Второй век мы, русские, живём по Достоевскому. Живём его осознанием Евангелия, проникновением в Евангелие, его трактовкой абсолютно всего с нами происходящего через Евангелие. И потому трактовкой столь потрясающе пророческой, непреложной и удивляюще живой. А иначе чем объяснить, что было написано в апреле 1877 года, после объявления войны туркам в защиту вырезаемой ими Болгарии? – «Все чувствуют, что началось что-то окончательное, что наступает какой-то конец чего-то прежнего, долгого, длинного прежнего и делается шаг к чему-то совсем уже новому, к чему-то преломляющему прежнее надвое, обновляющему и воскрешающему его уже для новой жизни и… что шаг этот делает Россия! Вот в этом-то и неверие «премудрых» людей. Инстинктивное предчувствие есть, а неверие продолжается: «Россия! Но как же она может, как она смеет? Готова ли она? Готова ли внутренно, нравственно, не только матерьяльно? Там Европа, легко сказать Европа! А Россия, что такое Россия? И на такой шаг?»
Но народ верит, что он готов на новый, обновляющий и великий шаг. Это сам народ поднялся на войну, с Царём во главе. Когда раздалось царское слово, народ хлынул в церкви, и это по всей земле русской. Когда читали царский манифест, народ крестился, и все поздравляли друг друга с войной».
Поздравляли с войной. Да разве не это же самое произошло с нами в феврале-марте 2022-го? И вопросы, такие вот сегодняшние, такие животрепещущие вопросы о готовности России «нравственно, не только материально» шагнуть к «обновляющему и воскрешающему»! Ну, и почему ещё не во всех городах России поставлены памятники Фёдору Михайловичу?
Нравственная готовность народа к войне есть залог его, народа, в ней, войне, победы. Ибо эта нравственная готовность к самопожертвованию за истину – готовность народа к страданиям и даже смерти во имя правды и справедливости – и есть духовное право народа на победу. С пониманием того, что это право исходит из праведности (греческое δικαιοσύνη – «справедливость, законность»): «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то вы не войдёте в Царство Небесное» (Матф. 5:20).
В нравственном праве нашего превентивного удара 23 февраля я лично (как и мои друзья) не сомневался ни секунды, ну, а сегодня, после озвученных Конашенковым просто чудовищных цифр заготовленных и выставленных против России самолётов, вертолётов, танков, РСЗО и сверхмощных гаубиц, после уразумения каких-то мегалитических масштабов возведённых за восемь лет укрепрайонов, думаю, честно сомневающихся днём с фонарём по всей стране не найти. Честно, не предвзято. А ведь сюда в плюс ещё поразительная слаженность управления украинского «центра принятия решений» с армиями и тыловым обеспечением, с завидной обеспеченностью штабов всех уровней космическими разведданными и связью! Так что признание европейских экс-смотрящих о своей лжи на минских «мирных» переговорах для российского общественного сознания не стало сенсацией. Мы упредили правильно, как бы не пытались обвинить Россию в «первоагрессии», честно отвечая на всё нарастающие вызовы и провокации, отодвигая беду от границ Отечества. Прецеденты – от выхода на Калку, и до начала российского наступления против Румынии и Австрии в Первой мировой, и освобождение Китая в окончании Второй.
Мы не агрессоры, мы просто упредили, это честно, законно, справедливо. Однако есть смущающий момент в СВО – солдатское упорство украинцев. Массовая готовность к ратной смерти за свои убеждения, какими бы дикими, какими бы безумными эти убеждения нам не казались. Они не хотят ничего слышать – Россия напала на Украину. Нацисты, сатанисты, контролируемые госдепом олигархи – не важно, важно что Россия напала на Украину. И сообщения о боевых наркотиках или неких заградотрядах принципиально фронтовую картину не меняют: украинцы воюют смело, умело и, главное, предельно мотивированно.
Феномен стояния народа на своём, упрямства в своём, народа, который уже десятилетия не то что отвергается как самобытный этнос, но считается приручённым, управляемым с помощью глобальных политтехнологий, так что его самостояние теперь даже и не рассматривается современными «элитами» – российскими, украинскими, немецкими, голландскими, американскими, китайскими и прочими, вдруг проявился во всей полноте незалежности. И опрокинул образ подчинённого до тонкостей разработанным техникам мира, который «элиты» себе так упоённо рисовали. Именно солдатское упорство украинцев сорвало первоначальные планы СВО: российская «элита» покупает украинскую, а танковые и мотопехотные марши и десанты РА с угрозой городам – громкое прикрытие для тихого госпереворота. Американцам же удавалось подобное, и не раз, так почему у россиян не получится? «Элиты» пропланировали межсобойное перераспределение ресурсов, составили новые списки управления сферами и потоками, оставалось за малым – сдачей оружия самообороной и демилитаризацией натовцев. Но … солдатское упорство украинцев всё опрокинуло.
И чернильным облаком отступающей каракатицы завитийствовали обслуживающие «элиты» полит-астрологи о заградотрядах, о боевых наркотиках, о западэнском наследии нацизма, о наёмниках. Да, и таковые имеют место, но это частности. А что общее? Общее: «украинцы тоже русские, только идеологически свихнутые, культурно дезориентированные». Тоже русские – патриоты, охранители семейных ценностей, труженики и ревнители красоты. Тоже русские, только ненавидящие русских. Русское.
И вот что, если «украинцы тоже русские», что же тогда с ними, такими же как мы, но свихнутыми и дезориентированными, теперь делать? Как их, взрослых, состоявшихся, закоренелых, лечить-выпрямлять, перевоспитывать, чем их пере-ориентировать? Помните у Николая Гумилёва в «Блудном сыне»: «…Ты плачешь над грешным, а я негодую, Мечом укреплю я свободу и братство, Свирепых огнём научу поцелую». Мечом и огнём, огнём и мечом – лечение прямо по Гиппократу: «Что не исцеляет лекарство, то исцеляет железо, что не может исцелить железо, то исцеляется огнём».
Однако за триста лет до Гиппократа пророк Исайя видел совершенно иной смысл в ныне крылатом выражении: «Ибо Господь с огнём и мечом Своим произведёт суд над всякою плотью, и много будет поражённых Господом» (66:16). У пророка нет даже малейшей ассоциации с порошками и примочками – огонь и меч это атрибуты Судьи, а не целителя.
Так что же нам теперь с ними, свихнутыми, теперь делать? Или всё, уже поздно, и с ними только по завету святителя Филарета (Дроздова): «поражайте врагов отечества»? То, что украинцы враги, убеждённые до страсти, до пафосной ярости враги нашего русского отечества, нашего русского мира, бескомпромиссные, конечные враги всего русского – объяснять уже некому. Но только почему? отчего? И вновь витийствуют на своих шоу полит-астрологи: кто виноват? Все, кроме нас – шведы, немцы, поляки, англосаксы, папа римский… новые хазары…
Да, это самый смущающий момент в СВО – «украинцы тоже русские».
Точно такое же смущение мы несём в своей народной памяти со времён царствования Алексея Михайловича, когда силовым способом государство провело в Церкви «раскол», упорно увязываемый историками с расхождением во взглядах ревнителей благочестия патриарха Никона и протопопа Аввакума относительно правок текстов или блюдения обрядов.
Что мы помним о княжеских междоусобицах, придавленных татаро-монгольским игом и завершённых грозной централизацией Ивана Третьего Великого? Эмоционально, пожалуй, ничего. Не было общего понимания единости страны, чувства единости народа, поэтому в памяти и нет общероссийской боли от похода Рязани на Москву, а Москвы на Тверь. Осознание своего русского единства – впервые зафиксирован как результат той ненумерованной Отечественной войны, когда турецкий султан со своими сателлитами, и папа римский со своими, со всех сторон обложили, сжали, сдавили Россию Иоанна Четвёртого Грозного. Сжали в единство так, что государственная целокупность легла в основание целокупности веры – в осознание русского крестоношения – охранения Вселенского Православия. И потому Бонапарт сразу расшифровался нами как антихрист. И вот в этом религиозном понимании ответственности народа за свою Россию как Святую Русь – единственно полноценное, совершенное оправдание СВО.
С апостольских времён идёт война за Истину с древними и новыми ересями, и не просто так преподобный Сергий Радонежский столь ревновал о догмате единосущности и нераздельности Троицы – кабы было бы всё вокруг благостно… Так что произошедшее при Алексее Михайловиче не стало неким соскоблением ритуальных наростов и поправкой описок царскими «перегибами», спровоцировавшими целую эпоху гражданских войн: за грамматику и жесты никто и сам на смерть не идёт, и ближних не убивает. А все наши самые кровавые смуты вспыхивали под двуперстием: Разин, Булавин, Некрасов, Пугачёв, Морозов с «Искрой» – каждый раз с особой яростью с обеих сторон сходились насмерть совершенно такие же русские по крови, русские по языку, по одежде и жизненному укладу… но с обеих ли – русские по вере?
Не будем вторить марксистам-маоистам, что, мол, в средневековье идеология и могла-то выражаться лишь в религиозных формах – почему же тогда сегодня, точно так же, как и триста лет назад, эта самая идеология не может объяснить непримиримого ожесточения, с которым «тоже русские» бьются против Русского мира? Почему нет психологического, социально-политического или институционального всех убеждающего обоснования приступам озверелости – с полной потерей человеческого образа, при виде чего-либо «москальского»? Как раньше «никонианского». Никакая, конечно, здесь не идеология, не педагогика – слишком тошнотворно пахнет серой.
Символ – условный, прямо не связанный с обозначаемым, знак каких-либо понятий, идей, явлений. Академик Лосев определял символ как «субстанциальное тождество идеи и вещи»: «Образ и смысл образуют два элемента символа, немыслимые друг без друга. Посему символы существуют … только внутри интерпретаций». Что такое за пределами христианской интерпретаций так или иначе сложенные пальцы, какой смысл стоит за хождением вокруг аналоя в ту или иную сторону? Почему эти смысло-образы ценнее человеческой жизни? Для кого?
Если принять весьма доказательную версию того, что старообрядчество не секта, точнее – не гроздь сект, отколовшихся от Православия из-за грамматических ошибок и поместных певческих традиций, а самобытная несторианская ересь (символами которой и являются двуперстие с хождением посолонь), ересь разделения божественной и человеческой природ Христа, осужденной в 431 году на III Вселенском соборе в Ефесе, весьма успешно распространявшаяся среди тюрков-кочевников с шестого по одиннадцатый века. Вот эта несторианская ересь в виде так называемого «центрально-азиатского христианства», диффузируя, но не сливаясь с Православием, проникла к нам из ордынских степей, и как «староверие» расползлась по всё множащейся землями Руси-России и добралась до Беломорья, где встречно осеменилась манихейским «рассечением» Троицы… Отсюда и становится понятен источник злой, лютой, инфернальной силы, столетиями заливающей умы и сердца «тоже русских» по языку, по одежде и жизненному укладу – Разин, Булавин, Некрасов, Пугачёв…
Ереси и секты непрестанно воспроизводили и пестовали внутри России её врагов – ненавистников патриарха и государя, всего государства. Перемазанцы и липоване. Бегуны и нетовцы, даниловцы и аароновцы… молокане, скопцы… Разговор долгий, требующий терпения, и здесь неподъёмный. Спрячусь за авторитет: Анна Григорьевна Достоевская вспоминала о том, что в их домашней библиотеке «было много серьёзных произведений по отделам истории и старообрядчества». Символизм имён героев произведений Достоевского литературоведами разобран подробно, поэтому и убийца от ума Раскольников, и убийца от страсти Рогожин указывают – старообрядчество для Фёдора Михайловича прямо связано с одержимостью злобой, ведущей к душегубству. А «нехарактерный» старичок-раскольник Егор Воронов «Записок из мёртвого дома» своей нехарактерностью только подчёркивает мнение, сложившееся у писателя на основе личного каторжного опыта: «Это был сильно развитой народ, хитрые мужики, чрезвычайные начётчики и буквоеды, народ надменный, заносчивый, лукавый и нетерпимый в высшей степени».
Надменный, заносчивый, лукавый и нетерпимый… Но тоже русские – вот он, смущающий момент поклонников ДНК-анализа…
Уже десятки лет мы свидетельствуем несомненно бесовскую одержимость тех, кто скачет в трансе-радении, впадая в истерический экстаз от того, что он не «москаль», кто маниакально учит своих детишек «резать русню» и тащить «на гиляку», ритуально поедает в ресторанах «органы ватников». А методично – от карпатских сельских приходов до всемирно почитаемых светильников, древнейших монастырей и лавр – выбрасываемые из собственных храмов православно верующие? Но почему-то до сих пор, ну, никак не решаемся в полный голос назвать-обличить природу сатанинской ненависти к беззащитно пытаемым нацбатниками и СБУ. Пора, давно пора открыто признать, что солдатам России противостоят не «идеологически свихнутые, культурно дезориентированные» люди, а инфернальные, душевно повреждённые враги, запредельно мотивированные не школьной великоукрской историей и прозападной пропагандой, а метафизической непереносимостью Христа, боязнью Православия. Ведь других непримиримых врагов у Русского мира не бывает: «Яко несть наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным» (Еф. 6:12).
…А враги? Почему они нам враги настолько непримиримо? Что – в окопах сплошь галицийские бандеровцы и киевские правосеки? Днепропетровские азовцы и местные айдаровцы? Или, действительно, в ВСУ ныне все неразличимые «герои света»? Но попавшие в разработку СК России военные преступники с их торопливо протокольным, после признательных показаний, «в содеянном раскаиваюсь», на вид-то не герои. Никаких внешних проявлений психопатологий – ни чуприн-ирокезов, ни свастик на шеях или трёх шестёрок на лбу. Совсем ещё молодые или матёрые, бобыли-волчары или многодетные отцы – ссутулившись, опустив плечи, они все одинаково безэмоционально бормочут что, мол, только «исполняли приказ». Мобилизованные или добровольцы, по принуждению или от безработицы принимавшие участие в АТО… Военнопленные в луганском СИЗО живут без страха, живут надеждами на обмен, ведь теперь здесь Россия, теперь здесь законы российские. Никого не повесят, не расстреляют. И при этом они всё так же ненавидят всё русское. Всех русских. Тридцать с лишним лет многотысячные тиражи отцов украинского национализма печатались и распространялись – при Кучме и при Ющенке, при Януковиче и Порошенке, печатались в том числе и на русском. На территории нынешней Украины выросло уже два поколения – на этих книгах и учебниках с переписанной историей, на передачах, песнях, на скакалках с «режь русню». Так что после обмена они почти гарантированно вновь будут убивать, истязать и насиловать. Не вспоминая про нынешнее «раскаиваюсь» со ссылкой на «исполнял приказ».
Ключ к проникновению в сознание некающихся убийц мне предложил эксперт-психолог Главного управления криминалистики СКР, специалист дознания на детекторе лжи, который несколько лет назад «работал» по неонацистам в Санкт-Петербурге: это опьяняющее, дурманящее чувство безнаказанности. Там нацики, зачастую переодеваясь в «ботаников», неожиданно нападали на тех, кто не мог оказать должного сопротивления – избивали одиноких иностанцев-студентов, издевались над продавщицами азиатского происхождения. Об «акциях» против сильных мира сего – против глав диаспор и крышевателей рынков, блюстители чистоты крови даже не задумывались.
Безнаказанность порождает вседозволенность – особый наркотик безоглядной власти. Дозволенности не только отнимать жизнь, но страхом и болью превращать человека в животное. Садизм прививается, на него «подсаживают», и с какого-то момента зависимость от него уже неизлечима, ибо она оседлавшая разум иллюзия, галлюцинация безнаказанности высшей – неосудимости и после смерти, на Страшном суде. Отсюда отказ нацистов любых этнических общностей от традиционных религий с уходом в сектантство, в неоязычество, в оккультизм.
«Российский писатель»