НАБОКОВ И ПАСТЕРНАК. ТАИНСТВЕННАЯ СВЯЗЬ ТЕКСТОВ.
В одном и том же, 1959, году два выдающихся русских поэта, Владимир Набоков и Борис Пастернак, живя очень далеко друг от друга и абсолютно не общаясь, написали два стихотворения, в которых, в одной строфе, применили одинаковый образ (один раз), одинаковую рифму (один раз) и несколько одинаковых слов или синонимов. Как такое могло произойти – вопрос без ответа. Никаких исследований на эту тему нигде не встречал.
В стихотворениях, о которых идет речь, есть ещё одно сходство: оба они имеют прямое отношение к прозаическим произведениям данных авторов. Стихотворение Набокова связано с его знаменитой «Лолитой». А стихотворение Пастернака – с «Доктором Живаго», а также с той травлей, которой подверг поэта в связи с присуждением ему Нобелевской премии безумный предтеча современных российских либералов Хрущёв. Замечу, как читатель, я далеко не в восторге от «Доктора Живаго». Но считаю, что деяния Хрущёва, как в целом по отношению к стране (начиная с подлого убийства Берии, продолжая позорным двадцатым съездом КПСС и завершая ещё более позорным двадцать вторым), так и в частности по отношению к Пастернаку – преступления.
А теперь стихотворения, о которых шла речь выше.
Владимир Набоков
* * *
Какое сделал я дурное дело,
и я ли развратитель и злодей,
я, заставляющий мечтать мир целый
о бедной девочке моей?
О, знаю я, меня боятся люди,
и жгут таких, как я, за волшебство,
и, как от яда в полом изумруде,
мрут от искусства моего.
Но как забавно, что в конце абзаца,
корректору и веку вопреки,
тень русской ветки будет колебаться
на мраморе моей руки.
1959, Сан-Ремо
Борис Пастернак
Нобелевская премия
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.
Тёмный лес и берег пруда,
Ели сваленной бревно.
Путь отрезан отовсюду.
Будь что будет, всё равно.
Что же сделал я за пакость,
Я убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.
Но и так, почти у гроба,
Верю я, придёт пора —
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
1959, Переделкино
Правда, Яков Хелемский (поэт, прозаик, переводчик) как-то сказал (смотрите по ссылке https://lit.1sept.ru/article.php?ID=200300408), что Владимир Набоков однажды признался: мол, стихотворение «Какое сделал я дурное дело…» написал, подражая пастернаковскому «Что же сделал я за пакость…» Но Хелемский ровным счётом ничем не подтвердил якобы сделанное Набоковым признание. А такое признание вряд ли могло иметь место: ещё раз посмотрите на дату создания произведений и место жительства авторов в год создания. В указанный год встреча поэтов и любое другое общение – по почте или телефону – были абсолютно невозможны.
ИМПЕРСКИЙ ПОЭТ ПАВЕЛ КОГАН
Павел Коган в 1941 году написал, быть может, самые имперские строки всей русской и советской поэзии: «Но мы ещё дойдем до Ганга, но мы ещё умрём в боях, чтоб от Японии до Англии сияла Родина моя».
А в 1942 году Коган, не дойдя до Ганга, погиб в боях под Новороссийском.
Стихи Когана при его жизни не публиковались. Известность к поэту пришла лет через двадцать после гибели – в шестидесятые годы. Началась она с песни «Бригантина», которую в шестидесятые-семидесятые знали в Советском Союзе все. Да и сегодня многие помнят.
Эта песня как локомотив потащила за собой и сделала достоянием читателей и многие другие стихи поэта. Одно из наиболее значительных стихотворений Когана – «Лирическое отступление», из которого привожу самые, на мой взгляд, сильные строки.
* * *
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я – патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю.
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
Эти строки не только демонстрируют «имперские амбиции» (абсолютно разделяемые автором этих строк). Но и достаточно убедительно показывают «всесветным», что не все они одним миром мазаны.
Впрочем, для создания более полной и точной картины человеческого характера и представлений об эстетике навсегда молодого поэта Павла Когана стоит вспомнить его другое, возможно, более известное стихотворение.
* * *
Косым, стремительным углом
И ветром, режущим глаза,
Переломившейся ветлой
На землю падала гроза.
И, громом возвестив весну,
Она звенела по траве,
С размаху вышибая дверь
В стремительность и крутизну.
И вниз. К обрыву. Под уклон.
К воде. К беседке из надежд,
Где столько вымокло одежд,
Надежд и песен утекло.
Далеко, может быть, в края,
Где девушка живет моя.
Но, сосен мирные ряды
Высокой силой раскачав,
Вдруг задохнулась и в кусты
Упала выводком галчат.
И люди вышли из квартир,
Устало высохла трава.
И снова тишь.
И снова мир.
Как равнодушье, как овал.
Я с детства не любил овал!
Я с детства угол рисовал!
Совершенно понятно, что автор стихотворений, в которых, без малейших попыток спрятаться за овалами обтекаемых формулировок, по-мальчишески угловато, прямолинейно намечен так и не пройденный путь до Ганга, чтоб от Японии до Англии сияла Родина моя, не мог, в конце восьмидесятых – начале девяностых, не попасть в поле зрения отечественных перевёртышей-ниспровергателей-уничтожителей всего русского и советского. Русской мечты о всемирности и советской попытки воплощения этой великой русской мечты в действительность.
Не мог не быть оболганным подручными горбачёвского идеолога Яковлева в капээсэсовском журнальчике, доживавшем последние дни, как, впрочем, и сама КПСС, захлебнувшаяся в идеологических нечистотах своих руководящих предателей. Поэтому никакие посмертные сплетни, собранные в журнале «Известия ЦК КПСС» 1991, №3, не изменят моё мнение о Павле Когане. Собранное в этом номере вранье о поэте мне хорошо известно. Воспроизводить его не стану. Потому что не собираюсь спорить с лжецами.
В моём представлении (впервые я прочитал стихи Когана в школьные годы) он был и до сих пор остался честным и чистым человеком и поэтом.
Где прочитал? В книге «Сквозь время», («Советский писатель», Москва, 1964). В ней были опубликованы произведения погибших во время Великой Отечественной войны поэтов: Павла Когана, Михаила Кульчицкого, Николая Майорова, Николая Отрады.
Правда, с годами я стал видеть, что некоторые стихи Когана местами не вполне технически совершенны. И, по-моему, без объяснений понятно – почему. Хотя, если кому-то нужно, объясню: поэт погиб в 24 года, литературная школа ещё не была им освоена полностью.
Но его стихи, даже в тех местах, где они несовершенны – предельно искренни. И вот эта рвущаяся из души потребность говорить только искренне, а иными словами полное неумение врать, тоже могли быть иногда причиной появления не очень удачных строк. Ведь хотелось-то поэту, так сказать, чтобы АХ! Но не доставало мастерства, чтобы преодолеть сопротивление словесного материала, и получалось УХ.
Впрочем, абсолютно не настаиваю на соответствии моих предположений –действительности. Но, как бы там ни было на самом деле, лучшие стихотворения Павла Когана, в сочетании с его биографией, создают облик прекрасного советского юноши и поэта, который погиб за нашу Родину, за Советский Союз, за всемирную Россию.