ДРУГИЕ
Они другие. Это люди, умеющие крутить гайки, читать Есенина по памяти и цитировать Гегеля одинаково хорошо. Потому что в человеке всё должно быть прекрасно, и к этому нужно относиться спокойно. Это люди, принимающие гостей без звонка, и не потому, что телефонов нет, а потому что: «Вот ещё, глупости какие». Люди, в обществе которых было принято отдать последнее, когда другому нужнее. Да и тот, другой, поступит так же. Там это настолько просто, что даже не обсуждается. Люди, с которыми можно действовать, говорить и молчать – они поймут. И, наконец, это люди, которые остались «на обочине жизни» только потому, что «привыкли жить по правилам». Да, их обошли, но они лишь загадочно улыбаются. Видимо, знают что-то… Жаль, что мы далеко.
Один седой преподаватель как-то сказал, у славян в языческое время сон был переходом в иной мир. Я часто сплю, особенно весной. Вижу сны юности, где иду восемь километров, чтобы скоротать час-другой в парке с коваными чёрными фонарями и грациозно-белыми клумбами.
Сижу там до первых ночных теней. Когда охрана обходит парк, я аккуратно отгибаю чёрные железные прутья забора и ухожу прочь от тёплого, ласкового света фонарей. В парке царствуют ночные силуэты, а я представляю красивые глянцево-красные розы в белой каменной клумбе. Я досадую на сторожей и вспоминаю тех, других, с кем понимаем друг друга с первого движения. Их меньше, этих Лунных людей.
Сквозь ночь возвращаюсь домой, тьма густеет, и ночь совсем облипает меня. В кармане талисманом лежит коробка спичек. Жгу их, если становится совсем грустно. Скоро буду на своей улице, у первого знакомого фонаря, и грусть отпустит совсем.
РОДИНА ТРЕБУЕТ ЛЮБВИ
Эти заметки были написаны задолго до того, как в Сирии рухнула власть Башара Асада. Армия не защитила страну. А ведь совсем недавно там всё было по-другому…
Республиканская гвардия Сирии назад остановила наступление на Дамаск. Гвардейский полк наших танков Т-90. Иногда, возвращаясь прохладным вечером, думаю о том, кто эти люди? Что они делают знойными вечерами в свободное время? Наверное, никогда не увижу ни этих людей, ни танков – «арабов», надрывающих стальное сердце в раскалённом краю, который кажется здесь бесконечно далёким… Люди в копоти, в мазуте, хмурые, реже улыбчивые устало, люди живут, русское железное сердце продолжает работать…
Ровесник вышел из запаса. Ушёл служить. Часто по вечерам хожу покупать кефир в магазин, где совсем недавно работала его сестра. Мы раньше все в одном подъезде жили. С братом жгли костры на асфальте и ходили в старые заводские корпуса жаркими летними днями. Теперь они стали частью того времени, как и запах сирени, плеск воды, скрип качелей — частью времени искренних улыбок.
Родина теперь требует любви, с годами улыбаемся реже. Ленкин сын скоро пойдёт в школу. Ей тяжело. Запомнил счастливой с женихом в обнимку. Тогда она поцеловала его торопливо, будто украдкой. Свободная мужская рука швырнула в голубя тлеющим окурком. Упорхнул голубь. Третий год живу в другом доме, хожу по аллее знакомой с детства, Лену встречаю редко. Всё меняется. Молодые деревья за два года окрепли, выросли. Сосед посадил, когда спилили несколько старых вязов, носил вёдра, поливая подвязанные стволы аккуратно и точно. Они подросли, возмужали, уже машут новой листвой. Нынешней удивительно холодной весной воды хватает.
Время искренних улыбок… прошло, осталась лишь его часть — да и то только во снах и воспоминаниях. Как хорошо и талантливо, Паша, ты ностальгируешь по этому времени, как тонко ощущаешь сам и даёшь ощутить, прочувствовать кожей — читателю — эту безвозвратную потерю. Потерю «других» людей, часто — Людей с заглавной буквы. И лично для меня узнаваемы и женщина с загадочной улыбкой, которая была способна цитировать Гегеля и своего любимейшего О»Генри и читать Есенина на память, и седой преподаватель, который «как-то сказал, у славян в языческое время сон был переходом в иной мир».
А «Родина теперь требует любви, с годами улыбаемся реже». И остаются одинокими Ленки-голубицы, потому что «свободная мужская рука швырнула в голубя тлеющим окурком»… Ты в совершенстве овладел так называемой в нашей лингвистике «фигурой умолчания» в своей мини-прозе, с чем я тебя искренне поздравляю! Эти миниатюры на мой филологический взгляд написаны великолепно.
Спасибо, Дина Леонидовна. Вы всё очень точно почувствовали и всё угадали.
У этих очерков своя короткая история. Другие написан под влиянием творчества итальянских реалистов (Веристов) сразу после знакомства с нашей Верой Ивановной, она очень много и системно знала об Итальянской культуре и Литературе, от Возрождения до середины 20 века и Веристов тоже любила в живописи, в кино, в прозе…
Ну, а Игорь Юрьевич — фигура эпохальная. Счастлив, что у него учился. Давно о нём не слышал, дай Бог ему здоровья, если жив. Люблю его всем сердцем, очень много в меня вложил и от души, поэтому он эпизодически мелькает в прозе.
А Родину я написал для учеников, давал как диктант. Этот текст им показался намного ближе и теплее, легче для восприятия чем Пришвин и Паустовский. Так ещё писатель Юрий Ковалёв делал, когда в школе работал. Я узнал, улыбнулся и подумал, что тоже так хочу.
С Уважением.
Всегда радостно узнавать новое (для меня) имя. Павел Потлов…
Небольшие, но такие глубокие размышления автора вызвали много вопросов к самой себе.
Неужели «Время Других» действительно прошло? Разве сам Павел Потлов своей искренней прозой не даёт надежду нам, что те Другие не исчезли, но живут среди нас? Кто же тогда держит в ладонях своего чистого сердца веру в Творца, в Его промысел и в Его милосердие? Почему этот Круг других, теряя своих, продолжает творить Добро? Разве не из-за этого Круга наша любимая страна всё еще рождает и растит детей, сохраняет великое наследие предков и Родное Слово? И разве могут Другие исчезнуть навсегда? А раве среди наших детей и внуков, разве из будущих наших правнуков не вырастают и не вырастут такие же Другие, наполненные ясными светлыми помыслами и готовые на созидание? Разве не в этом мягкая сила Других — в Детях и Учениках, в их Памяти о своих Родителях и Учителях, сеявших «разумное, доброе, вечное»?
Парадокс прочитанного как раз в этом: при всей печальной интонации автор даёт нам надежду и свет, что, несомненно, говорит о писательском даровании Павла.
«Родина требует любви» логично представлено как продолжение первого очерка. Родина — это люди, ушедшие, живущие и те, кто придёт после нас. Те и Другие, но все вместе это и есть наша реальность. Хотя только именно только люди, для кого слово «Россия» звучала, звучит и -верю! — будет звучать как Гимн, и как голос МАМЫ, и как молитва, и как песня любви — зовётся народом.
Родина — это ещё и огромное пространство, которое не только по размеру внушает уважение, но и необъятно по той Великой Культуре, которой пронизаны наши города и веси. И ещё уникальная Природа, которая сумела нам подарить всё разнообразие природных зон во всём своём великолепии.
Родина требует любви…Чувствуется, как страдает сердце писателя, как он сопереживает новым страницам нашей великой и трагической, противоречивой и такой близкой сердцу Истории страны.
Наверное, это и есть доля писателей, поэтов, художников, музыкантов. Получив Дар своей избранности, Они взяли с собой сострадание и смелость говорить правду, правду, которая не убивает, но помогает задавать читателю, зрителю вопросы своей совести.
Запишу к себе в блокнотик имя Павел Потлов.
Мой отзыв — это благодарность автору за эти минуты наедине со своей совестью.
И благодарю «Родное Слово» за знакомство с талантливым человеком.
Спасибо, это очень трогательно. До глубины души. Главный личный вопрос в том, как удержать в себе эту нить других.
С Уважением.