери писателя,
Светланы Михайловны, сохранился
неотредактированный экземпляр
«предвоенных» глав. «Авторский» вариант
был напечатан только в 2000 году… Правильно
Шолохов сделал или нет, бросая рукописи
в камин – это не тема для споров.
Есть
такая молитва: «Господи! Дай мне силы
изменить то, что я могу изменить; дай
мне смирение принять то, что я не могу
изменить; и дай мне мудрость для того,
чтобы отличить первое от второго».
Возможно, атеисту Шолохову Господь дал
и силу, и смирение, и мудрость… А, может
быть, Михаил Александрович совершил
самую большую ошибку в своей жизни,
сжигая неопубликованные рукописи романа
«Они сражались за Родину»…
Как именно
«корректировали» в 1969 году главы из
романа, хочется показать на конкретных
примерах.
У
Шолохова директор МТС Иван Степанович
Дьяченко рассказывает Николаю о своём
аресте:
«ТАК ВОТ, МИКОЛА, Я ТЕБЕ ОБ
ЭТОМ НИКОГДА НЕ ГОВОРИЛ, НЕ БЫЛО
ПОДХОДЯЩЕГО СЛУЧАЯ, А СЕЙЧАС СКАЖУ, КАК
Я ЧЕРЕЗ СВОИ НЕРВЫ В ТЮРЬМУ ПОПАЛ: В
ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОМ Я РАБОТАЛ ЗАВЕДУЮЩИМ
РАЙЗЕМОТДЕЛОМ В СОСЕДНЕМ РАЙОНЕ, БЫЛ
ЧЛЕНОМ БЮРО РАЙКОМА. И ВОТ ОБЪЯВИЛИ
ТОГДА СРАЗУ ТРЁХ ЧЛЕНОВ БЮРО, В ЧИСЛЕ
ИХ ПЕРВОГО СЕКРЕТАРЯ, ВРАГАМИ НАРОДА И
ТУТ ЖЕ АРЕСТОВАЛИ. НА ЗАКРЫТОМ ПАРТСОБРАНИИ
НАЧАЛИ НА ЭТИХ РЕБЯТ ВСЯКУЮ ГРЯЗЬ ЛИТЬ.
СЛУШАЛ Я, СЛУШАЛ, ТЕРПЕЛ, ТЕРПЕЛ, И СТАЛО
МНЕ ТОШНО, НЕРВЫ НЕ ВЫДЕРЖАЛИ, ВСТАЛ И
ГОВОРЮ: «ДА ЧТО ЖЕ ВЫ, СУКИНЫ СЫНЫ, ТАКИЕ
БЕСХРЕБЕТНЫЕ? ВЧЕРА ЭТИ ТРОЕ БЫЛИ ДЛЯ
ВАС ДОРОГИЕ ТОВАРИЩИ И ДРУЗЬЯ, А НЫНЧЕ
ОНИ ЖЕ ВРАГАМИ СТАЛИ? А ГДЕ ФАКТЫ ИХ
ВРАЖЕСКОЙ РАБОТЫ? НЕТУ У ВАС ТАКИХ
ФАКТОВ! А ТО, ЧТО ВЫ ТУТ ГРЯЗЬ МЕСИТЕ, —
ТАК ЭТО СО СТРАХУ И ОТ ПОДЛОСТИ, КАКАЯ
У ВАС, КАК ПЕРЕЖИТОК, ЕЩЁ НЕ УБИТАЯ
ОКОНЧАТЕЛЬНО И ШЕВЕЛИТСЯ, КАК ЗМЕЯ,
ПЕРЕЕХАННАЯ КОЛЕСОМ БРИЧКИ. ЧТО ЭТО ЗА
ПОРЯДКИ У ВАС ПОШЛИ?» ВСТАЛ И УШЁЛ С
ЭТОГО ПАКОСТНОГО СОБРАНИЯ. А НА ДРУГОЙ
ДЕНЬ ВЕЧЕРОМ ПРИЕХАЛИ ЗА МНОЙ…
НА
ПЕРВОМ ДОПРОСЕ СЛЕДОВАТЕЛЬ ГОВОРИТ
МНЕ: «ОБВИНЯЕМЫЙ ДЬЯЧЕНКО, А НУ, СТАНОВИСЬ
В ДВУХ МЕТРАХ ОТ МЕНЯ И РАСКАЛЫВАЙСЯ.
ЗНАЧИТ НЕ НРАВЯТСЯ ТЕБЕ НАШИ
СОВЕТСКО-ПАРТИЙНЫЕ ПОРЯДКИ? КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ
ЗАХОТЕЛОСЬ ТЕБЕ, ЧЕРТОВА КОНТРА?!» Я
ОТВЕЧАЮ, ЧТО МНЕ НЕ НРАВЯТСЯ ТАКИЕ
ПОРЯДКИ, КОГДА БЕЗ ВИНЫ ЧЕСТНЫХ КОММУНИСТОВ
ВРАГАМИ НАРОДА ДЕЛАЮТ, И ЧТО, МОЛ, КАКАЯ
ЖЕ Я КОНТРА, ЕСЛИ С ВОСЕМНАДЦАТОГО ГОДА
Я ВО ВТОРОЙ КОННОЙ АРМИИ У ТОВАРИЩА
ДУМЕНКО ПУЛЕМЁТЧИКОМ НА ТАЧАНКЕ БЫЛ, С
КОРНИЛОВЫМ СРАЖАЛСЯ И В ТОМ ЖЕ ГОДУ В
ПАРТИЮ ВСТУПИЛ. А ОН МНЕ: «БРЕШЕШЬ ТЫ,
ХОХОЛ, СУЧЬЕ ВЫМЯ, ТЫ – ПЕТЛЮРОВЕЦ И
САМЫЙ МАХРОВЫЙ УКРАИНСКИЙ НАЦИОНАЛИСТ!
ЖЕЛТОБЛАКИТНАЯ СВОЛОЧЬ ТЫ!» ЕЩЕ КОГДА
ОН МЕНЯ КОНТРОЙ ОБОЗВАЛ, ЧУЮ, НАЧИНАЮТ
МОИ НЕРВЫ РАСШАТЫВАТЬСЯ, А КАК ОН МЕНЯ
ПЕТЛЮРОВЦЕМ ОБОЗВАЛ, — Я ПОБЛЕДНЕЛ ВЕСЬ
С НОГ ДО ГОЛОВЫ И ГОВОРЮ ЕМУ: «ТЫ САМ
ВЕЛИКОДЕРЖАВНЫЙ КАЦАП! КАКОЕ ТЫ ИМЕЕШЬ
ПРАВО МЕНЯ, КОММУНИСТА С ВОСЕМНАДЦАТОГО
ГОДА, ПЕТЛЮРОВЦЕМ НАЗЫВАТЬ?» И ТЫ
ПОНИМАЕШЬ, МИКОЛА, С ДЕТСТВА НЕ ГОВОРИЛ
Я ПО-УКРАИНСКИ, А ТУТ КАК ПРОРВАЛО –
СРАЗУ ОТ ВЕЛИКОЙ ОБИДЫ РИДНУ МОВУ
ВСПОМНИЛ: «ЯКИЙ ЖЕ Я, КАЖУ, ПЕТЛЮРОВЕЦ,
КОЛЫ Я И НА УКРАИНЕ НИ РАЗУ НЕ БУВ? Я Ж
НА СТАВРОПОЛЬЩИНЕ РОДИВСЯ И УСЮ ЖИЗНЬ
ТАМ ПРОЖИВ». ОН И ПРИВЯЗАЛСЯ: «АГА,
ГОВОРИТ, ЗАГОВОРИЛ НА МАМИНОМ ЯЗЫКЕ!
РАСКАЛЫВАЙСЯ ДАЛЬШЕ!» ОБДУМАЛСЯ Я И
ГОВОРЮ ОПЯТЬ ЖЕ НА УКРАИНСКОМ: «У ПЕТЛЮРЫ
Я НЕ БУВ, А ЩЕ ГИРШЕ ЗИ МНОЮ БЫЛО ДИЛО…»
ОН ВЕСЬ ПЕРЕГНУЛСЯ КО МНЕ, ПЫТАЕТ: «КАКОЕ?
ГОВОРИ!» Я ГЛАЗА РУКАВОМ ТРУ И ТЕХЕСЕНЬКО
КАЖУ: «БУВ Я ТОДИ АРХИЕРЕЕМ У ЖИТОМИРИ
И ПАН ГЕТЬМАН СКОРОПАДЬСКИЙ МИНЕ ПИД
РУЧКУ ДО СТОЛА ВОДЫВ». АХ, КАК ОН ВЗВИЛСЯ!
АЖ ГЛАЗА ПОЗЕЛЕНЕЛИ. «ТЫ ЧТО ЖЕ ЭТО
ВЗДУМАЛ, ИЗДЕВАТЬСЯ НАД СЛЕДСТВЕННЫМИ
ОРГАНАМИ?» ОТКУДА НИ ВОЗЬМИСЬ, ПОЯВИЛИСЬ
ЕЩЁ ДВОЕ ДОБРЫХ МОЛОДЦЕВ, И СТАЛИ ОНИ С
МЕНЯ КУЛАКАМИ АРХИЕРЕЙСКИЙ САН СНИМАТЬ…
ЧАСА ДВА ТРУДИЛИСЬ НАДО МНОЙ! ОБОЛЬЮТ
ВОДОЙ И ОПЯТЬ ЗА МЕНЯ БЕРУТСЯ…
ЗА
ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ КЕМ Я ТОЛЬКО НЕ БЫЛ! И
ПЕТЛЮРОВЦЕМ, И ТРОЦКИСТОМ, И БУХАРИНЦЕМ,
И ВООБЩЕ КОНТРОЙ И ВРЕДИТЕЛЕМ СЕЛЬСКОГО
ХОЗЯЙСТВА… А ОКОНЧИЛОСЬ ТЕМ, ЧТО ПЕРВЫХ
ТРЁХ ИЗ НАШЕГО БЮРО РАССТРЕЛЯЛИ, МЕНЯ
И ЕЩЁ ОДНОГО ПАРНЯ, НАЧАЛЬНИКА МИЛИЦИИ,
ВЫПУСТИЛИ, А ЧЕТЫРЁХ ОСТАЛЬНЫХ ЧЛЕНОВ
БЮРО ЗАГНАЛИ В ЛАГЕРЯ…».
В
«отредактированной» версии о том, что
Дьяченко был под следствием вообще не
упоминается. Вышеприведённый монолог
просто убрали. Последующий текст,
естественно, тоже пришлось «поправить»:
А
в результате:
Шолоховский вариант:
«МОЖЕТ
ТЫ И ПРАВ: ТРУСОВАТ СТАЛ ЗА ПОСЛЕДНИЕ
ГОДЫ. А В ВОСЕМНАДЦАТОМ ГОДУ НЕ ТРУСИЛ
ПРИНИМАТЬ БОЙ С БЕЛЫМИ, ИМЕЯ В МАГАЗИННОЙ
КОРОБКЕ ВИНТА ОДНУ-ЕДИНСТВЕННУЮ ОБОЙМУ
ПАТРОНОВ! НЕ РОБЕЛ НА ДЕНИКИНСКИХ
ДОБРОВОЛЬЧЕСКИХ ОФИЦЕРОВ В АТАКУ ХОДИТЬ.
НИЧЕГО НЕ БОЯЛСЯ В ТЕХ СВЯТЫХ ДЛЯ СЕРДЦА
ГОДАХ! А ТЕПЕРЬ ПЕРЕЖОГА ГОРЮЧЕГО БОЮСЬ,
ЭТОГО ЛОДЫРЯ ВАНЬКУ-СЛЕСАРЯ ПРАВЕДНО
ОБМАТЮКАТЬ БОЮСЬ, ПЕРЕД НАЧАЛЬСТВОМ
ТРЕПЕТАЮ ПОТОМУ, ЧТО САМ СИДЕЛ У СВОИХ,
И СВОИ ЖЕ БИЛИ МЕНЯ, КАК СУКИНОГО СЫНА,
И ЗАСТАВЛЯЛИ И НА СЕБЯ И НА СВОИХ ДРУЗЕЙ
ПОКЛЁПЫ ПИСАТЬ… ВОТ С КАКИХ ПОР Я
ПУГЛИВЫЙ СТАЛ! ЭТО ОДЕССКАЯ ШПАНА СДЕЛАЛА
СМЕШНЫМИ НАШИ СЛОВА «ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ!»
А В ТЮРЬМЕ Я НЕ СКРИПЕЛ ЗУБАМИ И НЕ
ГОВОРИЛ ПРО СЕБЯ: «ЗА ЧТО ЖЕ Я БОРОЛСЯ,
ЕСЛИ В ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОМ МЕНЯ, КОММУНИСТА,
НАЗЫВАЮТ ВРАГОМ НАРОДА, ИЗГАЛЯЮТСЯ НАДО
МНОЙ, КАК ХОТЯТ, В НАШЕЙ ЖЕ ТЮРЬМЕ, КАКУЮ
МЫ СБЕРЕГЛИ ДЛЯ НАСТОЯЩЕЙ КОНТРЫ, И
ТРЕБУЮТ ОТ МЕНЯ ПРАВДЕ НАПЕРЕРЕЗ ЛЖИВЫЕ
ПОКАЗАНИЯ НА МОИХ ЧЕСТНЫХ ДРУЗЕЙ-КОММУНИСТОВ,
И ЗАСТАВЛЯЮТ ПОДПИСЫВАТЬ НА СЕБЯ ТАКОЕ,
ЧТО И БАБУШКЕ МОЕЙ ВО СНЕ НЕ СНИЛОСЬ».
ВОТ ТАК-ТО, МИКОЛА!…»
Цензурный
вариант:
«МОЖЕТ ТЫ И ПРАВ: ТРУСОВАТ
СТАЛ ЗА ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ. А В ВОСЕМНАДЦАТОМ
ГОДУ НЕ ТРУСИЛ ПРИНИМАТЬ БОЙ С БЕЛЫМИ,
ИМЕЯ В МАГАЗИННОЙ КОРОБКЕ ВИНТА
ОДНУ-ЕДИНСТВЕННУЮ ОБОЙМУ ПАТРОНОВ! НЕ
РОБЕЛ НА ДЕНИКИНСКИХ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИХ
ОФИЦЕРОВ В АТАКУ ХОДИТЬ. НИЧЕГО НЕ БОЯЛСЯ
В ТЕХ СВЯТЫХ ДЛЯ СЕРДЦА ГОДАХ! А ТЕПЕРЬ
ПЕРЕЖОГА ГОРЮЧЕГО БОЮСЬ, ЭТОГО ЛОДЫРЯ
ВАНЬКУ-СЛЕСАРЯ ПРАВЕДНО ОБМАТЮКАТЬ
БОЮСЬ, ПЕРЕД НАЧАЛЬСТВОМ ТРЕПЕТАЮ…
ПУГЛИВЫЙ СТАЛ! НО ЭТО ОДЕССКАЯ ШПАНА
СДЕЛАЛА СМЕШНЫМИ НАШИ СЛОВА «ЗА ЧТО
БОРОЛИСЬ!» Я ЗНАЮ, ЗА ЧТО Я БОРОЛСЯ!»
Думаю,
что комментарии излишни…
Рассказ
генерала Стрельцова о лагерной жизни
тоже «подсократили». В результате:
Шолоховский
вариант:
«В ТРИДЦАТЬ ВОСЬМОМ ГОДУ В
РОСТОВЕ НА ПЕРВОЕ МАЯ, КАК ТОЛЬКО ДО
ТЮРЬМЫ ДОЛЕТЕЛИ С ДЕМОНСТРАЦИИ ЗВУКИ
«ИНТЕРНАЦИОНАЛА», ВСЯ ТЮРЬМА, ТЫСЯЧА
ДВЕСТИ ЧЕЛОВЕК, ПОДХВАТИЛИ И ЗАПЕЛИ
«ИНТЕРНАЦИОНАЛ». И КАК ПЕЛИ! НИЧЕГО
ПОДОБНОГО Я НИКОГДА НЕ СЛЫШАЛ В ЖИЗНИ,
И НЕ ДАЙ БОГ ЕЩЁ РАЗ УСЛЫШАТЬ!… ПЕЛИ СО
СТРАСТЬЮ, С ГНЕВОМ, С ОТЧАЯНИЕМ! ТРЯСЛИ
ЖЕЛЕЗНЫЕ РЕШЁТКИ И ПЕЛИ… ТЮРЬМА ДРОЖАЛА
ОТ НАШЕГО ГИМНА! ЧАСОВЫЕ ОТКРЫЛИ БЕГЛЫЙ
ОГОНЬ ПО ОКНАМ, НО, НЕСМОТРЯ НА ЭТО,
«ИНТЕРНАЦИОНАЛ» ДОПЕЛИ ДО КОНЦА. ДА
РАЗВЕ ВРАГИ МОГЛИ ТАК ПЕТЬ?! – ГОЛОС
АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВИЧА ОСЁКСЯ, ХУДОЕ
ЛИЦО ИСКАЗИЛОСЬ, НО ГЛАЗА ОСТАЛИСЬ
СУХИМИ, ОН НАДОЛГО ЗАМОЛЧАЛ И ВНОВЬ
ЗАГОВОРИЛ, ТОЛЬКО КОГДА СПРАВИЛСЯ С
ВОЛНЕНИЕМ – Я ТЕБЕ ТАК СКАЖУ: НАСТОЯЩИЕ
КОММУНИСТЫ И В ЛАГЕРЯХ ОСТАЛИСЬ
КОММУНИСТАМИ, НАСТОЯЩИЕ КОММУНИСТЫ И
ПЕРЕД РАССТРЕЛОМ УСПЕВАЛИ КРИКНУТЬ:
«ДА ЗДРАВСТВУЕТ НАША ПАРТИЯ! ДА ЗДРАВСТВУЕТ
ТОВАРИЩ СТАЛИН!» ТЕБЕ ЭТО НЕ НАПОМИНАЕТ
РИМСКИХ ГЛАДИАТОРОВ? ТЕ ТОЖЕ, ВЫХОДЯ НА
АРЕНУ ЦИРКА, ВОСКЛИЦАЛИ: ЗДРАВСТВУЙ,
ЦЕЗАРЬ, ТЕБЯ ПРИВЕТСТВУЮТ ИДУЩИЕ НА
СМЕРТЬ!»
И НА СЛЕДСТВИИ И В ЛАГЕРЯХ
СТАВИЛАСЬ ОДНА ЦЕЛЬ: ЛИШИТЬ НАС,
ЗАКЛЮЧЁННЫХ, ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ДОСТОИНСТВА,
ПРЕВРАТИТЬ В ЖИВОТНЫХ. В ОТНОШЕНИИ
НЕМНОГИХ ЭТА ЦЕЛЬ ДОСТИГАЛАСЬ, БОЛЬШИНСТВО
ЖЕ ОСТАВАЛИСЬ ЛЮДЬМИ. В ОДНОМ ИЗ ЛАГЕРЕЙ
ВМЕСТЕ СО МНОЙ БЫЛ ТОДОРОВСКИЙ АЛЕКСАНДР
ИВАНОВИЧ, БЫВШИЙ КОМАНДИР КОРПУСА,
ОСУЖДЁННЫЙ НА ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ ЛАГЕРЕЙ
С ЛИШЕНИЕМ ВОИНСКОГО ЗВАНИЯ, КОНФИСКАЦИЕЙ
ИМУЩЕСТВА И ПОРАЖЕНИЕМ В ПРАВАХ НА ПЯТЬ
ЛЕТ. ЕГО ЗНАЛ ЛЕНИН. ЗНАЛИ МНОГИЕ ВОЕННЫЕ,
КАК ЧЕСТНЕЙШЕГО КОММУНИСТА И ЧЕЛОВЕКА.
РАБОТАЛИ МЫ НА ЛЕСОПОВАЛЕ. И ВОТ ОДНАЖДЫ
СТОИМ МЫ С НИМ РЯДОМ В ПОХОДНОЙ КОЛОННЕ.
ИДЁТ ДОЖДЬ С МОКРЫМ СНЕГОМ. СТОИМ ЧАС,
ДВА. ЛАГЕРНОЕ НАЧАЛЬСТВО НЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ,
ЗАТО НАС, МОКРЫХ И ПРОДРОГШИХ ДО КОСТЕЙ,
РАЗВЛЕКАЕТ КУЛЬТБРИГАДА, СОСТАВЛЕННАЯ
СПЛОШЬ ИЗ УГОЛОВНИКОВ. ЭТАКИЕ КРАСНОРОЖИЕ
ГАВРИКИ СИДЯТ ПОД КРЫТЫМ НАВЕСОМ, ДОЖДЬ
ИХ НЕ ПОЛИВАЕТ, ВОТ ОНИ И НАЯРИВАЮТ НА
БАЛАЛАЙКАХ: «АХ ВЫ, СЕНИ, МОИ СЕНИ, СЕНИ
НОВЫЕ МОИ»…
ДЯДЯ САША ТОЛКАЕТ МЕНЯ
ЛОКТЁМ, ГОВОРИТ: «ТЁЗКА, ЭТО ОНИ НАС,
СТАРЫХ КОММУНИСТОВ, ВОСПИТЫВАЮТ. ТЫ ЭТО
ДОЛЖЕН ЦЕНИТЬ!» МИЛЫЙ ДЯДЯ САША! ОН И
СЕЙЧАС В ЛАГЕРЯХ… НО ЭТОТ ЧЕЛОВЕК И ТАМ
БЫЛ КОММУНИСТОМ, КОММУНИСТОМ ОН И ОСТАЛСЯ
ДО КОНЦА СВОИХ ДНЕЙ.
ТАКИХ ТАМ МНОГО,
ОХ МНОГО, КОЛЯ! И Я НЕ ПОТЕРЯЛ ВЕРУ В СВОЮ
ПАРТИЮ И СЕЙЧАС ГОТОВ ДЛЯ НЕЁ НА ВСЕ!
ЗАЧЕРКНУТЬ ВСЮ СВОЮ СОЗНАТЕЛЬНУЮ ЖИЗНЬ?
ЗАТАИТЬ ЗЛОБУ НА ПАРТИЮ? НЕ МОГУ!»
Сусловские
гаврики умело «отсекли лишнее»:
«В
ТРИДЦАТЬ ВОСЬМОМ ГОДУ В РОСТОВЕ НА
ПЕРВОЕ МАЯ, КАК ТОЛЬКО ДО ТЮРЬМЫ ДОЛЕТЕЛИ
С ДЕМОНСТРАЦИИ ЗВУКИ «ИНТЕРНАЦИОНАЛА»,
И В ТЮРЬМЕ ПОДХВАТИЛИ И ЗАПЕЛИ
«ИНТЕРНАЦИОНАЛ». И КАК ПЕЛИ! НИЧЕГО
ПОДОБНОГО Я НИКОГДА НЕ СЛЫШАЛ В ЖИЗНИ,
И НЕ ДАЙ БОГ ЕЩЁ РАЗ УСЛЫШАТЬ!… ПЕЛИ СО
СТРАСТЬЮ, С ГНЕВОМ, С ОТЧАЯНИЕМ! ТРЯСЛИ
ЖЕЛЕЗНЫЕ РЕШЁТКИ И ПЕЛИ… ТЮРЬМА ДРОЖАЛА
ОТ НАШЕГО ГИМНА! ДА РАЗВЕ ВРАГИ МОГЛИ
ТАК ПЕТЬ?! – ГОЛОС АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВИЧА
ОСЁКСЯ, ХУДОЕ ЛИЦО ИСКАЗИЛОСЬ, НО ГЛАЗА
ОСТАЛИСЬ СУХИМИ, ОН НАДОЛГО ЗАМОЛЧАЛ И
ВНОВЬ ЗАГОВОРИЛ, ТОЛЬКО КОГДА СПРАВИЛСЯ
С ВОЛНЕНИЕМ. – Я ТЕБЕ ТАК СКАЖУ: НАСТОЯЩИЕ
КОММУНИСТЫ И ТАМ ОСТАЛИСЬ КОММУНИСТАМИ…
И Я НЕ ПОТЕРЯЛ ВЕРУ В СВОЮ ПАРТИЮ И СЕЙЧАС
ГОТОВ ДЛЯ НЕЁ НА ВСЕ! ЗАЧЕРКНУТЬ ВСЮ
СВОЮ СОЗНАТЕЛЬНУЮ ЖИЗНЬ? ЗАТАИТЬ ЗЛОБУ
НА ПАРТИЮ? НЕ МОГУ!»
…О
фронтовой судьбе генерала Александра
Стрельцова нам читать нечего. Но известно,
что его прототипом был генерал Михаил
Федорович Лукин, командовавший армией
при обороне Смоленска. Лукин был тяжело
ранен (ему ампутировали ногу) и попал в
плен. Сотрудничать с нацистами
категорически отказался. В 1945 году был
освобождён из плена и несколько месяцев
находился под следствием, а затем был
отправлен на пенсию…
Шолохов не
оставил цензорам возможности поработать
над такой судьбой…