Евгений Спицын. Переяславская рада 18 января 1654 года. Что это было?

Рассуждая о Переяславской раде, необходимо вспомнить, что 11 октября 1653 года в Москве состоялся исторический Земский собор, на котором по очередному, уже пятому прошению гетманских послов Кондратия Бурляя, Силуана Мужиловского, Ивана Выговского и Григория Гуляницкого было наконец утверждено решение о принятии Запорожского Войска под «высокую государеву руку» и начале новой войны с Польшей.

Для оформления этого решения в ставку гетмана Богдана Хмельницкого было послано Великое посольство в составе «боярина нашего и наместника тверского Василья Васильевича Бутурлина, да окольничего и наместника муромского Ивана Васильевича Алферьева, да думного дьяка Лариона Дмитриевича Лопухина», которых сопровождали 20 стольников и стряпчих, в том числе князья Григорий Григорьевич Ромодановский, Фёдор Никитич Барятинский, Алексей Юрьевич Звенигородский, Василий Дмитриевич Горчаков и Семён Никитич Болховской, а также 200 московских стрельцов во главе с Артамоном Сергеевичем Матвеевым.

Именно это Великое посольство и представляло Русское государство на той самой Переяславской раде 18 января 1654 г., где после зачтения царёвой грамоты о «приниманья Малоросии» в состав Московского царства представители 177 «черкасских» городов и местечек дали клятву «быть на веки с русским народом!»

А спустя два месяца, в марте 1654 г., в Москве в присутствии царя Алексея Михайловича, членов Боярской Думы, Освящённого Собора и гетманских послов – войскового судьи Самуила Богдановича Зарудного и переяславского полковника Павла Ивановича Тетери – решения Переяславской рады были де-юре оформлены договором (так называемыми «Мартовскими статьями») о вхождении Гетманщины, то есть Левобережной Малороссии, в состав Русского государства. В итоге произошло воссоздание государственного единства земель бывшего Древнерусского государства, где проживала этнически, культурно и религиозно единая общность восточных славян, искусственно разделённая в XIII–XIV веках.

В соответствии с «Мартовскими статьями»: 1. На всей территории Малороссии сохранялась прежняя административная, то есть военно-полковая, система управления, «чтоб Войско Запорожское само меж себя Гетмана избирали и Его Царскому Величеству извещали, чтоб то Его Царскому Величеству не в кручину было, понеже тот давный обычай войсковой»; 2. «В Войске Запорожском, что своими правами суживалися и вольности свои имели в добрах и в судах, чтоб ни воевода, ни боярин, ни стольник в суды войсковые не вступалися»; 3. «Войско Запорожское в числе 60 000 чтоб всегда полно было» и т.д. Причём в «Мартовских статьях» детально оговаривался конкретный размер государева жалования и владений всей казацкой верхушки, в частности войскового писаря, войсковых судей, войсковых полковников, полковых есаулов и сотников.

Надо сказать, что в современной украинской историографии, да и в широком общественном сознании на Украине, господствует устойчивый миф о существовании особой формы республиканского правления в Малороссии (Гетманщине), которая зримо проявилась в образе вольной Казацкой державы. Однако даже украинские историки, в частности В. Смолий и Н. Яковенко, справедливо говорят о том, что в так называемой «Казацкой республике» в гораздо большей степени присутствовали элементы махрового авторитаризма и олигархического правления, особенно в периоды гетманства Б. Хмельницкого, И. Выговского, Ю. Хмельницкого и П. Тетери. Причём практически все держатели гетманской булавы, внешне демонстрируя приверженность идеям подчинения гетманских полномочий «коллективной воле» Запорожского Войска, на деле прилагали максимум усилий для расширения границ своего авторитаризма и даже передачи гетманской булавы по наследству. Более того, профессор Н. Яковенко прямо утверждала, что именно при Б. Хмельницком в «Гетманщине» установился режим военной диктатуры, поскольку все руководящие посты здесь занимала исключительно войсковая старшина.

Также не состоятельны постоянные стенания украинских «вчёных» и самостийников об особом национально-автономном статусе Гетманщины в составе Московского царства, поскольку реально это была не национальная, или региональная, а военно-сословная или военно-полковая автономия, проистекавшая из особого пограничного положения малороссийских земель, расположенных на границах с Крымским ханством и Речью Посполитой. Точно такая же военно-полковая автономия существовала и в землях Донского и Яицкого казачьих войск, которые, как и запорожские казаки, несли пограничную службу на южных рубежах Московского царства, а затем Российской империи. По мере расширения границ Московского царства, а затем и Российской империи такая «автономия», в том числе и право выборности всех, включая войскового, атаманов стала изживаться. И начало этому процессу положила ликвидация полковой автономии на Дону ещё при Петре I сразу после подавления Булавинского восстания. А уже при Екатерине II пришёл черёд яицких и запорожских казаков.

Вообще вопросы, связанные с вхождением Войска Запорожского, малороссийских земель в состав Московского царства, глубоко политизированы. Это, с одной стороны, естественно, с другой – препятствует спокойному и вдумчивому изучению прошлого. Впрочем, рассуждать о прошлом, не принимая во внимание сегодняшний конфликт между Россией и Украиной, вряд ли возможно. В этом смысле история XVII–XVIII веков, опыт сожительства великороссов и малороссов в Российской империи, а затем русских и украинцев в Советском Союзе весьма поучительны, дают ответы на многие актуальные вопросы. Но самое главное – позволяют определить стратегию будущего, ведь острая фаза конфликта рано или поздно закончится и нужно будет решать, на каких условиях сосуществовать дальше.

«Литературная газета»

Поделиться:


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *