Это очень известная писательница. Премиями увенчанная, грантами закормленная. Западными. В светлоликой тусовке всегда было модно иметь её книжонку, дескать, мы в тренде. Зовут её Марина Львовна Степнова. В девичестве Ровнер. Степнова — это псевдоним. Дескать, проза её — прямая и ровная, как степь. В принципе я согласен. И что прямая — без особых извилин, и что ровная. С чахлыми кустиками литературных изысков, типа «мозглые ноги» и «сизокрылых вежд» (батюшки, такое и представить страшно, но что делать — монстр от литературы).
Невежество у дамы очень смешное — я уже писал о её опусе «Сад», где в её саду в Воронеже всё вместе плодоносит — и морковь колосится, и малина со сливами в одно время зреет. Творческая дама.
Что основное в её «творчестве»? Хроническая ненависть к России — любой. Средневековой, царской, советской, современной.
Вот сливу кушать не может — так её тошнит от России. Даже Басинский (критик) заметил, что Россия для неё — болезнь. Хроническая. Но не та, которой болеет писатель — душевно, сердечно. А та, которой эта дама боится заразиться. Срамной такой болезнью.
Причём надо сказать, что её извилины работают настолько фантастично, что даже я удивляюсь. Вот знаете , чем средневековая Европа от России отличается? Ни за что не догадаетесь — сыром.
«Средневековая Европа обжиралась сыром. Они все верили в то, что у них есть будущее. Все до одного. Даже самый ничтожный средневековый смерд знал, что у него есть мизерные, но права. Его нельзя было убить просто так – как скотину. У него был сыр. Он верил, что через двенадцать месяцев его дом, его жена, его дети и его сыр всё ещё будут тут, на этой земле. В России делали только творог. Он был готов уже к утру. И к вечеру – скисал. Но до вечера надо было ещё дожить. На большее никто не надеялся. Какой уж тут сыр? Какое столетнее вино? Зачем пустые надежды людям, у которых нет никакого будущего?»
Марину Львовну плохо учили в Литературном институте. А может, она просто мало читала классическую европейскую литературу. И историю.
Вот в «Пиноккио» Карло Коллоди, папа Карло ужинал очень сытно — ломтем хлеба с луковицей. А Джейн Эйр — и вообще голодала. В воспитательном доме. Ну о французах что говорить — лягушек , понятно, только тогда начинаешь смаковать, когда еды не предвидится. А лягушек и улиток — урожай.
Вот у русских не появилось желание делать сыр уже только потому, что всегда был свежий творог и сметана. Зачем же творог до плесени доводить? На какой такой случай?
Да и со столетним вином — промашка. Степнова любит уксус? Столетнее вино — именно такое. С этим вкусом. Но она об этом не знает.
А у россиян была всегда свежая медовуха. Потому как голодать в изобильной России было трудновато. Зайцы сами в силки запрыгивали, рыба хвостом в озерах била.
Но надо же было иметь иллюзии благополучной Европы?
А насчёт уверенности в завтрашнем дне — ох, ошибается Львовна. Костры пылали по всей Европе — ведьм для развлекухи жгли. Вот посмотрит средневековый житель, насладится стонами, а потом удачный вечер сыром заедает. Со столетним вином.
А Моцарт — гений — так и вообще оказался без будущего. Со своей гениальностью. В канаве где-то прикопали. Потому как цивилизованная Европа была уже тогда.
Впрочем, Ломоносов действительно ехал в просвещённую Европу за знаниями. Не за сыром и не за едой. И пришёл в ужас, какое светлое настоящее и будущее у европейских детей, с семи лет работавших в шахтах и на ткацких фабриках. Его-то — здорового подростка — отец на баркас не брал — тяжёлая работа.
Так что прошла история мимо Марины Львовны, как и все остальные знания. Впрочем, пусть тешит себя иллюзиями и едет в страну сверкающего сыра. Вот только знает ли она, какой сыр бывает в мышеловке?
Зато мышеловка будет комфортной, качественной.
А вообще я вот сколько живу, сколько наблюдаю эту публику, но так и не могу понять — вот что у них в голове? Никакой специальности нет. Ну что за специальность — русским языком объяснять русским людям, что они глубокое быдло и народ, не имеющий право на жизнь в своей стране?
Ну почему бы не писать на английском и печататься в Лондоне? Или на иврите в Израиле? И объяснять им, как те счастливы?
Да, и о твороге. Я понимаю, что это глубоко чуждая пища для Марины Львовны — ей бы гамбургер залудить с утречка. Но вот за день творог не скисает. А если и скисает, то его в сырники пускают. С приятной кислинкой сырники получаются. Европейцы себе не могут позволить сырники каждый день. Расточительно очень.
Да и средневековый сыр зело вонюч был. Ломоносов к нему так и не пристрастился. Всё о варениках мечтал да о свежей сметане из глиняной кринки.